Завулон прямо из воздуха вынул продолговатый конверт с ясно видимой светящейся печатью, алым регистрационным номером и слегка потряс им.
— Полагаю, дальнейшие разговоры о применении «йокодзуны» и еще ряда заклинаний той же природы, которые здесь, — Завулон вторично помахал в воздухе конвертом, — также упомянуты, начисто лишены оснований. А уж повод для применения одного из этих заклинаний… Кстати, у всех ли присутствующих имеется допуск к материалам по понятно какому делу? А, Дункель?
— У всех, — буркнул тот. — Кроме, разве что, него, — Совиная Голова указал на Шведа. — Но в силу должности… ты же не собираешься его отстранять?
— Нет, не собираюсь.
— Ну, значит, можно считать, что и у него есть.
— Тогда напомню пресловутую резолюцию сто шестнадцать-бис. Фактически Швед имел право применять даже запрещенные заклинания, при условии отсутствия жертв и разрушений. Жертв не было, разрушений тоже.
— Вообще-то операцию Темных на Борщаговке и ее причастность к резолюции сто шестнадцать-бис для начала неплохо бы доказать, — не очень уверенно заявил Слава с места.
— Я вас умоляю, — ухмыльнулся Завулон. — Доказательства нынче пребывают в запасниках Инквизиции, включая и живого Дениса, не скажу, что здорового, но таки живого. Все, мне больше нечего добавить.
Завулон с видом победителя вернулся на место.
Совиная Голова вопросительно поглядел на фон Кисселя.
— Вы удовлетворены разъяснениями Великого мага Завулона?
— Если факт подачи заявки на «йокодзуну» документально подтвердится, то, увы, да, — признал глава Светлых.
— Ну и чудесно, — подытожил Совиная Голова. — Напомню, что служебные записки не подразумевают письменного резюме коллегии, а поскольку других вопросов на повестке дня нет, объявляю коллегию закрытой. Всем спасибо. Завулон, Юрий, Швед, прошу вас задержаться, у меня есть несколько приватных вопросов.
Ивица устало стукнул молоточком и принялся собирать бумаги со стола.
— А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, — пробормотал Юрий тихо. — Что ему надо-то?
— Сейчас узнаем, — пробормотал Завулон, зачем-то пряча сложенный вдвое конверт в карман брюк.
Совиная Голова вышел из-за стола, прошелся перед рядом кресел, дожидаясь, пока немногочисленные участники коллегии покинут зал, прикрыл двери на балкон, где по-прежнему оставались два охранника, вернулся к троице Темных и сел рядом с ними.
— Завулон, — глухо сказал он. — Не ищи контактов с чужаками и не ищи ходов в их мир. Сначала этим займемся мы. А уж потом… Хотя бы первые полгода, я тебя прошу.
— Ты бы лучше Гесера попросил, — миролюбиво посоветовал Завулон. — И Иоскеху заодно.
— Уже попросил, — ответил Совиная Голова. — Между прочим, Гесер пообещал и даже поклялся. Я понимаю, каждый Дозор все равно будет копать и расследовать, но от активных действий сейчас нужно воздержаться, ты понимаешь почему.
— Понимаю, — кивнул Завулон. — Честно говоря, активных действий я и не планировал. Оно мне надо — лезть неизвестно куда, где легко могут открутить голову, а никаких очевидных выгод пока не заметно? Будь спокоен, Дункель, мне куда проще будет пройти в чужой мир по трупам твоих Инквизиторов-первопроходцев. Уже зная, чего можно ожидать, чего бояться и за чем охотиться. Но если чужаки опять проявятся у нас и встанут на пути… Учти, теперь мы точно знаем: «йокодзуна» работает. Я не смогу запретить Темным защищаться. Да и не захочу.
— Да это-то понятно. — Совиная Голова поморщился. — Знаешь, у меня такое ощущение, что ты по сто шестнадцать-бис все время чего-то не договаривал. Что ты знаешь больше остальных.
— Может, и знаю, — равнодушно пожал плечами Завулон. — А может, просто блефую.
Совиная Голова по-стариковски вздохнул, с хрипотцой и свистом, потом слегка махнул ладонью.
— Ладно, пускай. Круглый стол по чужому артефакту тебе интересен?
— Разумеется!
— Вышлю приглашение, когда дойдет дело.
— Спасибо, — ухмыльнулся Завулон.
Совиная Голова повернулся к Юрию:
— Тебе тоже?
— Не откажусь, — пожал плечами тот.
— Значит, и тебе пришлю.
Шведа никто, естественно, ни о чем не спросил и ничего ему не пообещал. Но все же Инквизитор обратился и к нему, правда, совсем по другому поводу:
— Теперь ты. Расследование считай законченным, если Светлые будут чего-нибудь требовать, отсылай сразу ко мне. Занимайся офисом и набором персонала. Сроку тебе месяц. После этого будет проверка, или из Праги, или из Берна, пока не знаю. Куратором по Киеву остается Озхар, заместителем — его девица, они со дня на день вернутся и весь месяц пробудут тут. Уяснил?
