– Так вот почему Лиза так ее ненавидела! – покачал головой Воронов. – Теперь понятно!
Михаил бросил на Дмитрия Александровича внимательный взгляд. Ай, Америку открыл Сивко! Да, похоже, Воронов все это знал! Вспомнить хотя бы его разговор с Елизаветой Петровной в кабинете! Перед тем, как та буквально-таки вынудила его спуститься в погреб. «А говорят, что Бейлис тебя шантажировала…» – «Какая чушь!» Так зачем притворяться?
– Я думаю, она Люську и задушила, – энергично взмахнул рукой Федор Иванович. – Кому нужен скандал? Если бы Людмила и в самом деле написала книжку, или за нее бы написали, это была бы бомба! Представляете заголовки газет? «Семейные тайны миллионеров!», «Чего боятся нувориши?», «За них рожают детей суррогатные матери!» То-то желтая пресса порезвилась бы! А девочке каково? Ее дочке Анечке? Елизавета Петровна задергалась. А тут – искушение! Она вошла ночью в спальню, может, поговорить хотела. Урезонить. Молчи, мол, хотя бы ради сестры. Деньгами-то ее было не взять, с завещанием Льва Абрамовича все чисто, что бы ни говорили. Вошла, увидела Люську спящей и не удержалась. Задушила подушкой.
– А Таранов? – спросил Михаил.
– И Таранова с башни она столкнула! Могла Люська ему проболтаться? Запросто! Они ведь были любовниками. Ляпнула сгоряча, надо знать Ваню. Вытянул из любовницы все, что той известно. Подпоил и вытянул.
– Но зачем ему это?
– Как зачем? – сердито спросил Сивко. – Лев-то Абрамович умер! А как империю делить? Вдовствующая королева дура дурой, это всем известно. Только жениться на ней Ване ох, как не хотелось! Троица была тесно связана: Лев Абрамович, Таранов и Елизавета Петровна. Последние его гнезда птенцы. И хотя они давно уже разделились, общие интересы остались. Ясно было, что если Люська докажет свои права в суде, а так и будет, она примется распродавать имущество. Я имею в виду акции. Все ее мечты были только об отдыхе от трудов праведных. Хе-хе, – проскрипел Сивко. – Наверстать упущенное. Она понятия не имела об истинной стоимости активов покойного мужа. А Таранов в уши лил, что надвигается кризис, надо, мол, все распродавать, переводить деньги на счета за границей, да и самой туда уезжать. Спешно. Делать ничего не придется, живи, развлекайся, наслаждайся благами. Он все хотел прибрать к рукам. А Лиза ему мешала, потому что сама хотела того же. Вот Ваня и добыл на нее компромат. Видать, они там, на башне, круто поговорили. И что ей оставалось? Убить и его. Самой воцариться. Она была баба с та-а-кими амбициями! – развел руками Сивко.
– Версия стройная, – высказался Михаил. – Но, во-первых, не понятно, почему же она тогда застрелилась. Не надо только говорить, что ее совесть замучила. Ни в жизнь не поверю! И, во-вторых, у Елизаветы Петровны алиби.
– Это какое же? – удивился Сивко.
– В тот момент, когда убили Таранова, она была в… – Он посмотрел на Воронова.
– Что такое? – поднял брови тот.
– Откуда она вышла? Мы ведь столкнулись на третьем этаже. Мне показалось, что она вышла из вашей спальни.
– Это мое личное дело! – резко сказал Дмитрий Александрович.
– Хе-хе, – проскрипел Сивко.
– Я был с Никой, она может это подтвердить. А вас никого в своих комнатах не было, – продолжал настаивать Михаил. – Я толкнулся во все. Таранов находился на башне, а остальные? Елизавета Петровна была с вами, Дмитрий Александрович?
– Ну, допустим, – сквозь зубы сказал тот. – Она же выкрала у меня пистолет.
– Хе-хе, – повторил Сивко.
– А где ты был, Федя? – в упор посмотрел на него хозяин замка.
– Я спал.
– Врешь! Тебя не было в комнате! – разозлился Михаил.
– Я спал, – повторил Сивко. И выразительно посмотрел на Воронова. – Если Елизавета Петровна была в спальне у Дмитрия, то я спал.
Тот скрипнул зубами и промолчал.
«Что такое? Что за намеки?» – Михаил смотрел то на Воронова, то на Сивко. Оба молчали. И долго. Молчание нарушил Сивко:
– Ну, так что? Моя версия принимается? Дмитрий, у тебя больше нет вопросов?
– В общем-то… – замялся тот.
Федор Иванович бросил взгляд на часы.
– А почему, Федя, ты все время смотришь на часы? – не выдержал Воронов.
– Да так.
– Ты кого-то ждешь?
– Вечера. Вечера я жду. Ты же дал слово, что вечером я уеду. Вот я и жду…
Федор Иванович выразительно посмотрел на хозяина замка.
«Что происходит?» – обеспокоился Михаил.
– И все-таки мне надо выпить, – со вздохом поднялся Сивко. – Раз ты запер лакея, пойду налью себе сам. А, кстати, где его жена? Эта, как ее… – Федор Иванович поморщился и щелкнул пальцами.
