Внезапно атмосфера охладилась до состояния льда.
— Тогда я предлагаю вам приступать к делу, - Ветинари уселся на свое место. - Мистер Губвиг, мир вращается между теми, кто говорит, что сделать что-то невозможно, и теми, кто утверждает обратное. По моему опыту, те, кто говорят, что возможно все, обычно говорят правду. Это всего лишь вопрос творческого подхода. Есть такое выражение: «Подумай о немыслимом». Разумеется, это нонсенс, но у вас, сэр, и на это хватило бы наглости. Задумайтесь об этом. А теперь, не позволяйте мне вас задерживать.
Когда за Мокристом затворилась дверь и тишина окутала Продолговатый кабинет, Патриций вернулся к своему кроссворду. Через некоторое время он нахмурился, закончил линию и отложил газету.
— Стукпостук, - спросил он, - как идут дела у Чарли Панча и Джуди? Он в порядке? Мне интересно, не согласится ли он на небольшие каникулы. Очень небольшие.
—Да, сэр, - ответил Стукпостук, - я встречусь с ним после обеда.
— Вот так мы и поступим, - резюмировал лорд Ветинари.
Все еще пошатываясь под впечатлением от последних требований Патриция, Мокрист ехал обратно в Гадский Лес с поручением от Гарри.
«Поезжай к старушке и передай ей от меня привет, - велел Гарри, - скажи ей, я был впечатлен тем, как ее мальчики пытались обуздать пар, и я приветствую их, как пионеров. Осмотрись там, погляди, что у нее есть. Раз уж всем кажется, что у меня золото из ушей лезет, тогда я считаю, мы можем назначить ей какую-никакую пенсию. Только – ради богов – не говори об этом больше никому. О, и скажи ей, я прослежу, чтоб, когда кто-нибудь запишет историю железной дороги, ее парни были на обложке. И скажи, чтоб обращалась ко мне в любое время».
Старая избушка в лесу оказалась в точности такой, как Мокрист представлял, а миссис Уэсли разрыдалась, когда он пересказал ей предложение Гарри. Она была убеждена, что сэр Гарри – что-то вроде святого или ангела, так что, если Мокрист что-нибудь понимал в людях, история о красивом жесте Гарри обречена была облететь весь лес за пару часов, а к концу дня – добраться до Анк-Морпорка. Мокрист знал, что за человек Гарри – предельно резкий, но с золотым сердцем и глазами на мокром месте. Его поступок был весь он - безо всяких скрытых мотивов. Но, тем не менее, как только новости разнесутся, он будет в каждой газете как защитник обездоленных и – следовательно – знаменитость. Не в первый раз Мокрист пожалел о своей собственной привычке видеть ангелов во всем, что случается, - хорошем или плохом.
- Сколько?!
Этот простой вопрос прозвучал как объявление войны, коим, собственно, и являлся, поскольку Гарри только что озвучили стоимость экспресс линии до Здеца.
Мокрист стоял на своем.
— Дик говорит, там повсюду железо, Гарри, но его нужно выкопать. А потом деньги понадобятся на изготовление стали, - поспешно добавил он, пока Гарри не спустил их с лестницы.
— Вкладываешь золото – вынимаешь сталь, - спокойно добавил Симнел. - Мы славно сработались с парнями с медеплавилен, но до Убервальда тысяча двести миль, а это очень много стали.
— Гарри, - терпеливо начал Мокрист, - я знаю, что когда ты женился, вы с женой разрезали спички пополам, чтобы они служили дольше. Но ты больше не тот человек. Ты можешь себе это позволить.
Они наблюдали за тем, как меняется лицо Гарри. Мокрист знал, что Гарри пробился наверх из канавы и страшно гордился этим. Но его деньги дались ему дешево – мелкие сошки, как правило, не несут особых непредвиденных расходов. И потому теперь он рассматривал всякое предложение за что-то заплатить, как доказательство несовершенства мира.
Дик Симнел тоже давно раскусил этого человека. Он сказал:
— На вашем месте, сэр, я бы потряс свою копилку и купил столько стали, на сколько хватит денег - и так, чтобы никто не узнал. Мы же не хотим, чтобы она вдруг подорожала, правда? Спрос и предложение.
Гарри по-прежнему выглядел как человек, размышляющий, в чем суть подвоха (что, вообще-то, было основной формой его существования), а Мокрист обдумывал на что же, в самом деле, Гарри тратит свои горы денег?
И он решил рискнуть.
— Честно говоря, Гарри, я думаю, что твоего состояния хватит на строительство железной дороги на луну и обратно – с учетом целого флота из локомотивов. Но, если тебе нужна ссуда, Королевский банк выдаст ее с удовольствием – как клиенту с безупречной репутацией.
Мистер Громобой возроптал.