— Вполне, — с нескрываемым облегчением заверил Швед.
Расследование давно уже сидело ему поперек печенок, а уж с бюрократией обыкновенной он как-нибудь справится, благо есть незаменимый и вездесущий Ефим.
— Честь имею, — проворчал Совиная Голова и встал.
С Завулоном и Юрием он попрощался за руку.
У дожидающейся машины Юрий почему-то велел Шведу садиться вперед, рядом с водителем, хотя утром впереди ехал Завулон. Когда отъехали, кто-то слегка постучал по креслу Шведа — пришлось, насколько это возможно, обернуться и глянуть назад, меж кресел.
— Что скажешь, Темный? — спросил Завулон без особого энтузиазма.
— По поводу чего? — осторожно уточнил Швед.
— По поводу коллегии.
Швед с легким недоумением поджал губы и честно ответил:
— Я вообще не понял — зачем ее собирали? Поговорили ни о чем, повздыхали и разошлись. И без азарта все, вяло как-то.
— Зачем собирали — как раз понятно, — хмыкнул Юрий снисходительно. — Объяснить?
— Неплохо бы!
— Служебная записка Светлых — ерунда, просто удобный повод. Они и не собирались тебя прищучить, их цель совсем иная. Светлым нужно формально подтвержденное разрешение на использование новых заклинаний, тех, которым в Москве обучили тебя. То, что Завулон тебя по подобному пустяку не отдаст и прикроет, просчитывается с полпинка. А раз прикроет, значит, интересные им заклинания потеряют статус запретных, и под этим соусом Светлые тоже смогут безбоязненно пускать в ход «йокодзуну» и остальное, потому что по чужакам они работали, работают и будут работать, невзирая ни на какие инквизиторские запреты. Как и мы, впрочем. Но теперь у них развязаны руки для защиты. Понятно, стратег ты наш?
— Понятно, — кивнул Швед уныло.
Вроде бы просто, мог бы и сам догадаться. Ан нет, не догадался.
— А раз понятно, — неожиданно сменил тему Юрий, — тогда до встречи, Темный! Барахтайся теперь сам, мы поехали.
— Погодите, — запротестовал Швед. — А как же чужаки? Вы же сами говорили, на дебаркадере безопаснее, все прикрыто, а в городе наоборот? Как Димки Рублева дочка, в конце концов?
— Дочкой мы сейчас и займемся. А что до чужаков, так не боись: были чужаки, да все кончились. Лет на тридцать. Цикл завершился еще вчера вечером, когда вы последних двух чужаков утоптали. Ключик их волшебный уснул, ни им в наш мир теперь ходу нет, ни нам к ним. До следующего цикла — точно. Надеюсь, к тому времени ты немного повзрослеешь. А вчера мы вас просто немного попугали, чтобы перед коллегией не разбредались и не дебоширили.
«Брабус» стремительно вильнул из крайнего левого ряда в крайний правый и прижался к обочине.
— Бывай, Темный, — попрощался Юрий. — Своим звякни, скажи — дебаркадерный арест снимается, могут гулять.
Завулон просто сделал ручкой.
В легком ступоре Швед вышел из машины — она тотчас низко рыкнула и умчалась — и остался у низкой металлической оградки, отделяющей тротуар от мостовой. Вокруг шумел дневной Крещатик.
— Н-да, — проворчал Швед, помалу приходя в себя. — Какие мы все… внезапные…
Он вздохнул, перелез через оградку и побрел по Крещатику в сторону бульвара Шевченко, надеясь задержаться в первом же встречном ресторанчике. Ненадолго: только чтобы хватило времени махнуть сотку для приглаживания нервов.
* * *
К дебаркадеру Швед подъехал часа через два. На беспроблемно отловленном у Бессарабки таксисте. Настроение у него было двойственное. С одной стороны — расследование закончено, чужаки, если верить Завулону с Юрием, надолго убрались в свой фиолетовый мир, стало быть, глобальная головная боль прошла, остается только локальная — рутинная работа по подъему офиса, а потом по восстановлению патрулирования, работы с вольными Темными и прочие дозорные радости и горести, основательно уже подзабытые. И не только Шведом. С другой стороны — вчерашняя стычка с чужаками, до странности быстрая и легкая, словно это и не стычка была, а умело разыгранный спектакль, где только Шведу и его команде забыли сообщить, что это всего лишь спектакль, а не жизнь. Потом ночной разговор с Завулоном — вроде бы серьезный, но после сегодняшней бутафорской коллегии уже тоже кажущийся спектаклем. В общем, в голове у Шведа царила полнейшая каша, и он понятия не имел, что еще принесет ему день сегодняшний, не говоря уж о последующих.
