молчания: обитатели монастыря готовятся ко сну.
Желая глубже познать тайны индуистской философии и практики, Беда Гриффитс в начале 1970-х гг. связывается с другом Абхишиктананды Раймоном Паниккаром, вместе с которым совершает несколько паломнических поездок по Индии и проводит всевозможные конференции на интересующие его темы. Также в этот период он пишет свою знаменитую работу «Возвращение к Центру», первые экземпляры которой монахи ашрама получают к 70-летию Свами. В этой книге Гриффитс рассматривает все стороны духовности, о которых он размышлял все эти годы. В одной из заключительных глав он как бы подводит итог своему диалогу с различными школами веданты, говоря о том, что каждый из трех выдающихся ачаръев Средневековья (Мадхва, Рамануджа и Шанкара) внес неоценимый вклад в развитие философской мысли Индии и всего мира, и они стоят в одном ряду с великими греческими мыслителями. Однако главное в их послании — это прозрения, которые направили их на путь размышлений о сути Абсолютной Истины: Шанкара постиг, что все сущее пребывает в состоянии недвойственности, Рамануджа подчеркнул, что недвойственность не означает утрату личностных качеств человека, а Мадхва указал на необходимости предания себя Высшему Существу. Особое значение отец Беда придавал диалогу христианства и шайва-сиддханты, распространенной среди тамильских пандитов (ученых). По его мнению, идея о том, что недвойственное единство с Богом реализуется на основе любви к Нему, и при этом личностное послание каждого человека не тонет в океане Абсолютного, как нельзя лучше соответствует христианскому мировосприятию. Общение с шиваитами заставляет Гриффитса обратиться к поэзии патриарха тамильской литературы Маниккавасагару, который жил в VIII в. и прославился как автор южно-индийского эпоса «Тирувасакам», полностью построенного на идее преданности Высшему Существу, коим для Маниккавасагара был Шива.
Несмотря на всеобщее признание заслуг Беды Гриффитса в самой Индии (по крайней мере, в епархии Тиручираппалли, епископ которой, Гарриель Сенгол, впоследствии говорил, что «дон Беда Гриффитс — великий дар Церкви Индии; Он был святым»), иногда он сталкивался с непониманием со стороны некоторых представителей римской иерархии, но его мудрость быстро разрешала все вопросы. Отец Беда относился к нападкам в свой адрес со «смиренным безразличием», обезоруживая, таким образом, своих оппонентов. По большому счету деятельность монахов «Сатчитананда ашрама» была признана в католическом мире, и на мероприятия, проводившиеся в монастыре, часто приезжали высокие гости, в том числе из Рима. В частности, в 1973 г., «Комиссия по диалогу в Индии» организовала в ашраме крупную международную конференцию, которую отметили своим присутствием не только два местных епископа, но и кардинал Россано, представлявший ватиканский «Секретариат для нехристиан».
«На трехдневной встрече, в которой участвовало более 50 человек, католиков, протестантов и индуистов, царила атмосфера открытости и дружелюбия, что явилось особым достижением, учитывая тот факт, что зачастую с обеих сторон превалирует страх и подозрительность.
Дискуссии также представляли собой огромный интерес. Тон встречи был личностным и экзистенциональным. Каждому представилась возможность задать себе вопрос: «Что моя религия означает для меня, и как я отношусь к партнерам по диалогу?» Это было не академическое обсуждение религиозных отличий, которое ведет в никуда, а обмен духовным опытом, который ведет к истинному единству в богореализации. Это стало очевидным во время молитвенных служб, которые совместно проводились в часовне, построенной в стиле индуистского храма. Индуисты чувствовали себя как дома, поскольку богослужение состояло из чтений, молитв и гимнов, как из христианских, так и из индуистских источников. Было очень трогательно слушать индуистские молитвы и песни, выражающие печаль о грехе и жажду благодати, призывы к самоотречению и описание блаженства единения с Богом. На этом уровне индуисты и христиане получили опыт общения друг с другом и с Богом»[112].
Монсеньор Россано поделился своим видением принципов диалога христиан с представителями других религий, и эти принципы на тот момент были официально признаны официальным Римом. Самым важным, с его точки зрения, стало то, что монахи Шантиванама идут путем взаимообогащения с индуистами, буддистами и другими людьми, основываясь на неком общем духовном опыте, находящемся за пределами познания. Кардинал указал на то, что
«В каждой религиозной традиции, не только в индуизме и христианстве, ной в буддизме, исламе, религиях африканских народов и американских индейцев, присутствует необъятная глубина религиозного опыта: каждый народ осознает Божественную Тайну на собственном языке, системе символов и образе мысли. Диалог подразумевает то, что каждый остается верным своей собственной традиции, но пытается открыться для осознания Божественной Реальности через другой образ мысли и ее выражение. Этот процесс можно сравнить с тем, как 81 белый цвет, расщепляясь, дает начало другим цветам: красному, синему, зеленому, желтому, каждый из которых отличается от другого, а иногда даже переходит в его противоположность, и все-таки, когда они возвращаются к своему Первоисточнику, они снова становятся едины»[113].
Во многом под влиянием идей Гриффитса делегаты Нагпурского семинара по евангелизации, съехавшиеся в Северную Индию со всех стран мира, приняли Декларацию, о которой пишет сам отец Беда в статье «Единая Тайна». Центральным посланием встречи стали слова о том, что
«Неизреченная Тайна, центр и основа реальности и человеческой жизни, в различных формах и различным образом действует среди народов мира и придает высший смысл человеческой жизни и устремлениям. Тайна, которую называют различными именами, ни одно из которых не может полностью отразить ее суть, ясно открылась и проявилась в Иисусе из Назарета»[114].
БЕДА ГРИФФИТС:
«АШРАМ И ЕВХАРИСТИЯ»
Ватиканский Собор провозгласил, что Евхаристия — источник и цель жизни Церкви. Я всегда видел в этом проблему. Конституция о Священной Литургии была создана литургической комиссией. До Ватиканского Собора на протяжении почти пятидесяти лет в Церкви было очень сильно литургическое движение, но его деятельность была весьма ограничена, у нее были ограниченные перспективы. Они подготовили эту конституцию заранее, и она была завершена одной из первых. То есть в начале Ватиканского Собора существовала определенная точка зрения, но она не включала в себя дальнейшее развитие. Я придерживаюсь взгляда, что Святой Дух — источник и цель деятельности Церкви, и в теологии св. Фомы Аквинского слово «sacramentum» означает «знак», и для него в Евхаристии хлеб и вино есть «sacramentum» или знак. И понятие «знак» контрастирует с понятием «res», «реальность». Реальность это что-то, на что указывает знак. Хлеб и вино — знаки и они что-то означают. И он учит, что «sacramentum» и «res», знак и обозначаемый предмет, есть тело и кровь Христа. Таково наше обычное понимание. Но далее он говорит, что «res», реальность Евхаристии, обозначаемая и осуществляемая нами, есть единство мистического Тела
