спрыгнула на асфальт. Альфред, скептически наблюдавший за этой короткой беседой, спросил не без иронии:
— Неудачные переговоры?
Маргарет равнодушно пожала плечами:
— Она хочет, чтобы я посадила птичку в клетку.
Альфред молча отвернулся и завел двигатель. Неторопливо выехав на 5-ю Западную улицу, он сообщил тоном участливым и мягким:
— Маргарет, милая, мне крайне интересно все, что происходит с тобой и Дианой, но если вздумаешь шутить так в присутствии мамы, то в нашем доме соберутся все психиатры Калифорнии.
Улица плавно перешла в съезд, нырнула под несколькими эстакадами и вывела на автостраду Харбор. Маргарет разглядывала дорожные указатели, небоскребы и редкие пальмы, проплывающие за окном.
— Сейчас бы искупаться, — мечтательно сказала она. — Далеко отсюда до побережья?
— По этой дороге минут тридцать до Пирса Санта-Моники, но вода еще холодная.
— Хоть бы ножки помочить. Никогда не видела океан.
— Тогда музей подождет. Оставим машину на стоянке у аквариума и прогуляемся по пляжу.
Маргарет радостно заулыбалась:
— Спасибо, пап, ты не представляешь, как мне этого хочется.
От благодарности дочери и ее чарующей улыбки на душе у Альфреда потеплело. Тревога за Диану, которая непостижимым образом исчезла и в то же время находилась рядом, немного отлегла. Ему вдруг почему-то вспомнилась Ванесса, но тут заиграл телефон.
«Это мама… Что ей нужно?»
— Маргарет с тобой? — без предисловий спросила Мариэн.
Он коротко подтвердил, скрывая свое удивление от ее осведомленности.
— Прошу тебя, Альфред, будь с ней откровенен. Впрочем, если хочешь нажить себе врага, сделай наоборот. Пожалуйста, передай ей трубку.
Альфред отдал телефон дочери и пояснил, кто будет с ней говорить. Она бросила на отца быстрый косой взгляд и заметила его жадный интерес.
Мариэн представилась, приветствовала внучку, выразила свое удовольствие несколькими искренними фразами и перешла к делам насущным:
— Звонила Джулия Сандерс из библиотеки и очень лестно отзывалась о твоей эрудиции в вопросах оккультного символизма. Мне было приятно слышать похвалы в твой адрес, но я знаю, что ты не открыла посторонним и десятой доли своих талантов. Мы обязательно поговорим, когда представится возможность, а пока старайся не привлекать к себе внимание. Это довольно опасно. Твоего появления ждали и обязательно попытаются вовлечь в темные игры…
— Думаю, им уже удалось…
— Ни слова больше, милая, — мягко предостерегла Мариэн. — Будь осмотрительна, не доверяй никому, кроме родных, и еще… Пожалуйста, напомни Альфреду о поездке с Эрикой.
Маргарет с удовольствием слушала Мариэн Гарднер; та говорила на идеальном русском языке, без акцента, слегка повелевала, делала это естественно и привычно, по праву женщины, которая знает о своей исключительности, но не желает выставлять ее напоказ. Маргарет слушала спокойный голос женской мудрости и думала, что именно такое впечатление хотела бы производить сама. Люди должны понимать — она приглушает блеск своего ума густой вуалью просто потому, что не желает ослеплять всех подряд.
Мариэн сказала все, что считала необходимым, и попрощалась. Маргарет отдала телефон и передала отцу ее просьбу. Некоторое время они молчали, думая каждый о своем. Наконец Альфред заговорил:
— Моя мать уверена, что конфликт между тобой и Эрикой неизбежен, но отец дал мне поручение, — Альфред похлопал рукой по внутреннему карману с письмом. — В ближайшие дни я буду занят. Тебе придется побыть Дианой. Сумеешь?
— Еще одна роль? — усмехнулась Маргарет.
— Это просто. Представь себе Белоснежку и Королеву, но не злую, как в сказке, а слишком заботливую, чтобы позволить дочери быть самостоятельной. Только учти — переигрывать нельзя. Эрика замечательная актриса и почует фальшь, как акула кровь.
— Я чувствую Диану…, знаю, как бы она поступила в той или другой ситуации, но роль Золушки не в моем амплуа.
— Амплуа, это рамки, в которые заключен талант. Хорошая актриса выше любого амплуа, она может сыграть кого угодно.
— Не уговаривай, я не стану притворяться беспомощной.
Альфред тяжело вздохнул.
— Тогда нам следует приготовиться к Армагеддону.
— Извини, но все умрут, — со спокойствием камня сказала Маргарет и серьезно спросила: — На каком кладбище у нас выкуплен участок? Там достаточно места для тебя, меня и мамы? Если нет, то нужно докупить и подумать о том, в какой последовательности мы будем хоронить друг друга.
— Маргарет, прекрати, — мрачно процедил Гарднер, — это совсем не смешно.
— А меня распирает от смеха! — вдруг вспылила она. — Дьявол всерьез предлагает мне роль Пандоры в обмен на ее красоту; Эпиметей хочет, чтобы я была пай-девочкой; Прометей прячет от меня огонь. Какого черта тут происходит? Почему всем надо, чтобы я прикидывалась дурочкой? Знаешь, что? Я подумала и решила: я буду играть только себя!
— Маргарет, у тебя истерика.
— Просто выпустила пар, мне было это нужно.
— О каком дьяволе ты все время говоришь?
— Его зовут Дионис Парва, он имеет какое-то отношение к церкви Сатаны.
— Так это он дал тебе деньги на салон красоты?
— Оставь эту версию, она ложная, — Маргарет осмотрелась. — Я хочу пить.
Альфред достал из дверного кармана бутылку с водой и отдал дочери. Она взяла из сумочки салфетку, увлажнила ее и принялась протирать кожу вокруг глаз. Краски было мало, Диана лишь слегка подводила стрелки и накладывала немного теней на веки.
Маргарет посмотрела на отца и спросила:
— Теперь похоже, что у меня есть или был дорогой профессиональный макияж?
— Значит, ты меня не обманывала?
— Лжет Диана. Всегда из страха и неуверенности. Я другая, могу умалчивать, но если говорю, то исключительно правду. Это касается только моих близких, и того же я требую от них, независимо от того, думают ли они «до» или «после», — Маргарет холодно взглянула на отца. — Очень надеюсь, что мне не придется тебе это повторять.
Альфреду понравилась прямота дочери, однако беспокойство не прошло.
— Но твоя внешность… я ее вижу, ты действительно другая.
— Красота Пандоры иллюзорна, ее видят все, кроме меня.
— Кто этот Дионис Парва? Что ему было нужно от тебя?
— Он предложил мне найти то, что спрятано, дал подсказки, пообещал награду и заплатил иллюзорный аванс. Все это похоже на мошенничество или даже на попытку сделать из меня комнатную собачку. Не волнуйся, я справлюсь, но от помощи не откажусь. Мне надо узнать побольше об этом мужчине. На вид ему лет тридцать, красивый, темноволосый, одет со вкусом, дорого, на левой руке кольцо с каплевидным рубином; умен, эрудирован, красноречив, с хорошими манерами, слегка театральными, но это его не портит.
— Какую награду он тебе обещал?
— Что может пообещать амбициозной девушке тип, смахивающий на Мефистофеля? Разумеется, красоту, корону, привилегии… — она помолчала, глядя на дорожное полотно, устремленное в перспективу. — Оставим это. Я еще не выяснила все, что мне нужно, поэтому не приняла
