«Кажется, я не могу убедительно солгать даже самой себе!» – мысленно ужаснулась Кейт.
– И ты мне совсем не нравишься, – договорила она едва слышно, снова отходя за меловую линию.
«Но ты же меня хочешь!» – ответил ей чувственный взгляд его зеленых глаз.
– Нет! – Кэтрин топнула ногой, и это прозвучало как сигнал, заставивший Питера взять себя в руки.
– Ладно, давай не будем ругаться, – примирительно произнес он и прошел к камину, чтобы подбросить в него полено. Потом, тихо насвистывая, он погасил лампу. – Уильям Шекспир сказал про это очень точно:
– Ты должен был давно уж убедиться:
«Нет» женское не значит ничего.
– Это он напрасно так думает. – Кейт поспешно спряталась под одеяло.
– Не пора ли нам перестать ссориться? – Вздохнув, Питер лег в постель. – Твои губы говорят «нет», твои поступки говорят «да», и ты не можешь винить меня за то, что я сбит с толку.
– Боже, неужели ты хочешь, чтобы я извинилась за твою глупость?
Раздосадованный ее упрямством, О'Рурк повернулся к разделяющей кровать доске. Это была лишь маленькая преграда в сравнении с эмоциональной стеной, вознесшейся между ними. Но тогда с чего же начать? И как далеко он посмеет зайти?
Движимый желанием и долгим воздержанием, Питер решил начать переговоры, не откладывая.
– Послушай, Кэтрин, – прошептал он и, услышав, как она пошевелилась, заглянул за доску. Даже в темноте глаза у Кейт светились, как у кошки. – Мы ведь женаты, – осторожно напомнил он.
– Ну и что? – Она приподнялась на локте, и расстояние между ними еще больше сократилось.
В слабом лунном свете Кейт показалась Питеру невыразимо прекрасной. «Нас разделяет только эта нелепая доска толщиной в один палец», – подумал он, потом судорожно сглотнул, изнемогая от желания, и решился.
– Послушай, Кейт, почему бы нам не убрать эту чертову доску и… не поговорить по-человечески?
Не меняя выражения лица, Кейт взглядом встретилась с полными страсти глазами своего мужа-похитителя. Вот оно, мгновение, о котором она уже столько дней мечтала! Ее пальцы прикоснулись к его лицу, осторожно прошлись по впадинке на подбородке, потом с нежностью проследили ямочки на щеках.
Дыхание Питера участилось от предвкушения, тело напряглось. Благодарение всем святым – он уже сегодня познает свою жену!
И тут коварная соблазнительница явила свое истинное лицо.
– Я скорее стану обниматься с двухголовым аспидом, чем с тобой! – прошипела она, нанося смертельный ядовитый укус. – А теперь спокойной ночи, Кейси О'Рурк!
Быстро спрятавшись под одеяло, Кейт улыбнулась, смакуя первый глоток своей будущей победы, ничуть не задумываясь над тем, что Питер вполне способен найти достойный ответ.
К ее удивлению, О'Рурк внезапно продекламировал:
– О, хитрый змий! Беда пришла от древа:Его плодами соблазнилась Ева.Румяный плод на ветке взор манит…Какая женщина пред этим устоит?
Он тихо засмеялся и продолжил читать дальше:
– Сколь бледен, вял и жизни он лишен…Но если яркий взор прелестницы младойХотя б на миг его коснется – он поднимется.Сей влагой напоен.
В словах Питера, хотя и оставшихся не вполне понятными для девственного слуха Кейт, билось сильное чувство, а спустя несколько секунд она зримо увидела иллюстрацию сказанного.
– Ох, О'Рурк! – воскликнула она, не сдержавшись. – Где ты отыскал эти мерзкие вирши? Уж не в борделе ли?
– Нет, милейшая Кейт: это ты меня вдохновила, – коротко ответил он.
Окончательно выйдя из себя, Кейт стукнула кулаком по доске.
– Я чем-то тебя расстроил, милый котенок? – Голос О'Рурка звучал мягко, даже виновато, но Кейт ни на секунду не заблуждалась относительно его истинных чувств.
– Негодяй, ты нарочно меня мучаешь! – Она невольно съежилась под его взглядом.
– «Прости, любимая, прости, но древо жизни, нам не извести», – снова процитировал он.
– Нет! – крикнула она, поворачиваясь к нему спиной.
– Да, и это святая правда, – объявил Питер, довольный тем, что ему удалось вывести Кейт из себя. Пусть она отрицает сколько угодно, но он совершенно точно знает: Мэри Кэтрин Макгиллакатти О'Рурк сейчас залилась густым румянцем. – Дай подумать… Если тебе не нравится Шеридан, то, может быть, ты предпочтешь послушать перед сном какую-нибудь историю лорда Уильмота? – ехидно поинтересовался он.
– Замолчи, О'Рурк! Как тебе не стыдно?! Я пытаюсь заснуть, а ты мне не даешь! – Кейт закрыла уши ладонями.
Но Питер уже не обращал внимания на ее возражения. Он обещал, что пальцем ее не тронет, но ведь известно, в какой соблазн могут ввести слова.
– Закрой глаза и слушай.В объятиях моих прелестница нагаяЛежала, от любви изнемогая.То таяли от нежности, то в пламени страстейСгорали мы с возлюбленной моей…
Преисполнившись негодований, Кэтрин стремительно вскочила и, перелетев через разделяющий их ложе барьер, рухнула на Питера, попутно ударив его кулаком в челюсть.
– Не смей больше ничего мне цитировать! – яростно потребовала она.
В тот же момент их тела соприкоснулись, словно две обезумевшие стихии, вырвавшиеся на свободу. Ощутив его возбуждение, Кейт попыталась исправить свою ошибку и высвободиться из железных объятий Питера, но его ладони уже легли на ее аккуратную, округлую попку, заставив бедра прижаться к его чреслам. Кейт отчаянно выгибалась, пытаясь оторвать груди от его торса, однако при этом раскаленное страстью мужское естество прикоснулось к треугольнику между ее ногами, угрожая ей полной потерей контроля.
– Боже, О'Рурк, неужели в тебе нет ни капли жалости?
Ее страсть настолько разыгралась, что она даже боялась потерять сознание.
Питер в то время, смеясь, провел руками по ее спине и снова прижал к себе, медленно покачивая бедрами и заставляя Кейт мучительно осознать, что он действительно собирается предложить ей древо жизни.
– Это всего лишь самозащита, дорогая моя. – Питер нежно прикусил чувствительное местечко на ее шее. – И потом, это ты на меня набросилась, разве нет?
Кейт задрожала. В его объятиях она все больше теряла желание сопротивляться. Губы Питера были неотвратимо убедительны, пьяня поцелуями.
В конце концов, Кейт ответила на игривые движения его языка и губ с жадностью, которая согрела ее, словно живой огонь. Реагируя на настойчивые прикосновения налитого желанием древка, жар которого она ощущала даже сквозь ткань ночной рубашки, подчиняясь слепому инстинкту, она открылась, словно раковина, и хотя понимала, что это безумие, но ей было уже все равно!
