Эрик не ответил, но и руку не убрал.
***
Пока проходила внеплановая летучка, подчиненные собравшихся здесь начальников не сидели сложа руки. Приходили все новые и новые отчеты о проверках, допросах, вскрывшихся фактах, результаты которых зачитывались прямо в ходе заседания.
Кажется, зал собрания постепенно трансформировался в штаб расследования. Никому не хотелось выходить за его пределы и встречаться с взбудораженными вестниками, разгневанными представителями Второго королевства, испуганными жителями дворца.
Король уже какое-то время не принимал участия в обсуждении, занимаясь своими делами и присутствуя чисто номинально, видимо, чтобы никто не расслаблялся. Но когда обсуждение алиби всех присутствующих во дворце менталистов пошло уже по третьему кругу (имя Эрика все никак не решались назвать, обмениваясь лишь туманными намеками), монарх не выдержал:
- Меня тогда уж тоже начните подозревать, а то есть тут некоторые аргументы, - король с ехидцей бросил взгляд на покрасневшего до ушей Майка.
Тон мужчины, казалось, прозвучал, беззаботно, но от этих простых слов все присутствующие замерли и замолчали. Звенящая тишина разлилась над сводами немаленького, в общем-то, помещения.
Я замерла так же, как и все остальные. Только Эрик не отреагировал никак, словно вовсе не услышал реплику отца.
А ведь утонув в собственных переживаниях, совсем упустила мысль о реакции короля. Хотя уже познакомившись с их «прекрасными» семейными отношениями, стоило бы подумать о том, как он сам отреагирует на такую очевидную потенциальную виновность сына. Станет ли подозревать его, как и многие?
Король, не обращая внимания на замерший зал, что-то усердно писал на гербовой бумаге.
Взгляды присутствующих метались от отца к сыну, но оба чисто по-королевски игнорировали растерянность подданных. Эрик и вовсе изображал прекрасную до невозможности холодную статую.
- Кхм, - неловко прокашлялся глава расследования, - я полагаю, у вас есть алиби, Ваше Величество? Как, впрочем, и… у вашего сына?..
Я считала, что до этого в зале царила звенящая тишина? Забудьте. Звенящая тишина установилась сейчас.
Но король по-прежнему что-то усердно строчил. Надеюсь, он реально делом занимается, и потом не начнется вот это вот уже привычное: «Амели, я там пару задач вам оставил, уверен, вы справитесь, это быстро». Двенадцать часов спустя, поздней ночью, Амели: «Что б вам… здоровья крепкого, Ваше Величество».
За тем, как наш дорогой император исписывает до конца несчастный листок, следили всем залом. Внимательно и с исключительным осознанием важности момента.
Дописав, король отложил ручку, медленно перечитал написанное, скатал в аккуратную трубочку и передал стоящему рядом секретарю.
Встал.
Уперся руками об стол.
Обвел взглядом всех присутствующих, исключая наш уголок. Таким взглядом, что кажется, самые впечатлительные умерли на месте. Лицам средней стойкости очевидно необходима помощь целителей.
- Не сметь подозревать моего сына. - Грозным до мурашек голосом веско произнес. - Ни взглядом, ни намеком, ни жестом. Мой сын – боевой маг. Мой сын – любит свою страну, чтит ее законы и уважает порядок, созданный кровью своих предков. Мой сын – никогда не был и никогда не станет убийцей. - На последней фразе король вдруг посмотрел прямо мне в глаза. Тяжело, пристально, с осуждением. Словно винил за мои сомнения. Жгучий стыд опутал с головы до ног. Он, нелюбящий отец, не допустил ни капли сомнения, а я, любящая невеста, чуть ли ни в лицо плюнула обвинения. – Я требую от вас уважать своего будущего императора. – Продолжил король, больше не глядя на меня. - Я требую, чтобы любые подозрения высказывались открыто и честно, а не исподтишка, в попытке привлечь мое внимание. Мой сын достоин того, чтобы прямо защищать свое имя.
Король сел.
Зал выдохнул.
Король снова поднял на всех грозный взгляд.
Зал вдохнул.
- Эрик, объяснись, - бросил сурово.
