Серые предрассветные сумерки внизу были прорезаны огнями. Толпы людей собирались то здесь, то там. В нескольких концах города озверевшая толпа разграбила и сожгла трактиры и — зачем-то — лавку мясника, и оттуда сейчас поднимались в небо столбы черного дыма. Дымились и сожженные дома по разным предместьям.
Новость о гибели герцогской армии произвела в городе эффект разорвавшейся бомбы. К ночи стража уже и не думала о том, чтобы контролировать предместья или хотя бы внешний городской вал, все силы были стянуты к цитадели. Подступы к замку перегородили баррикадами, на стены выкатили заряженные пушки, а за зубцами засели стрелки с крепостными ружьями. Ворота не закрывали — через них отчаянным потоком лились люди.
Сначала их пытались пускать размещать хоть в каком-то порядке, но потом бросили, и теперь толпа просто валила в крепость, подобно селевому потоку, и растекалась по крепостному двору. Двор наполнился гомоном, плачем детей, стонами тех, кто пострадал в давке. Все очевиднее становилось, что всех желающих крепость просто не вместит.
Мы пробовали перенаправить часть людского потока в порт, но оказалось, что большая часть кораблей уже подняли паруса и отчалили в Сунланд. Те же, что вовремя этого не сделали, обезумевшие люди брали штурмом, то и дело падая в воду с трапов и канатов.
— Сколько времени продержится цитадель? — спросил я Макса.
— Трудно сказать, — он пожал плечами. — Смотря сколько их будет, и как густо пойдут. Я летающих боюсь больше всего — от пеших-то стены и артиллерия хорошо защитят. А эти, если их много будет…
— Я тоже этого боюсь, — тихо проговорил я. Слишком большая плотность летающих тварей могла не только сломить оборону крепости, но и сорвать весь план целиком. И тогда… Я предпочел не думать о том, что будет тогда.
— Вон они! — раздался вдруг возбужденный крик Морионе, смотревшего в подзорную трубу из-за зубца стены. — Черт побери, да их много!
Я подошел и взглянул туда, куда он указывал, вытянув руку и кожаной перчатке. И сразу понял: то, что Морионе употребил слово «много», можно списать на его плохое владение карнарским языком.
Мертвых было не просто много. Это была чудовищная, орда, заполонившая подступы к городу. Черно-серый поток надвигался на Карнару вдоль двух дорог, с севера и с запада, выплескиваясь из-за холмов на горизонте, и конца-края ему было не видно.
Все это медленно и неумолимо двигалось в сторону городского вала. А из-за горизонта, тем временем, появился алый краешек восходящего солнца. Я подумал о том, что это, вероятно, последний рассвет, который я вижу, и от этого стало нестерпимо тоскливо.
— Ты можешь остановить их? — спросил я Андрея, что, не отрываясь, глядел на ползущую с холмов нежить, закутавшись в тонкий плащ.
— Не сейчас, — сказал он. — Пусть подойдут поближе. Связи с управляющими растянутся, я попробую.
— Кто их направляет сейчас?
— Илья, скорее всего. И кто-то еще — возможно, Аня или Денис. В любом случае, я смогу перебить их воздействие. Надо только сосредоточиться.
— Ладно, не буду мешать, — я отошел и облокотился на парапет между зубцами стены.
Внизу, в городе, поднялись крики. Новость о том, что нежить уже здесь, привела в движение даже тех, кто раньше не успел осознать ужас происходящего.
По мере того, как первые из тварей приближались к крепостному валу, поток людей у ворот цитадели все нарастал. Крепостной двор переполнился людьми, и я приказал закрыть ворота, что удалось с огромным трудом из-за напиравшей толпы. Со стены было больно смотреть на отчаянные попытки людей прорваться внутрь между закрывающимися створками. Я надеялся, что даже тех, кто остался с той стороны, еще можно спасти. Если же нет… то, скорее всего, тем, кто внутри, не спастись тоже.
Черная волна перехлестнула через городской вал, растекаясь по кривым внешним улицам, запруживая перекрестки, врываясь в дома, сметая изгороди. Уже было видно, как летающие упыри и горгульи разбивали окна домов, ныряли в печные трубы, вырывались из них. Огромные могильники рушили стены, крушили даже мостовые. Тому, кто наслал эту армию, не нужен был не город, ни его жители. Только смерть и разрушение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты готов? — тихо спросила Ксай, взяв меня за руку.