– Эстер Жановна, – подсказал Михаил.
– Во-во. Та еще заковыка. Она где?
– Внизу, с дочерью.
– Их ты тоже запер, Дмитрий?
– Нет. Попросил наверх не подниматься. Здесь труп.
– Три трупа, – поправил Сивко. – В замке уже три трупа. А здесь, наверху, два. Во всем нужна точность. Калькуляция.
– Бейлис тоже спустили в ледник, – хмуро сказал Воронов. – Здесь только Лиза.
– Когда спустили?
– Рано утром.
– Хорошо, я не буду прислугу трогать. Так где я могу взять водки?
– На кухне, в холодильнике.
– Ты не будешь возражать, если я туда пойду?
– Нет.
– Я скоро вернусь, – пообещал Сивко. – Мне и в самом деле надо выпить.
И он вышел из кабинета. Как только за ним закрылась дверь, Воронов нетерпеливо спросил:
– Ну? Ты ведь хотел со мной поговорить?
– Да. Хотел, – кивнул Михаил. – Насчет Сивко. Ловко он все придумал. И мотив.
– Не думаю, что Федя его придумал.
– А вам неинтересно, откуда он так хорошо знает Люську-Бейлис? И почему она ему то и дело «позванивала»?
– А какое это имеет отношение к делу?
– Имеет! Сивко – бывший следак!
– Ого! – прищурился Воронов. – Хорошая компания подобралась! Профессионалы!
– Я же вам говорил, что где-то его уже видел. И вспомнил! Я видел его на фотографии. На старой фотографии. У меня в органах был наставник, майор милиции. Не москвич, перевелся к нам в Управление из того самого города, откуда родом Сивко и Бейлис. Я попал к нему сразу после юрфака на стажировку. Умный мужик, он меня всему и научил. Так вот: я захаживал к нему домой. Опыт перенимал.
– Опыт? – прищурился Воронов.
– Ну, дочка у него была. Впрочем, и сейчас есть.
– Хорошенькая?
– Симпатичная. Но не суть. Сами понимаете, дело семейное. Пока ее ждешь, с мамой-папой парой слов перекинешься, те, само собой, достают из шкафа толстенные семейные альбомы. А она у себя в спальне марафет наводит! Полчаса платье выбирает, еще с полчаса штукатурится. «Ой, я только что из ванной! Погоди!» Это «погоди» иной раз так растянется… – Михаил тяжело вздохнул. – А в это время: «Наша Сонечка в три годика», «А это в детском садике в костюме ромашки», «А это я в молодости, правда, Сонечка на меня похожа?»
– Влюбился? – улыбнулся Воронов.
– Было немного. Чуть не женился, каюсь. Рассорились из-за пустяка. Но зато как пригодилось! – с чувством сказал он. – Начальник, рассказывая о былом, частенько вспоминал родной город. Однажды увидел фотографию и помрачнел. Сказал: «А это Федька, оборотень в погонах». Я из вежливости спросил: что, мол, случилось? И услышал, что были они приятелями, Федор Иванович работал следователем в прокуратуре и был на хорошем счету. А потом выяснилось, что крышевал притоны с девочками. Помните, Бейлис все время намекала? «А ты, Федя, женскими трусами торговал».
– Так вот что она имела в виду…
– Происхождение его капитала. Бордель. Там-то Сивко ее и выцепил. Бизнес он делал на ночных бабочках, а прокуратурой прикрывался. Ездил на дешевой машине, всем говорил, что живет от зарплаты до зарплаты. Шифровался, в общем. А когда все открылось, ему удалось от суда отвертеться.
– Отмазался! – улыбнулся Воронов.
– Во-во. Ускользнул. Исчез. Из прокуратуры уволился, семью из родного города увез. Начальник сказал, что о Федьке ни слуху ни духу. А он, оказывается, на Рублевке всплыл! Вот они, денежки, где пригодились!
– Да, в Москву он приехал с капиталами, – кивнул Дмитрий Александрович. – А тогда никто и не интересовался, откуда, мол? Ну, купил человек участок, построил дом. Кстати, никто не видел ни жены его, ни детей. Говорят, что Федор их надежно спрятал.
– От прессы, должно быть. Чтобы слухи не просочились. Он же теперь «белый». Бизнесом занимается, налоги платит.
– Да, обелился. О прошлом, разумеется, забыл.
– Да только вот Людмила постоянно напоминала. Все время намекала на женские трусы, когда выпьет. И он ее за горло держал поддельным паспортом, но кто из них больше боялся скандала? Подумаешь, паспорт! А вот притон содержать…
– Да, Сивко все время держался в тени. К депутатскому мандату подбирался, да побаивался. Биография-то подмоченная. А ты молодец! Вот что значит, иметь хорошую память! Когда ты видел-то эту фотографию?
– Да лет семь назад, – скромно сказал он. – Но я долго мучился: где? Пока не понял, что мы коллеги. Он профессионально осматривал место происшествия, руками старался ничего не трогать, да и проговаривался. В прокуратуре Сивко проработал долго, привычки остались на всю жизнь.
