– Есть! – сказала Эстер Жановна. – Есть ключи!
– Воронов доверил вам ключи от винного погреба? – удивился он.
– А что тут странного? Но они – в кладовке! У Зигмунда! Он всегда их держит при себе, на случай, если придется спуститься за вином.
Господи! Как просто! Спроси он об этом сразу, последней жертвы можно было бы избежать! И вообще…
– Надеюсь, вы не собираетесь охранять вороновское добро, если деревенские все-таки прорвутся в замок?
– Если они прорвутся, первое, что мы сделаем, – это выйдем отсюда и пойдем прямиком через поле на автобусную остановку, – заверила Эстер Жановна. – Чтобы как можно скорее уехать. У нас есть кое-какие сбережения. Мы все-таки проработали здесь год. Придумаем что-нибудь. Главное – это уйти отсюда. А там уж как-нибудь…
– Надеюсь, и ты нам поможешь? – намекнула Ника на его «миллионы». Рассказывать рыжей девушке правду времени не было, и он кивнул:
– Само собой! Ну что? Проводить вас?
– Куда?
– В погреб!
– Мы никуда отсюда не уйдем! Пока здесь папа! – заявила Ника.
– Никуда! – подтвердила Эстер Жановна.
– У меня нет времени вас уговаривать. Надо подняться на башню, посмотреть, что там. По крайней мере, не покидайте первый этаж. Здесь безопаснее.
– Мы никуда отсюда не уйдем! – хором сказали женщины.
Он еще раз налег плечом на дверь, за которой тосковал Зигмунд. Бесполезно. Топором ее, что ли? Вырубить петли, снести навесной замок вместе со скобой. Есть у них топор? Или есть другое решение проблемы?
– А окно в кладовой имеется?
– Увы! Оно узкое! И там решетка!
– Воров, что ли, боитесь? Эх, люди… Ладно, дамы, ждите здесь. Я скоро вернусь, – на всякий случай сказал Михаил.
И так понятно, что дело движется к развязке. Только какой-то она будет? Он вышел из кухни, прикрыв за собой дверь, и отправился искать Воронова и Сивко. В коридоре на втором этаже, где он их оставил, уже никого не было. В кабинете, куда он пошел первым делом, тоже. Кричать он не стал: «Федор Иваныч?! Дмитрий Александрович?! Где вы?!!» Бесполезно! Они где-то уединились, для чего Сивко и отправил его к Нике. Ему надо было поговорить с хозяином замка наедине. Неужели они все-таки в сговоре? Где был Сивко этой ночью? Что касается Бейлис, у Федора Ивановича тоже был мотив для убийства. Она слишком много пила в последнее время и говорила много лишнего. И кто обещал ей танцы с музыкой? Точнее, с оркестром? Сивко! А теперь Федор Иванович решил договориться с хозяином замка. Перевести стрелки на Елизавету Петровну, поскольку та все равно «застрелилась». Сивко же бывший следак! Версия получается красивая и стройная. Он мастер своего дела.
Застрелилась? А ну-ка… Воспользовавшись моментом, Михаил опять вошел в ее спальню. Пока хозяин замка и его гость заняты выяснением отношений, надо поработать. В комнате бизнесвумен все то же. Бардак, сдвинутая кровать, следы отчаянной схватки за оружие. Он огляделся. Женщина по-прежнему лежала навзничь на кровати. Подошел вплотную и подумал, что Сивко-то прав: выстрел сделан в упор. Она приставила пистолет к груди и нажала на курок. Самоубийцы, как правило, пускают пулю в висок. Она выстрелила в грудь. Но это на любителя, не факт. Записки нет. Это факт. Но не факт, что все самоубийцы оставляют предсмертные записки. Суд это во внимание не примет. На «нет» и суда нет. Проехали. Дальше ищи.
А это еще что? Почему он раньше этого не заметил? На туалетном столике, перед большим зеркалом, где Елизавета Петровна накладывала макияж, среди груды косметики стояла бутылка вина.
Он подошел поближе и прочитал надпись на ней: «Сотерн». Год урожая 1956. Должно быть, дорогое вино. Более сорока лет выдержка. Почему же бутылка здесь? Кто ее принес? Елизавета Петровна? Решила выпить перед тем, как застрелиться? Но почему-то не сделала этого, бутылка не открыта. И бокала на туалетном столике нет. Не из горлышка же она собиралась пить? Усмехнулся. Елизавета Петровна женщина деликатная, хотя и родилась в простой семье. Но прошлое давно забыто, между ним и ею сегодняшней стоят ее огромные деньги. Она бы принесла бокал, если бы захотела выпить перед смертью. Она жила красиво и умереть наверняка хотела так же. Он вспомнил меховую накидку на заднем сиденье белого «Мерседеса», ее руки в лайковых перчатках на руле, бриллиантовые серьги в ушах… Она бы принесла и бокал. Нет, бутылка вина здесь не за тем. Но что тогда? Истина – в вине! Вот в чем дело! А это подсказка!
