– Он в Заповеднике, – сообщил Пауэл сержанту. – Там же вместе с ним и Хэссоп. И там же вещи Хэссопа. Очень ловко все придумано. Человек только что побывал в катастрофе, и ему хочется развлечься, отдохнуть. Едет он, конечно, не один, а со спутником. Они опередили нас на восемь часов.
– Заповедник? М-м-да… – задумчиво пробормотал сержант. – Две с половиной тысячи квадратных миль, до отказа набитых такой прорвой флоры, фауны, рельефов и климатов, какой нигде больше не увидишь, даже если проживешь три жизни.
– Вы считаете вероятным, что Хэссоп может там погибнуть (если он уже не погиб)?
– Я гроша ломаного не дам за его голову.
– Чтобы спасти беднягу, нам придется взять вертолет и немедленно вылететь.
Сержант откашлялся.
– Кгм… На территории Заповедника не разрешается пользоваться механическим транспортом.
– Но это же особый случай. Старикашка Моз непременно потребует к себе Хэссопа.
– Тогда пусть ваша чертова машина уломает нашу мэрию. Недельки через три-четыре вы, может быть, получите специальное разрешение.
– К тому времени от Хэссопа и костей не останется. Ну, а если применить телепатический радар или сонар? Мы могли бы определить телепатемы Хэссопа и…
– Кгм… – снова откашлялся сержант. – Никакие приборы, за исключением кино- и фотокамер, не допускаются на территорию Заповедника.
– Послушайте, что за чертовня творится в этом вашем знаменитом Заповеднике?
– Заповедник сулит встречу со стопроцентно девственной природой для тех, у кого шило в заднем месте. Все там делается на свой риск. Опасность придает экскурсии еще более большую пикантность. Вы боретесь со стихией. Боретесь с дикими зверями. Вы вновь становитесь примитивным и обновленным. Так говорят рекламные объявления.
– И что там делают туристы: трут чурки одну о другую?
– Несомненно. Вы путешествуете пешим ходом. Припасы тащите на себе. А чтобы вас не слопали медведи, нужно захватить непроницаемый защитный барьер. Если вам нужен огонь, разведите костер. Рыбку поудить – опять же делайте все сами. Честное состязание с природой. А на тот случай, если она вас победит, вы должны, пока живы, выдать расписку.
– Как же нам искать Хэссопа?
– Подмахнуть расписку и двинуться в путь.
– Вдвоем? Обшарить две с половиной тысячи квадратных миль этой первозданной географии? Сколько патрульных вы можете для меня выделить?
– Человек десять.
– То есть по двести пятьдесят квадратных миль на душу. Вы шутите.
– Может быть, вы сумеете уговорить наше правление… хотя нет, вы и собрать-то их всех вместе сможете не раньше чем через неделю. Впрочем, стойте! Не сумели бы вы их объединить телепатическим путем? Послать какие-нибудь аварийные сигналы, что ли? Как там у вас, щупачей, это делается?
– Вашего брата мы только прощупываем. А что-либо передать мы можем лишь друг другу… Стоп! Ага, вот это уже идея!
– Что за идея?
– Человеческий организм не считается прибором?
– Пока нет.
– И не относится к плодам цивилизации.
– Это точно.
– В таком случае мне нужно как можно скорей кое с кем договориться, и я отбуду в Заповедник с персональным радаром.
Следствием осенившей Пауэла идеи явилось то, что знаменитый адвокат во время щекотливейших переговоров в роскошном, как все на Ривьере, зале заседаний внезапно ощутил непреодолимую тягу к природе. То же чувство овладело секретарем известного писателя, арбитром по вопросам семейного права, консультантом отдела найма при Объединенной Ассоциации Отелей, специалистом по технической эстетике, председателем Вселенского Комитета Жалоб, главным кибернетиком Титана, секретарем Совета Политической Психологии, двумя членами кабинета министров, пятью парламентскими лидерами и десятками других работающих и отдыхающих на Ривьере эсперов.
Длинной вереницей входили они в ворота Заповедника, объединенные ощущением праздничной приподнятости и взаимосвязанности. Те, кто заблаговременно получили сообщение по тайной сети, успели переодеться. Остальные не успели: контролеры, занятые проверкой багажа туристов, с изумлением проводили глазами безумца, который прошествовал в ворота с рюкзаком на спине и при всех дипломатических регалиях. Затем все как один поклонники природы имели при себе большие карты Заповедника, тщательно разбитые на секторы.
Быстрым шагом они разошлись во все стороны миниатюрного искусственного континента. Воздух как бы гудел, насыщенный телепатемами; все сообщения и замечания пробегали по контурам живого радара, сходясь к его центральной точке, к Пауэлу.
– Путь закрыт. Передо мной гора.
– Тут снег. Ну и метель!
– Болота и (фу, дрянь!) москиты в моем секторе.
– Стоп. Линк! Впереди люди. Сектор двадцать один.
– Дайте мне на них взглянуть.
– Пожалуйста.
– К сожалению, не то.
– Впереди люди, Линк. Сектор девять.
– Перешлите их изображение.
– Держите.
– Нет. Не то.
– Впереди люди, Линк. Сектор семнадцать.
– Дайте изображение.
– А, черт! Это медведь.
– Не удирайте! Действуйте дипломатично!
– Впереди люди, Линк. Сектор двенадцать.
– Дайте изображение.
– Получите.
– Опять не то.
– Вот это да!
– Метель?
– Нет. Льет как из ведра.
– Впереди люди, Линк. Сектор сорок один.
– Дайте изображение.
– Пожалуйста.
– Не они.
– Линк, объясните, как лазят по пальмам.
– Перехватывайте ствол руками и ногами и взбирайтесь вверх.
– Мне нужно вниз, а не вверх.
– А как вы попали наверх, ваша честь?
– Не знаю. Спросите у носорога, которого я встретил возле этой пальмы.
– Впереди люди, Линк. Сектор тридцать семь.
– Перешлите их изображение.
– Держите.
– Не годится.
– Впереди люди, Линк. Сектор шестьдесят.
– Гоните их изображение.
– Пожалуйста…
– Шагайте мимо.
– Долго нам еще тут странствовать?
– Они опередили нас по меньшей мере на восемь часов.
– Нет, щупачи, поправка. Они взяли старт на восемь часов раньше нас, но это не значит, что нас разделяет восемь часов пути.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