Я коротко кивнул, сжав ее пальцы. Ладонь была холодной — может быть, просто из-за пронизывающего ветра, гулявшего над городом.
Я хотел сказать ей что-то ободряющее, но тут она легонько тряхнула мою ладонь, указывая в сторону города.
— Смотри! — проговорила Ксай тихо.
Ряды наступающей нежити дрогнули и остановились, словно натолкнувшись на невидимую стену. Задние ряды стали даже откатываться обратно к городскому валу и за него, но медленно, словно нехотя. Передние же просто встали, как вкопанные.
Люди, тем временем, бежали от цитадели вниз по изогнутым улицам, вопя от ужаса и давя друг друга. В порт, к южным воротам, к кафедральному собору — куда угодно, лишь бы не стать добычей надвигающейся тучи. Несколько человек остановились посреди мостовой и стали смотреть на невиданное зрелище, как завороженные, словно сами не в силах были двигаться.
Я перевел взгляд на Андрея. Он стоял у парапета, его сжатые в кулаки ладони побелели от напряжения. На лбу, несмотря на холодную погоду, выступили капли пота. Он был не здесь — он прямо сейчас вел ожесточенный бой — против себя и своего прошлого.
— Я долго не удержу… его… — прохрипел Андрей. Его лицо было бледным, он повалился на колени, обхватив руками зубец стены. — Они сейчас пойдут… на нас…
— Где он? — я подскочил к нему, схватив за ворот плаща. — Ты чувствуешь?
Андрей помотал головой.
— Он… словно везде… — пробормотал он. — Он стал очень силен… еще сильнее, чем раньше… он говорит со мной, говорит, чтобы я вернулся… это невыносимо…
— Андрей, сосредоточься, — я несильно стряхнул его. — Где он?
— Я пытаюсь, — Андрей поморщился, словно я воткнул в его руку иголку. — Очень тяжело… Я иногда вижу его, но словно в тумане, он блокирует…
— Что там? Что вокруг него⁈
— Какая-то деревня… кажется, он сидит на крыше дома… рядом река… колесо… это водяная мельница! И оттуда с высоты видно стены, хотя и вдалеке.
Он хотел сказать что-то еще, но вдруг застонал и упал на каменный пол, схватившись за голову. На его губах появилась пена. Я попытался поднять его, встряхнуть, но Андрей никак не реагировал, и мне пришлось отдать его на попечение подбежавшего сержанта стражи.
Нежить, тем временем, словно двинулась в нашу сторону, заполоняя улицы уже на подступах к замковому холму.
— Мы видели такое, пролетали? — спросил я, повернувшись к Ксай.
— Кажется, да, — она неуверенно кивнула. — Водяная мельница была вон там, в излучине реки.
— Тогда вперед! — сказала я. — Других вводных у нас не будет.
Секунду она глядела в мои глаза, а затем сделала несколько шагов назад, чтобы не задеть никого при превращении.
— Подожди! — сказал я и сделал шаг навстречу Ксай. Она недоуменно поглядела на меня. Я же преодолел разделявшее нас расстояние, а затем наклонился и поцеловал ее в губы. Поцелуй был совсем коротким, не дольше секунды, но я почувствовал, как она ответила мне, а затем отстранилась и взглянула на меня немного удивленно. Я не стал ничего говорить, только сделал несколько шагов назад, и секунду спустя на ее месте уже был дракон с отливающей лазурью чешуей.
А еще через минуту мы взмыли в воздух, сделав широкий круг над башней и устремившись на северо-запад.
Я обернулся и взглянул вниз. Там внизу черная волна нежити, уже не сдерживаемая приказом Андрея, докатилась до стен цитадели и ударилась о нее, словно прибой о скалу. С дисциплинированностью, невиданной ни в одной человеческой армии, они принялись строить осадные сооружения прямо из своих дел. Огромные могильники выстроились у стены, на их спины взбирались твари поменьше. Туча квакенов и горгулий, тем временем, облепила зубцы стены, норовя согнать с нее защитников.
Те, впрочем, не запаниковали. Слаженный залп мушкетов проредил черную стаю, а когда она пошла в атаку, в дело вступили топоры, сабли, алебарды, замелькали даже колья лопаты, принесенные простыми горожанами.