Любимый все с тем же непроницаемым выражением лица медленно поднялся с места, выпустив мою руку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Все два часа до происшествия я был в своем кабинете, изучал последние донесения с границ Пустоши. Мои слова могут подтвердить два секретаря, один офицер и два сотрудника тайной канцелярии, с которыми я последовательно общался и давал распоряжения. Также мое постоянное присутствие в кабинете могут подтвердить многочисленные охранки, отслеживающие мое состояние, число и личность людей в комнате. Препятствий к проверкам не чиню. На все запросы даю доступ.
Понятия не имею, чего стоил принцу этот отстраненный, бесстрастный тон, но зааплодировать его самоконтролю захотелось изрядно. А еще выдохнуть, рассмеяться и сплясать что-то сумасшедшее. Такое алиби не подделать точно – охранки, настроенные на жизнь и здоровье принца, не обмануть никак. А память видевших его людей станет прекрасным подтверждением его невиновности.
Все с тем же непробиваемым выражением лица принц сел.
Звенящую тишину, вновь установившуюся после его слов, разбил голос короля:
- Ну а если вас все-таки интересует мое местонахождение, - все с ужасом посмотрели на невозмутимого монарха, - то я находился на еженедельном собрании глав своих ведомств, то есть с большинством из вас, господа. Если кто-то сомневается в своих способностях и способностях моих родовых артефактов определять мою королевскую «настоящесть», просьба проследовать к целителям, ну, или к ученым особого отдела, занимающегося инновационными открытиями в магии. Я бы сначала посоветовал к целителям.
Это была жирная точка в любых подозрениях относительно королевской семьи. Стационарные артефакты, являющиеся формальной проверкой перед началом всех важных официальных мероприятий, не оставляют никаких сомнений в подлинности личности главы империи.
- Спасибо, Ваше Величество, - склонил голову ни сколько не смутившийся лорд Хидден, - разумеется, для предоставления убедительных доказательств Второму королевству, мы проверим все сказанные слова.
Ого, какой смелый. Король таких любит. Поэтому, наверное, и назначил главой расследования.
- Разумеется, - усмехнулся себе под нос монарх и снова вернулся к своим бумажкам. Да что он там такое строчит? Надеюсь, мне не придется потом это все красивым почерком переписывать, как он любит. И совершенно разумные аргументы о том, что у короля вообще-то есть целый штаб секретарей, пишущих с каллиграфическим изяществом, его обычно не волнуют. Ему, видите ли, нравится читать что-то, написанное моей рукой.
Когда обсуждения всех менталистов пошли по четвертому, гораздо более продуктивному и расширившему географию кругу, Эрик коснулся моего плеча и тихонько прошептал:
- Думаю, нам можно уходить.
Я вздохнула. Вообще-то мы с ребятами думали, что нас как случайных людей, выведут сразу после дачи показаний, но то ли из-за сидящего рядом Эрика, то ли из-за того, что в нас действительно видели настоящих королевских магов, но на выход нашу компанию так и не попросили.
А уходить совсем не хотелось. Так нравилась эта атмосфера кипучей энергии, мозгового штурма, ауры сильных, выдающихся людей. Невероятно интересно наблюдать за их работой и мечтать, что когда-нибудь и мы сможем так же.
- А можно посидеть еще немножко? – Тихонько прошептала в ответ.
- Хватит, милая, ты устала, - мягким, но непреклонным тоном заявил принц, подхватывая меня под руку и решительно поднимая на ноги.
Я только еще раз грустно вздохнула и не стала спорить.
Странно, почему же только с королем мне постоянно хочется спорить и высказывать свое мнение?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Наш уход проводили несколькими заинтересованными взглядами, но никаких комментариев вслед не последовало. Как и недавно витавшего в воздухе негатива по отношению к принцу.
Глава 10
Утро следующего дня я встретила отнюдь не утром. Всю первую половину единственного на неделе выходного злостно проспала, нежась в объятиях теплой постельки. Настроение было отличным. С Эриком у нас обязательно все наладится, с королем нужно просто ограничить общение, а через два месяца практика закончится, и мы спокойно вернемся в академию так, как будто ничего и не было. Правда, с Эриком очень часто встречаться уже не получится, но он клятвенно обещал пойти временным преподавателем на пару занятий в неделю, чтобы иметь возможность видеться со мной не только в те моменты, когда Ди Вальта накрывает обострением дружелюбия и он отпускает своих питомцев куда-то за пределы суровых, но родных стен академии.
