Она плакала. Находясь одна, приходила в ярость. О каком ребенке может идти речь, если она почти не видит своего мужа!
Она старалась сдерживать свою ненависть к Диане де Пуатье. Но во время визита Карла Испанского она поняла, что это ей не по силам.
Франциск, снова одолевший болезнь, взбодрившийся от визита во Францию своего врага, заговорил с Катрин о ее отношениях с Генрихом, когда она ехала рядом с ним на лошади в составе Узкого Круга.
Анна осталась во дворце, сославшись на недомогание. Франциску не хватало ее; он попросил свою невестку поехать с ним; он чувствовал, что должен поговорить с Катрин. Это было неприятной обязанностью, и он хотел покончить с ней как можно быстрей. Семь лет брака, и ни одного ребенка! Серьезная ситуация для герцога Орлеанского. Кошмарная для французского дофина!
— Катрин, — сказал король, — дела обстоят плохо. Столько лет брака, и ни единого ребенка! Ты можешь это объяснить?
— Ваше Величество, я могу лишь сказать, — печально отозвалась она, — что если бы дофин проводил со мной столько времени, сколько он проводит с вдовой сенешаля…
Король вздохнул.
— Я возмущен его поведением, — перебил он девушку. — Это похоже на Генриха! Он, наследник трона, ставит увлечение женщиной выше своих прямых обязанностей. Это невероятно.
— Ваше Величество, я надеюсь, что это увлечение продлится недолго.
— С Генрихом все возможно. Катрин, следует что-то предпринять. Семь лет — большой срок. До эпизода в Пьемонте я еще мог думать, что он бесплоден. Дочь моя, нельзя допустить, чтобы твоя юная соотечественница превзошла тебя в этом деле.
Ударив хлыстом лошадь, он ускакал. Катрин была не в силах развлекать короля. Он оставил ее огорченной, безутешной. Он начинает испытывать к ней враждебность, подумала она. Его голос звучал менее ласково, чем раньше. Он выделил слова «нельзя допустить». Он хотел сказать, что если она не забеременеет, ее ждет развод.
Если я потеряю Генриха, подумала Катрин, я не захочу жить.
Король весь день пребывал в состоянии задумчивости; неужели он уже принял решение о разводе?
Но она беспокоилась зря. Король забыл о ней. Он чувствовал себя неважно и не получал удовольствия от охоты; он снова с грустью вспоминал дни своей молодости. Он также думал об Анне. Почему она не поехала с ним сегодня? Как относится эта еще молодая и красивая женщина к пожилому мужчине, которым он становился? Любовь фаворитки, в отличие от чувств матери и сестры, не является безусловной. Ее нельзя принимать как должное. Маргарита, королева Наваррская, всегда думала о его благе. Анна заботилась о себе. Он вспомнил, как в первые годы их любви она требовала бриллианты, которые он подарил своей прежней любовнице, мадам де Шатобриан; Анна утверждала, что дело не в их стоимости, а в выгравированных на перстнях девизах, сочиненных его сестрой. Он был без ума от Анны и попросил мадам де Шатобриан вернуть драгоценности. Но Анна оказалась обманутой — мадам де Шатобриан переплавила их, чтобы изделия со словами, адресованными ей, не достались другой женщине. Он восхитился поступком своей бывшей пассии, но Анна разозлилась на них обоих. Анна всегда была надменной, уверенной в себе. Многие восторгались ее красотой; Франциску это нравилось, все лучшее принадлежало ему. Но он часто спрашивал себя, насколько активно проявляют свое восхищение Анной ее поклонники в его отсутствие. Он думал об адмирале Шабо де Брионе, Кристиане де Нанси, Ги де Шабо и о других, включая поэта Маро.
И все же, сомневаясь в верности Анны, он был несчастлив без нее. Если бы он обвинил ее в изменах, она тотчас бы указала ему на его собственное поведение. При французском дворе существовало равенство полов. Первый распутник Франции не мог жаловаться на то, что его фаворитка имеет любовников.
Он не получал удовольствия от охоты в отсутствие Анны; Франциск решил побыстрей завершить дневную забаву и возвратиться к мадам д'Этамп.
— Ты не боишься, что король застанет тебя в моей постели и отправит на гильотину? — спросила Анна д'Этамп, небрежно лаская волосатую грудь своего любовника — капитана гвардейцев Кристиана де Нанси.
— Старик должен радоваться тому, что я делаю счастливой его фаворитку. В худшем случае я рискую карьерой. Надеюсь, ты обратишь его внимание на то, что я заслуживаю досрочного повышения в звании.
— Несомненно. В постели ты стоишь целой армии. Ложе, особенно брачное, — твое любимое поле битвы.
— Да, в старости мне будет что вспомнить.
— Надеюсь, ты добивался моей благосклонности не ради новых эполет. Или они дороже тебе, чем обладание мною?
— Можешь не сомневаться — что хорошо для короля, хорошо и для простого капитана.
Анна легла на спину, положила руки под голову и томно потянулась.
— Налей мне, пожалуйста, вина, — попросила она де Нанси.
— А что мне за это будет? — шутливо спросил капитан.
— Все, — ответила Анна.
— Одна женщина никогда не может дать мужчине все, — заметил гвардеец, нехотя поднимаясь с постели. Наполнив бокал, он поднес его Анне. Женщина оперлась о локоть и утолила жажду.
— Кажется, мы заболтались. Охота и правда не может длиться вечно, — заметила она.
Похоже, вино ударило ей не только в голову, подумал де Нанси. Его сильная властная рука скользнула от бюста Анны к ее бедрам. Прекрасные физические данные счастливо сочетались в нем со знанием женского тела и его потребностей. Он в совершенстве овладел этим инструментом. Смочив палец слюной, он дотронулся до розового бугорка, расположенного под треугольником Венеры, и начал его массировать.
— Иди же ко мне, — быстро отреагировала на ласки Анна.
Он овладел ею грубо, мощно, неистово. Такое обращение нравилось Анне. Женственные придворные уже давно вызывали у нее аллергию — порой она мечтала о том, чтобы ее изнасиловал грубый, могучий конюх. Но это могло произойти только в ее воображении. Де Нанси был неплохим компромиссом — под совершенными манерами в нем таилась необузданная, дикая натура.
Она трижды побывала на вершине блаженства, прежде чем покрытый испариной гвардеец перекатился на спину.
— Король уже ни на что не способен, разве что делать вид, будто он управляет несчастной Францией. Хотя по старой памяти считает себя первым мужчиной этой страны, — заявила Анна, приходя в себя.
Приехав во дворец, Франциск тотчас направился в покои Анны. Там он наткнулся на ее фрейлину — мадемуазель де Колльер была чем-то взволнована; она покраснела и даже попыталась задержать короля. Он оттолкнул ее в сторону и быстро прошел в комнату Анны, где торопливо одевался Кристиан де Нанси. Анна в халате, расшитом серебристыми нитями, с растрепанными светлыми вьющимися волосами, заметно растерялась. Мадемуазель де Колльер вбежала в комнату. Девушка была напугана сильнее, чем провинившаяся пара.