— Разумеется, сэр Гарри, вы можете продать акции: это значит, что вы разделите с кем-то издержки, но, увы, вам придется разделить и доходы. Решать вам.
Мокрист углядел зацепку.
— Понимаешь, Гарри, каждый, кто купит акции железной дороги, с этого момента будет заинтересован в ней, как в собственной. Тролли называют это «жить чужим умом». Если дым приносит тебе богатство, это твой дым, и ты на него не жалуешься. И, - Мокрист сделал глубокий вдох, - если ты разделишь риски, ты сможешь позволить себе построить дома для железнодорожных рабочих. Так они смогут жить возле самой дороги, вдоль нее, и всегда быть наготове».
— На этот счет можете не распинаться, мистер Губвиг. Все ребята, которые работают на моем конвейере, живут неподалеку. И живут в собственных домах.
— Не нужно строить дворцы! - продолжил Мокрист, - просто небольшие уютные домики с маленькими садиками, в которых будут резвиться детишки. Всеобщее счастье, которое подарили им вы. В конце концов, кто же не хочет жить поближе к работе – в приятном и теплом месте с кучей угля в придачу.
Гарри Король хорошенько врезал бы тому, кто посмеет назвать его филантропом, но в действительности под его ворчливостью залегали пласты поразительной мягкости. Пожилые работники Гарри независимо от видовой принадлежности получали пенсию – крайне редкого зверя в Анк-Морпорке, а дорогие больничные счета, о чем Мокристу было известно как банкиру Гарри, повадились пропадать, как только Король о них узнавал. А на Страшдество Гарри, ворча, будто старый тролль с головной болью, всегда проверял, чтобы у его работников на столе было мясо – как можно больше мяса.[53]
Зная обо всем этом, Мокрист продолжал:
— Давай посмотрим на это так: я понимаю, что как человеку, сделавшему себя с нуля, перспектива выпуска акций кажется тебе анафемой. Поэтому ты можешь принять все риски на себя и разбогатеть, как Креозот. Но мне кажется, Гарри, что ты и так богат, как Креозот и - скажу тебе как мошенник – не стоит лишний раз искушать судьбу. А как твой банкир скажу тебе, что разделить риски и прибыли будет наиболее благоразумным и общественно полезным шагом.
На мгновение Мокристу показалось, что он видит, как в голове Гарри Короля складывается вполне определенная реплика, которой он посылает общественную полезность запачкать белые ручки на какой-нибудь достойной работе, вместо того, чтобы вмешиваться в дела честных бизнесменов, которые трудятся, не разгибая спины. Но затем Мокрист увидел широкую улыбку и понял, что Гарри знает, зачем все это делается. Лорду Ветинари нравилось, когда люди заботились о своем городе.
— В любом случае, - добавил он, чтобы закрепить результат, - Ветинари хочет дорогу на Убервальд, а он - наша высшая инстанция. Кто знает, возможно город окажет нам щедрое финансирование. Поезда приходят и уходят, деньги умножаются.
Строительство Щеботанской линии завершилось торжественной церемонией в Анк-Морпоркском терминале, на которой главную партию, к сожалению, исполнял алкоголь. Паровоз был запущен и назван Fierté d’Quirm[54]. Маркиз Экс де Хлебо и его жена, которая, как заметил Мокрист, стала очень жинерадостной, как говорят в Щеботане – enceinte[55], разбили о локомотив бутылку очень хорошего шампанского.
И в гуще празднования, казалось, только Мокрист заметил, как Симнел побрел прочь с вечеринки, чтобы вытереть паровоз от кипящего шампанского своим шейным платком, в мгновение ока превратившимся в жирную тряпку. Симнел наградил Мокриста суровым взглядом.
— Нельзя так делать мистер Губвиг. Нельзя бить локомотив, когда я как раз пытаюсь добиться от него сорока миль в час через равнины пустошей, просто чтобы показать этим омарам, на что мы способны.
В первом путешествии Мокрист ехал вместе с Симнелом и кочегаром на площадке машиниста, глядя как мимо на огромной скорости проносятся пустоши, заполненные гоблинами, виднеющимися за каждым камнем и деревом.
На мгновение ему показалось, что он заметил Сумрака Тьмы, но, к его удивлению, выяснилось, что отъявленный гоблин ждет их на щеботанском вокзале. Мокристу даже пришло в голову, что у маленького поганца, должно быть, есть какие-то собственные каналы передвижения, недоступные человеческим существам.
А в вагонах позади царило безудержное веселье с уймой авеков и тысячами сердечных соглашений. Элегантные пассажирские вагоны произвели фурор. А человеком дня стал щеголеватый господин, обслуживающий удобства первого класса, который искусно обращался с полотенцами и объяснял устройство стеклянного бачка – с плещущейся внутри золотой рыбкой, которую от мгновенного исчезновения защищало какое-то невидимое решето.
