Почтовый клиент сообщил о полученном сообщении.
Открыв сообщение, Кощей запустил программу дешифратор и, хмуря брови, прочел.
— Все прошло хорошо! В последний момент, мною были внесены некоторые поправки, но они малосущественны. Так что, поздравляю! Первый этап завершен. Уже завтра все СМИ будут работать на нас.
Нужна твоя помощь. Направь своих людей, тех двоих, что на подстраховке. В двадцатый квадрат, по нашим картам-планам. Мои люди пропустили второй сеанс связи. Пусть выяснят, что там на месте. И в случае необходимости закончат дело. Это касается тех поправок, что я внес. Братки должны подвесить мена, в месте, где армейцы катаются, как бы пришедшего в отчаяние и решившего покончить с собой. Рядом с ним, по моей задумке, должен находиться пластиковый мешок с крупной суммой. Правда, гениально!?
Р.S. Что касается нашего соглашения. Похвастаться пока нечем. Мамаша вчера днем исчезла. Нахождение Катерины также не известно. Но для беспокойства причин не вижу. Думаю, как только объявится, мы ее поспрошаем, где была. И закончим с этим.
До связи.
Кощей сохранил сообщение на винчестере, удалив его с сервера. — Он не видит! Баран. И что там за поправки. Сам внес, сам пусть за них и отвечает. Гениальный мой.
Подключив КПК к ноутбуку, он набрал и отправил сообщение своим людям.
— Если там что-то произошло и мент окажется живой. Последствия, непредсказуемы.
– //-
Где-то на территории зоны отчуждения. Раннее утро. 1.06.2013 г.
Солнце еще находилось за горизонтом, а небо уже начало светлеть. Стали появляться легкие пушистые облака, медленно и величаво плывущие в вышине. Погасли звезды, и только луна была еще призрачно видна на небосводе.
Тихо. Ни дуновения ветерка. Ночная жизнь затаилась, готовясь уступить свои позиции дневным страстям, чтобы потом, вернувшись, пожать их плоды.
Птичий, радостный гимн начинающемуся дню, только набирал свою силу, потихонечку, кое-где, выражаясь в разнобойном одиночном пении. Жизнь продолжалась, входя в свою новую, дневную фазу.
– //-
Немыслимо огромное пространство. Бесконечное! Ни верха. Ни низа. Вне времени. Вне пространства. Великая пустота!
Но почему пустота? Когда ощущаешь поток тепла, доброты и понимания от той далекой и одновременно близкой звезды чистого, мыслящего света.
Почему пустота? Когда все пространство пронизано ее могуществом. А тебя охватывает чувство взаимной, всеобъемлющей любви. Ты вдруг понимаешь. Ты вдруг вспоминаешь, что вы одно, единое целое и всегда, и везде твое естество стремилось только к одному. Воссоединится!
Чтобы завершив цикл, снова расстаться, окунувшись в большую космическую игру, придуманную тобой же.
Скуки ради. Ради избавления от одиночества. Придуман и водворяется в жизнь Великий план. С единственной целью, достичь невозможного. С каждым циклом, стремясь к совершенству подниматься на новую ступень. Чтобы…
Вдруг, возникла плоскость, расчерченная на квадраты светящимися линиями. Сразу же началось движение. Набирая скорость, плоскость сузилась до размеров узкой дороги, уходящей в немыслимую даль. Вокруг заклубился туман, образовав собой туннель. Скорость движения увеличилась настолько, что расчерченная плоскость слилась в единое целое. Родилась мысль. — «Я самолет!» — Нарастающий шум превратился в нестерпимый рев.
Дмитрий очнулся, обнаружив себя сидящим на каком-то бревне, уставившись на остов искореженной и обгоревшей машины. Кое-где, из груды металла и разбросанных вокруг ошметков, ровными столбами подымался в небо редкий черный дым.
Память постепенно возвращала его к реальности. С приходом сознания, возвращалась и боль, пронзавшая каждую клеточку его тела.
Попытавшись осмотреться, он вдруг понял, что видит одним глазом. Затаив дыхание поднес к лицу руку. Левая сторона была неестественно, сильно опухшей и казалась несоизмеримо большой. Там где должен быть глаз, обнаружилась узкая щель. Глаз закрыла вспухшая плоть. — Ничего себе. — К горлу подступил вязкий комок тошноты, а в голову ударила удушающая муторная волна, голова закружилась. Дмитрий был готов вот, вот потерять сознание. Его стошнило и, несмотря на терпкую горечь во рту ему стало немного легче.
Просидев так на бревне, какое-то время, опустив голову вниз. Он поменял положение, сел на землю и откинулся спиной на бревно, уставившись на лениво подымающийся дым.
Солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Мухи, безбоязненно ползающие по неподвижному телу, стали приносить Дмитрию раздражение. Он приблизительно прикинул время. — Около десяти утра. — Укрепившись в решении, что-либо предпринять, он начал осматривать свое внешнее состояние.
Брюки были порваны вдоль, от пояса до щиколотки, в нескольких местах и, оголив исцарапанные ноги, лежали лохмотьями на земле. Левый рукав кителя отсутствовал. А сама рука, опухла и кое-где из ссадин сочилась сукровица.
Правый рукав кителя был опален, но с рукой все было нормально, если не считать болей в локте.
Сам китель, напоминал решето из пропаленных дырочек различных размеров. Правый погон был оторван и, свисая, болтался при малейшем движении.
— Вот это да-а! Что же произошло? Где негодяи, убившие моих товарищей и готовившие мне печальную участь? Где вообще я нахожусь? — Вопросов было много. А ответов пока нет.
Дмитрий попытался подняться. Снова накатила тошнота. Как-то разом вернулось обоняние принесшее запах паленого мяса. Его снова чуть не вывернуло наизнанку. И отдышавшись, он решил покинуть это место.
Испытывая головокружение, тошноту и сильную боль при движении. Сначала на всех четырех. А затем и поднявшись на ноги. Хромая и шатаясь, как после веселой попойки, но совсем вяло и очень осторожно. Потому что каждое движение приносило вдобавок ко всему сильную головную боль. Дмитрий продвигался вперед, по принципу, куда глаза глядят.
Преодолев так около ста метров. Он уже не мог терпеть усилившуюся боль и аккуратненько опустил себя на землю. Как вдруг на него упала чья-то тень. Его резко развернули, опрокинув на спину. Сознание покинуло Дмитрия раньше, чем он успел упасть в траву.
— Я что-то не врубаюсь Капер! Что это с ним? Куда лоху галстук вязать, когда он сам вот, вот представится!
— Не шелести Шипа. Все сделаем, как босс заказал, не то нам самим галстуки повяжут.
— Слышь, Капер! Позырим че за хлам дымиться!? Точно тебе говорю, какая-то хрень здесь приключилась. Повалили! Может чем, разживемся. А то, какой день уже на подсосе.
— Погодь. А наш клиент?!
— Не подымай понты! Никуда он не денется!
Два человека, неторопливо, внимательно посматривая по сторонам, направились к месту крушения автомобиля. Первым шел молодой мужчина, которого звали Шипа, на вид ему около тридцати — тридцати пяти лет. Высокий, немного сутулый, но с широкими плечами, из которых свисали мощные руки. Длинные рукава, темной, почти черной джинсовой рубашки заправленной за пояс плотных черных брюк армейского образца, были закатаны чуть повыше локтя. Под рубашкой был надет легкий бронежилет из нескольких слоев тонкой материи с нитью кевлара. Обтягивая туловище, сверху рубашки накинут разгрузочный жилет, связанный в крупную сетку, из прочной и толстой синтетической нити. На жилете, в специальных карманах, расположились: КПК, пистолет с глушителем, три магазина к нему, тактический фонарик, баллон со слезоточивым газом, пара перевязочных пакетов, пара ампул обезболивающего и три ампулы антирада. Со стороны спины, к жилету крепился спец карман, который при желании или необходимости становился легкосъемным и довольно объемным рюкзаком. Сверху была накинута легкая безрукавка темно-синего цвета с надписью на спине, adidas.
Вторым шел мужчина среднего роста, грузный и седовласый, неопределенного возраста, и с постоянно скучающим выражением на лице. Он тяжело ступал, как бы нехотя передвигая ноги одетые в темно-синие шаровары, заправленные в старые, видавшие виды высокие армейские ботинки. На грязно серую рубашку был одет черный пиджак. Патронташ, из ружейных патронов двенадцатого калибра, опоясывающий талию, свисал где-то снизу, под объемным животом. Помповое ружье висело на шее, и мужчина положил на него руки.
Они остановились недалеко от груды сильно обгоревшего металла. Рядом с этим металлоломом лежало обгоревшее колесо. Что больше всего удивило обоих, это валяющиеся повсюду полуобгоревшие, а кое-где целые купюры, номиналом в сто евро.
— Капер! Ты только посмотри! Лавандос дармовой. — Он принялся собирать более мене приличного вида бумажки. А его товарищ, осмотревшись вокруг, саркастически заявил.
— Фу! Ну и запашок. Не врубаюсь я Шипа. Аномалий здесь еще ни разу не видели. На снаряд! Тоже не похоже. Нет воронки! Может беспредельщики какие, перед машиной активировали артефакт. Скорее всего, гравитационной природы. Тогда каким образом остался в живых мусорочек. — И он, прищурившись, стал зорче осматриваться по сторонам.
