А ночью пошёл дождь. Мелкий и жутко холодный. Небо разом затянуло свинцово-серой пеленой. Где-то на горизонте полыхали молнии, и едва слышно гремел гром.
Зима была уже близко.
Часть 3
Жизнь и прочие сопутствующие явления
Глава 1
В которой Иван Андреевич приходит к выводу, что зима это лучшее время года. Почти
Наступившая зима Ивану понравилась. Ну, как "понравилась"… Ну, как "зима"… ожидал он, конечно, худшего — метелей, голода, холода и полноценной зимовки с синими носами вокруг печки-буржуйки. А получалось пока что всё довольно мило. Две недели лёгких дождиков, прохладный ветерок и однажды ранним утром — пар изо рта. В остальном, это была обычная ранняя осень по меркам средней полосы. Звонарёв только довольно крякал, глядя на очччень медленно тающую поленницу — печку топили раз пять, не больше.
— А я тебе говорю, что лето тут — это самое дерьмовое время года! — Коля, залившийся брагой по случаю своего дня рождения по самое "не могу", размахивал перед носом Ивана грязным указательным пальцем. — Потому как… о!
— Да я что, спорю? — Маляренко снисходительно улыбался. Позади ушедшего в нирвану вождя со страдальческим выражением на лице стояла Ольга. Судя по виду Николая — ждать оставалось недолго. Наконец вождь прикорнул фейсом об тэйбл, и Иван скомандовал: — Забирайте!
Бывшие военнопленные, Макс и Алишер, ныне подсобные рабочие под началом Звонарёва, шустро подхватили вождя и потащили к дальнему шалашу — отсыпаться. Заносить в дом эту благоухающую тушку женщины категорически запретили.
Кутаясь в безразмерную брезентовую робу, Маляренко вылез из-под навеса столовой. Дождь едва накрапывал, хотя небо было плотно затянуто свинцовой пеленой туч, отчего казалось, что уже вечер. Решив, что хороший послеобеденный сон ему точно не помешает, Иван подцепил лопатой лежавший в костре булыжник и споро отволок его к своему шалашу.
Разок попытавшись переночевать вместе со всеми в общем доме, чета Маляренко дружно отказалась от своего угла и переселилась обратно в палатку. Алина, правда, со страхом ожидала зимы, когда ей придётся вернуться в коммуналку, но Иван, почесав репу, заявил, мол, война план покажет — когда будет зима, тогда и будем думать. После чего из вязанок камыша он соорудил довольно толстую основу, на которую и водрузил свой капроновый домик. Алина прошлась по тёплому и слегка пружинящему полу и, в общем, осталась довольна. О чём не замедлила сообщить мужу. Сообщала она — благо, отдельная жилплощадь позволяла — с использованием всех своих умений и возможностей. Окрылённый такой оценкой своего труда, Иван насыпал по периметру глиняную отмостку, чтобы камышовые маты не отмокали, и соорудил из более-менее ровных веток каркас вокруг палатки. А затем, используя всё тот же камыш и гибкие прутья кустарника, нарастил на каркас, так сказать, "мясо". Внешне смотрелось это сооружение совершенно кошмарно — бесформенный стог сена с торчащими там и сям ветками и камышинами. Зато внутри было тепло и уютно. Никакие дожди и ветер не проникали сквозь это сооружение. А про палатку и говорить нечего — сплошная красота! Гордая Алина привела на экскурсию всех подружек. Подружки работу Маляренко оценили, отчего тот ещё больше выпятил грудь и расправил плечи. Апофеозом творческой мысли Ивана Андреевича была толстенная глиняная лепёшка возле входа. Туда, в небольшое углубление в центре, по вечерам клался разогретый в костре десятикилограммовый булыжник. Тепла, которое он давал, вполне хватало на ночь. Так что спать в куртках, чего опасалась Алина, не пришлось. Частенько ночью становилось настолько жарко, что матерящийся Маляренко расстёгивал и откидывал полог палатки.
"Включив калорифер", сытый и "слегка" пьяный Ваня, скинул верхнюю одежду, растянулся на лежаке и моментально заснул.
Ножик опять соскочил с деревяшки. Звонарёв чертыхнулся — складешок, сделанный из паршивого железа, приходилось подтачивать чуть ли не каждые пять минут.
"Эдак его надолго не хватит. Сточу нахрен"
Серый мрачно осмотрел заготовку половника и отложил её на потом. Вечерело, снова подул пронизывающий ветер, и пошёл дождь. Почти все сидели в доме, только он ковырялся по хозяйству под навесом в столовой, да один из новеньких, Макс, пытался подремонтировать крышу своего шалашика.
"Видать, заливает. А как себя пяткой в грудь бил — не буду, мол, обузой! Сам. Всё сам. Ну-ну…" — Геннадьич усмехнулся. В целом, бывшие военнопленные ему нравились, ребята они были живучие и за последнее время ко всему привыкшие. Так что от работы не отлынивали, а честно впахивали "от и до". В своё время и он, Звонарёв, и вождь всецело поддержали идею Ивана о карантине "доходяг". За пару недель, проведённых у моря, ребята отъелись и перестали быть похожими на ходячие скелеты. Да и из посёлка им регулярно подбрасывали то варёного мясца, то жареной печени. Парни ожили и соорудили возле устья ручья неплохой временный лагерь, защищённый кустарником и с довольно солидным навесом. Теперь этим лагерем временами пользовалась команда охотников.
Из резиденции Маляренко раздался богатырский всхрап. От дальнего шалаша ему вторил укрытый шкурами вождь, которого злая на весь мир Ольга велела отнести от неё подальше.
Звонарёв подложил в едва теплящийся в очаге огонь толстый чурбачок и посмотрел в темнеющее небо. Юрка-длинный и Димка до сих пор не вернулись от водопоя.
"Может, у ручья решили заночевать? Хотя, вроде как не договаривались об этом", — Геннадьич поморщился. Прошлая охота оказалась неудачной. Стадо к водопою так и не пришло, и ребята решили перекантоваться под навесом. Вернувшись на следующий день, да ещё с пустыми руками, молодняк получил серьёзную выволочку от Николая и клятвенно пообещал предупреждать заранее, если они соберутся уйти больше, чем на сутки. И вот опять. Звонарёв с досады сплюнул.
"Уррроды! Обещали же сегодня не задерживаться".
К столу подошёл, кутаясь в самодельное пончо из шкур, Володя. Серый почесал репу — будь его воля, он бы этого урода давно б кончил, но Маляренко как-то сумел убедить вождя оставить Романову жизнь, и Звонарёву ничего не оставалось, как смириться с фактом его пребывания в посёлке. Справедливости ради надо сказать, что "урод" вёл себя тише воды, ниже травы. В сторону Машки даже не смотрел и старательно обходил по большой дуге бывших "бомжей", которые сверлили его очень многообещающими взглядами. Романов их явно не боялся, но конфликта старательно избегал, прочно поселившись возле шалаша Ивана и активно набиваясь к нему в приятели. Звонарёв нутром чуял — что-то этот парень затевает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