Он выдвинул один из ящиков туалетного столика. Скомканные колготки со стрелкой, использованные салфетки для лица со следами косметики, синие, черные, бурые полосы на них. Выдвинул другой ящик и замер. В нем лежали патроны! Шесть штук! Это же для «ТТ», того самого! Неужели Воронов прав? Она выкрала пистолет из спальни хозяина замка, когда Дмитрий Александрович, допустим, вышел в ванную комнату. Разрядила обойму, оставив только один патрон. И выстрелила себе в сердце. Какой странный поступок. Но подтверждает версию о самоубийстве. Жаль, что записки нет. Зато есть бутылка вина.
И тут он сообразил. Ну, конечно! Теперь можно зарядить обойму, и у него будет оружие! Куда же он отшвырнул пистолет? Кажется, тот упал за кровать. Он кинулся искать оружие. Момент напряженный, дело идет к развязке. Сейчас ему, как никогда, нужен заряженный пистолет.
Что за черт? Может, «ТТ» в другом месте? Под кроватью или… Оружие он искал долго и даже взмок от напряжения. Ничего. Пусто. Он разозлился. Это не замок, а дом с привидениями! Вещи появляются, исчезают. Вот и пистолет исчез. Кто-то побывал здесь раньше и забрал его. А почему тогда не забрал патроны?
Сивко? Федор Иванович прекрасно умеет обращаться с оружием. Как резво он кинулся к «ТТ»! Словно коршун! А почему патроны не взял? Не Сивко? Неужели Воронов? Зачем?
Разозленный, Михаил выгреб из ящика все патроны и сунул на всякий случай их в карман джинсов. Кто знает? В этом странном доме можно внезапно наткнуться на труп, а можно и на пистолет. Надо ко всему быть готовым. Они могли подняться на башню. Воронов и Сивко. Если готовится штурм…
Он вдруг сообразил: их нельзя оставлять вдвоем! Потому что один из них убийца! Если все три убийства на совести одного человека, путем логических построений можно смело вычеркнуть Нику, Эстер Жановну и Зигмунда. Ведь если Зигмунд был заперт в кладовке, он никак не мог застрелить Елизавету Петровну. И тем более убить Бейлис. Зачем ему это? Если его жена не мстила за дочь миллионеру Таранову, зачем ей убивать Елизавету Петровну? Только как свидетельницу, другой версии нет. А с Бейлис они вообще не были знакомы. Ни муж, ни жена. Если это дело рук одного человека, супружеская пара отпадает. А похоже на то. Эстер Жановна говорила так искренне: «Мы иммигранты, значит, мы крайние». Нет, они бы не стали так рисковать. Надо искать в другом месте.
Эта нелепая, запутанная история с бутылкой вина подошла к концу.
С бутылкой вина…
Он несся на третий этаж, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Надо успокоиться и проанализировать ситуацию. У него все есть. Вся полнота информации. Мотив – есть. Бутылка вина – есть. Даже две. Осталось найти истину.
Он бежал в спальню Воронова. На третьем этаже было тихо, если они где-то и уединились, Воронов с Сивко, то на смотровой башне, не иначе. Черти их туда понесли! Ему пока не до них. Он должен проверить свою догадку.
Спальня Дмитрия Александровича оказалась не заперта. Здесь не имели привычки запирать комнаты на ключ, поскольку не опасались воров. А если кому-либо из гостей охота запереться изнутри – пожалуйста! Сон – вещь интимная. Он вспомнил вчерашнее посещение Ники и невольно вздохнул. Осчастливила! Потому он и убийство Таранова проспал! Еще одно звено в цепи!
Вошел в спальню Воронова и откровенно обрадовался: на месте! Она на месте! Та самая бутылка вина, из-за которой разгорелся весь сыр-бор! Стоит себе на «алтаре» перед портретом Марии Вороновой. Неужели же Дмитрий Александрович заплатил за нее миллион евро? Невероятно! Но Елизавета Петровна так сказала. Сумасшедшие деньги, простым смертным вроде него, этого не понять. Разве что Матисс…
Он подошел к «алтарю» и внимательно стал осматривать бутылку. Он видит ее уже в третий раз. Первый – за ужином, в пятницу. Точка отсчета. Как все было?
Пятница, вечер.
– Ну, так что, господа, приступим?
Это Воронов.
– Дима, ты это собираешься пить?
Елизавета Петровна.
– Фальшивка!
Таранов.
Стоп!
– А почему ты думаешь, Иван, что это фальшивка? – реплика Воронова.
А потому! Третье свидание с сокровищем за миллион евро, наконец-то с ним можно ознакомиться в подробностях! Все-таки Матисс! Он вспомнил недавнюю лекцию Воронова в винном погребе. Этикетка, или паспорт вина. Что-то с ним не то. Он напрягся.
«А почему ты, Иван, думаешь, что это фальшивка?»
Года нет! На этикетке нет года урожая! А он там быть должен, потому что это вино марочное! Коллекционное! Тот, кто изготавливал этикетку, сей факт упустил. Все хорошо, все отлично. Замечательно. Подделка неплохая, но… Внимание изготовителя было сосредоточено на аппликации. На «автографе» барона. А такая «мелочь», как год урожая, выпала из поля зрения. Этикетку делал не знаток. Но остальные-то были знатоки! Те, кто сидел в тот вечер за столом.
