пункт может вызвать улыбку у современного читателя, но в то время в Церкви активно шли серьезные споры о том, в каком положении необходимо читать какие молитвы, когда преклонять колено, а когда совершать поклон кивком головы; даже и сегодня католические консерваторы требуют запретить распространенную традицию причастия «в руку» и повсеместно ввести исключительно причастие «в уста», которое было атрибутом дореформенной Тридентской Мессы).
Как мы знаем, в Индии большинство ашрамов возглавляются тем или иным гуру, который и является духовным наставником всех его обитателей. Этот вопрос неизменно возник и в отношении отца Беды, который, как ачарья «Сатчитананда ашрама», проводил все его мероприятия, медитации, лекции и давал индивидуальные наставления. Сам Гриффитс отказывался от громких титулов, поскольку Сатгуру всех христиан — это Иисус Христос, однако он рекомендовал принимать непосредственное духовное наставничество, если такая возможность имелась. Несмотря на нежелание быть формально провозглашенным гуру, он был признан очень многими индуистами и христианами, уже погрузившимися в индийские духовные реалии, настоящим гуру, который может привести человека к познанию Истины как своим собственным примером, так и через свои наставления. Очень многие люди, интересующиеся вопросами индуистской и христианской духовности, приходили к отцу Беде со своими вопросами, часть из которых касалась именно возможности сочетания, казалось бы, противоречащих друг другу идей индуизма и христианства[100]. По свидетельству людей, находившихся в ашраме в 1970—1980-е гг., европейские гости часто спрашивали о таких вещах, как реинкарнация, соотношение личностей Кришны, Будды и Христа, возможности создать некий синтез христианства и индуизма. С самого начала отец Беда отрицательно отзывался о попытках создать новую синтетическую религию: даже в индуизме человек выбирает некий духовный идеал, ишта-дэвату, и стремится к нему с верой и преданностью, рассматривая другие образы Божественного как его проявления. Да, все религии исходят из одного Центра и все ведут к постижению Истины, и мы должны вести постоянный и настойчивый диалог между ними, взаимно обогащая наши традиции, но это вовсе не значит, что мы должны отказаться от наших собственных убеждений. Смысл диалога не в том, чтобы принять индуизм или скрестить две (три и более) религии, раскрывающие Единую Тайну разным философским и теологическим языком, а в том, чтобы осознать истины своей религии в контексте иных религий, каждая из которых представляет собой луч, идущий из сердца всех духовных традиций — из Вечной Религии, из санатана-дхармы. Несовершенство христианских церквей вовсе не повод отказываться от них: как показала история, на место раскритикованной и уничтоженной религии приходит новая, потому что в этом материальном мире Истина должна быть облечена в какую-то материальную структуру:
«Когда церковная организация, помпезно учрежденная и обладающая богатством и властью, более не способствует единению человечества в любви, она перестает исполнять миссию, для которой была создана. Каково же решение этой проблемы? Следует ли упразднить Церковь, отказаться от догм, ритуалов и организации? Многие подвергаются такому искушению, но этот метод никогда не действует. Все заканчивается созданием другой Церкви, других догм, других ритуалов и другой организации…»[101]
Сестра Паскалина Кофф, которая провела целый год в Шантиванаме, вспоминала, что во время всего периода ее пребывания в ашраме отца Беду постоянно спрашивали о реинкарнации, что, несомненно, было щекотливой темой для католического священника в Индии. Как правило, Гриффитс говорил, что Католическая Церковь не принимает этого учения, но и не считает его еретическим, однако, как христианам, нам совсем не нужно это учение, поскольку для нас важно то, что мы все призваны Христом к недвойственному единству, которое есть у участников Святой Троицы: «Как Ты, Отче, во Мне, так и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едины»[102]. Если ученые когда-либо откроют, что реинкарнация и вправду существует, то это никак не повлияет на наше учение, если же нет — то это тоже не особенно важно. В своих трудах отец Беда глубже рассматривает этот вопрос в свете адвайтической мысли, вспоминая слова Шанкары о том, что «единственный субъект перевоплощений — Господь», а также учение св. Фомы Аквинского, о котором уже говорилось выше и согласно которому «все люди суть один Человек». Если человек имеет три составляющие: Дух (именуемый в веданте Атманом, а в христианской философии Пневмой), душу (дживатма или психе) и тело, то Дух — это не что иное, как Сам Бог, Святой Дух, Параматман, наше истинное «Я», которое также является истинным «Я» всех остальных существ, и именно о нем можно сказать, что он принимает формы (или становится истинным «Я») одновременно многих существ, что, однако, не доказывает необходимости дживатмы, или элемента, который делает нас отличными от Бога, рождаться заново в материальном теле (хотя и не является обоснованием обратного).
«Человечество как единое целое, человечество в ходе истории, есть тело Единого Духа. Все люди, как говорит Аквинат, суть один Человек. Именно этот человек пал в Адаме и искупился во Христе… Христос воплощен в каждом человеке и даже воплощен во всей Вселенной»[103].
Беда Гриффитс унаследовал от своих французских предшественников идею, что ведантический принцип Сат-Чит-Ананда есть пророческое предвосхищение Тайны Троицы, развив эту мысль в своих последующих произведениях. Помимо прочего, его собственным прозрением стала попытка сопоставить путь проявления Брахмана в индуизме с различными ипостасями Триединого христианского Бога: непостижимый сверхличностный абсолютный Ниргуна[104] Брахман есть Отец, проявленный в этом мире личностный Сагуна[105] Брахман есть Сын, Слово, являющее Истину, наконец, Божественная Энергия Шакти есть Святой Дух, представляющий собой женское Божественное Начало:
«Дух — это женский принцип в Божественном, Мать всего Творения. Именно в Ней посажены семена Слова, и она питает их, порождая в мире»[106].
Поскольку все индуистские проявленные Божества (по крайней мере, в адвайте) относятся к категории Сагуна, то в них Гриффитс видел различные стороны Космического Христа, проявленного таким образом во всех религиях. Особенно часто он обращался к образу Нарайяны (Пуруши) как к проявлению Космического Человека и к образу Шивы Натараджи, в котором он видел образ победы Христа над смертью: вечный танец Натараджи есть танец жизни, во время которого он осуществляет эволюционные изменения в мироздании, вместе с тем попирая ногами карлика, символизирующего зло. Говоря о таких важных для индуизма ликах Божественного, как Кришна и другие аватары (земные воплощения Вишну), отец Беда отмечал, что в них Бог проявился особым образом:
«То, что Кришна — Высшее Существо, Отец Вселенной, пронизывающий все Творение и пребывающий в сердце каждого человека, ясно являет "Бхагавадгита"»[107].
Однако он находил в этих образах некую незавершенность Откровения,
