Михаил всмотрелся в офицера – молодой, с решительно сжатыми губами, без особой радости на лице, он ждал награждения высшей боевой наградой рейха – голубым крестом «Пур ле мерите». Арчегов продолжал говорить, размышляя вслух:
– А вот второй похож на Манштейна – чем-то на актера в фильме «Освобождение» смахивает, только помоложе. Моряк может быть Деницем, что в кригсмарине всем подводным флотом командовал – опять же, если влияние Шмайсера на нового кайзера правильно оценено. Остальных я не знаю, но не думаю, что ошибся в предположении. Сегодня же приказ отдам, и скоро мы все имена знать будем.
– Ты прав, Костя… – после минутной паузы, взятой на размышления, отозвался император.
– Это приглашение нас всех к переговорам, пусть и переданное таким эксцентричным способом!
– Удавил бы подлеца собственными руками, да нельзя этого нам делать – переговорить вначале нужно. Сильно их красные поджали, раз уже не только тебе и мне письма пишут, но и Шмайсера «раскрыли». Интересно, кто это сделал? Либо кайзер свою игру ведет…
Арчегов потянулся к папиросной коробке, задержал над ней руку, но так ее и не раскрыл – сдержался, преодолевая пагубную привычку и как бы демонстрируя волю, медленно поднялся с кресла и прошелся по мягкому ковру, задумчиво хмуря брови. Приблизился к стене и, протянув руку, щелкнул выключателем – над потолком загорелась хрустальная люстра, изображение на белом экране исчезло, а яркий свет нескольких лампочек заставил императора на пару секунд прикрыть веки.
– Это приглашение не только к политическому союзу, но и к военному, с признанием твоего верховенства. Иначе просто быть не может! Потому послание такое отправлено. Да-да, это именно послание, так и следует понимать. А это значит…
Генерал осекся, лицо побледнело – казалось, что он превратился в соляной столп, застывший посередине кабинета. Михаил Александрович с растущим напряжением в душе смотрел на своего друга и, не в силах вынести затянувшуюся паузу, воскликнул:
– Что это значит, Константин Иванович?
– Но если мы пойдем на такой союз и поможем задавить в Германии большевиков, то еще одна мировая война неизбежна…
Постскриптум. На необъявленной войне… (29 августа 1923 года)
Корфу
– Как все счастливо сложилось… – прошептал Колчак, подставляя лицо соленому прохладному ветру – в море средиземноморская жара практически не ощущалась, но находиться в бронированном коробе рубки адмирал сейчас не хотел и оставался на мостике, хотя скалистые берега далекого острова уже виднелись на горизонте.
Там сейчас кипел бой, как и 120 лет тому назад, когда эскадра Ушакова осадила в крепости французов, подойдя на пушечный выстрел к бастионам. Тогда после ожесточенной канонады русский десант взял штурмом неприступную доселе цитадель.
Сейчас все происходило наоборот – итальянская эскадра из 5 линкоров и 2 броненосцев вошла в пролив между островами Видо и Корфу и высаживает с кораблей морскую пехоту, а немногочисленный русско-греческий гарнизон отчаянно сражается с врагом, дожидаясь помощи, которая уже близка.
Адмирал оглянулся, внимательно разглядывая линкоры эскадры, что потянулись кильватером за его флагманским «Синопом», известным ранее совсем под другими именами – английским «Эрин» и турецким «Решадие».
Почти не отличавшиеся от него ни по силуэту, ни по своим боевым и техническим характеристикам, но более ранней постройки, густо дымя трубами, рассекая острыми форштевнями волны, ходко шли «Наварин» и «Чесма». Они раньше тоже были английскими – «Орионом» и «Монархом» – первыми в мире сверхдредноутами, вооруженными десятком мощных 13,5-дюймовых пушкек каждый.
Новое приобретение русского флота оказалось неожиданным даже для самого адмирала, который имел к их покупке самое прямое отношение.
Как и говорил ему давно Арчегов, Вашингтонская конференция все же состоялась, пусть и годом позже – слишком серьезные произошли в Европе и мире изменения, чтобы их не зафиксировать на межгосударственном уровне. С вчерашними побежденными державами, неожиданно возродившимися подобно сказочному фениксу из пепла, недавним версальским «победителям» ныне пришлось считаться.
Самого адмирала Колчака заботили тогда только флотские дела – предложенное госсекретарем САСШ Хьюзом радикальное сокращение станового хребта военно-морских сил – линейных кораблей – вызвало шок у многих политиков и адмиралов, кроме него самого, заранее знавшего об этом, а потому подготовившегося.
Паритет с Францией, Италией и Германией в тоннаже новых линкоров Александра Васильевича не озаботил – строить новых морских исполинов Россия, истерзанная мировой и гражданскими войнами, не могла, впрочем, как и вышеперечисленные страны. Но вырвать у Англии парочку пусть не новых, устарелых, но сверхдредноутов, обреченных на разделку согласно утвержденному в Вашингтоне сокращению, русский адмирал яростно желал, а потому настаивал на соблюдении Англией ранних договоренностей.
Вот только все другие участники переговоров встретили его предложение о выполнении старого предварительного соглашения с Лондоном в штыки – перспектива усиления России никого не прельщала, и, главным образом, самих британцев.
Но зато когда речь зашла о предоставлении одним только англичанам права на строительство двух новейших линкоров с 16-дюймовой артиллерией, дабы те смогли соблюсти пресловутый паритет с японцами и американцами, имевшими подобных новейших исполинов, русская делегация уперлась в отказе. Однако стоило «островитянам» согласиться все же продать русским два линкора, ставших «яблоком раздора», адмирал сразу пошел на «мировую».
Так что от этой сделки выиграли все заинтересованные в ней стороны – британцы получили двадцать миллионов рублей золотом, что намного превышало стоимость будущего «лома».
Угрозы от переданных кораблей фактически не имелось – воевать с «владычицей морской» Петербург не желал даже в отдаленной перспективе. Благодаря этому русские в полстоимости заимели мощную эскадру из трех «побед», которая в будущей войне с Италией должна была сыграть главную роль.
Но, как говорится, за все нужно платить – паритет приходилось соблюдать. Лондон и Вашингтон в этой сделке сумели хоть ненамного, но ослабить Россию: пришлось отказаться от восстановления балтийского линкора «Полтава», на котором в 1919 году случился пожар, и согласиться на передачу грекам черноморского «Адмирала Ушакова». Корабль в очередной раз сменил имя, на этот раз знаменитого всем морякам острова, у которого триеры Фемистокла уничтожили персидскую армаду царя Ксеркса.
Подписав Вашингтонское соглашение, русский флот лишился и других линкоров. Пошли на слом затонувшая от взрыва в Ахтиарской бухте «Императрица Мария», поднятая и отбуксированная к берегу, и стоявший в Николаеве на стапеле «Император Николай I», на волне революционного угара переименованный в «Демократию».
В Петербурге в жертву была принесена пара недостроенных корпусов линейных крейсеров, стоящих на стапелях, а на два, уже спущенных на воду в ходе мировой войны, в Вашингтоне дали согласие на переделку их в авианосцы. Однако ввиду плачевного состояния страны в целом и ее финансов в частности достройка кораблей могла произойти лет через десять, не раньше, и то в лучшем случае.
Под «нож» также отправили все броненосцы, которые вообще потеряли мало-мальское боевое значение, к тому же ремонт этих абсолютно ненужных кораблей влетел бы российской казне в большую копеечку. Так что к настоящему времени на Балтике и Черном море имелось по одной линейной эскадре из трех единиц, плюс два быстроходных «великих самодержца», которые тоже пошли в общий счет тоннажа, утвержденный на конференции для русского флота.
Впрочем, имелась еще одна страна, что очень крупно выиграла на этой сделке, – Греция, усилившая свой флот двумя пусть и потрепанными в войне, но вполне полноценными линкорами.
Кроме «Саламиса», полностью компенсировавшего потерю купленных у САСШ и трагически погибших «Киликоса» и «Лемноса», греки с русской помощью заполучили бывший германо-турецкий «Гебен», ставший «Базилевсом», что тихо ржавел на приколе в Мраморном море, предназначенный к слому. А потому англичане не обратили на ненужный им трофей внимания.
И совершенно зря!
Вчера эти корабли, бывшие враги, спешно отремонтированные в прошлом году, у острова Родос потопили два старых итальянских броненосца, попытавшихся сорвать высадку союзного десанта.
«Наполи» и «Рома», имевшие всего четыре 12-дюймовые пушки на двоих, за какие-то считаные минуты были буквально истерзаны, превращены в горящие развалины новоявленными «греками», в бортовом залпе которых насчитывалось впятеро больше крупнокалиберных пушек.
– Ваше высокопревосходительство, радиограмма с Корфу! – Голос флаг-офицера ощутимо дрожал от едва сдерживаемой радости. – Наши аэропланы бомбардировали и серьезно повредили линкор противника, он выбросился на отмель. Второй корабль потерял ход, а крейсер потоплен выпущенной с берега торпедой!
