Майор Ларин являлся заместителем начальника ОРБ. Несколько лет назад он был руководителем отдела по убийствам областного угрозыска и блестяще «раскрутил» первую в городе рэкетирскую бригаду, которой руководил некий Батый.
— Дело имеется, — сказал Крымов, усаживаясь в кресло.
— Скучные вы все люди, — вздохнул Ларин. — Нет, чтобы прийти, чайку отведать, анекдот рассказать. Так нет же, у всех срочные дела.
— Что ты можешь сказать о некоем Губине. Кличка «Важный».
— А что у тебя на него? — лицо Ларина сразу стало серьезным и сосредоточенным.
Крымов объяснил суть дела.
— Очень любопытный экземпляр, — сказал Ларин. — Инквизитор, Торквемада. Закон для него блатной важнее собственной жизни. Карьеру начинал с должности палача, приводил в исполнение приговоры сходок и правилок. Сколько народу перерезал — никому не ведомо. Преуспел в этом деле, умудрился ни разу не засветиться. Осторожный, умный волчище.
— Значит, убивец? Чем же он сейчас занимается?
— Да тем же, чем и вся мразь уголовная — вымогательства, махинации, кооперативы какие-то левые. Слушай, если ты его на чем зацепишь — мы тебе любыми средствами поможем. И за мной тогда коньяк.
— Не знаю, что получится. Мне неясно, что его шестерки от моих «клиентов» хотят. Ладно, пока…
Чтобы разобраться в этом ребусе, для начала нужно отыскать Ваню. Ведь у Маратова так ничего и не удалось выяснить насчет того, почему в них Людоед и Костыль вцепились. Может, мальчишка поможет разобраться. Ориентировки по нему разосланы, все меры приняты, но пока ничего не выходит.
Что касается Костыля и Людоеда — их можно арестовывать хоть сейчас. Однако с этим на совещании у начальника уголовного розыска решили повременить. Полезнее будет попытаться провести оперативную разборку, поискать подходы к этой компании.
Ближе к вечеру в областном УВД раздался звонок из Колпинского ОВД. К ним явился Ваня и заявил, что его кто-то хочет убить. Хорошо еще, что дежурный помнил ориентировку, иначе просто отослал бы парня в отделение по месту жительства. Кому нужны лишние заботы.
Крымов выпросил у своего начальника подотдела машину. Новенькая, кофейного цвета «шестерка» с антенной радиотелефона на крыше вырулила со двора управления и устремилась в направлении Колпинска. Водитель, кандидат в мастера спорта по автогонкам, похоже, и рабочее время использовал для тренировок, а потому гнал, как сумасшедший, время от времени включая сирену. Крымова эта гонка нисколько не беспокоила. Полтора часа, скрестив руки на груди, он безмятежно продремал на заднем сиденье.
Он не испытывал и тени того волнения и задора, которые бывают у молодых оперативников, когда те выходят на след, и дело начинает двигаться к финишу. А чего волноваться-то? Что должно произойти — все равно произойдет, волнуйся — не волнуйся. А вздремнуть немного не мешает, поскольку неизвестно, удасться ли это сделать в ближайшее время. И предстоящий разговор с Ваней не беспокоил Крымова. Если мальчишка пришел сам, значит расскажет все как на духу — никуда не денется.
В дежурной части Колпинского горотдела шла обычная работа. Дежурный язвительно талдычил в телефонную трубку:
— Милиция лающими по ночам собаками не занимается… Милиция воров ловит… Не вам судить, как мы их ловим… В клуб собаководов обратитесь!
Крымов представился. Дежурный, бросив в сердцах трубку, встал и козырнул.
— Здравия желаю.
— Что, собаки лают? — сочувственно осведомился Крымов.
— Если б только собаки, — дежурный кивнул на целлофановый пакет, на котором лежала большая мертвая змея. — Гюрза. Кооператоры решили с Германией змеиным ядом торговать. Террариум сделали, змей со всего Союза свезли. А террариум дырявым оказался. Вот змеюки по городу и расползлись. Неделю вылавливали.
— М-да, — озадаченно глядя на гюрзу, покачал головой Крымов. — А где мой «змей»?
— В комнате для допросов.
Ваня сидел на привинченном к полу табурете в крохотной комнате, с выкрашенными в ярко-желтый цвет стенами. На его лице застыло выражение глубокой тоски. Глаза его были красны от слез. Крымов уселся напротив него.
— Ну, Ванюша, расскажи, кто тебя убить хочет.
— Н-не знаю, кто…
Из последовавшего сбивчивого рассказа Крымов узнал кое-какие занимательные подробности. Например, что Людоед с Костылем увезли Гошу на белой «Волге». Значит, похоже, они его и подготовили к «отпеванию». Многое прояснив своим рассказом, мальчишка и словом не обмолвился об убийстве узбека.
— Складно излагаешь, Ванюша. А кто ударил владельца «Жигулей» ножом?
— М-м, — замычал Ваня, как от зубной боли, и прикрыл ладонью глаза, словно закрываясь от яркого света. — Я не знал, что они хотят вот так… Я бы никогда, если б…
— Что эти двое подонков от тебя хотят?
— Я сперва думал, что они из милиции.
— Ну, это ты зря думал.
— Зря… Не знаю я ничего.
— Ты что-нибудь брал из тех синих «Жигулей»?
— Нет, — покачал головой Ваня, потом хлопнул себя по карману, достал записную книжку. — Вот, только это.
Крымов пролистнул книжку, положил ее в карман. Нужно будет оформить ее протоколом.
— Хорошо. Поднимайся, поехали.
— Куда?
— В дом отдыха…
Был поздний вечер, когда нормальные люди, поужинав, посмотрев телевизор, придя немного в себя после изнуряющей охоты за продуктами и вещами, после бесконечных, на голосе и матюгах, политических дискуссий с близкими, знакомыми и малознакомыми оппонентами, обругав по привычке перед сном власти, ложились в кровать, чтобы завтра начать все сначала. Гасли окна, последние трамваи подбирали последних прохожих.
В этот вечер не суждено было сбыться мечте следователя прокуратуры Сотникова, ведшего дела по убийствам, побыть нормальным человеком, засыпающим точно по графику.
Звонок Крымова поднял его с постели. За это подполковнику пришлось выслушать доносящуюся по телефону ругань в адрес уголовного розыска, который совсем спать не дает. Он знал, что Сотникову деваться некуда. Он обязан допросить задержанного и отправить его в камеру.
Когда вся процедура закончилась, Крымов отвез следователя домой, потом поставил машину в гараж. Когда он отпирал дверь своей однокомнатной квартиры на четырнадцатом этаже шестнадцатиэтажного дома, часы показывали полчетвертого утра.
В шесть часов его разбудил настойчивый зуммер будильника. Крымов довольно бодро вскочил с кровати, быстро сделал зарядку, принял ледяной душ, прогнав тем самым остатки сна, позавтракал сделанными на скорую руку бутербродами. В семь часов он сидел у телефона и звонил по номерам записной книжки покойного. Предельно вежливо и корректно, почти елейным голосом он говорил людям, поднимавшим трубку:
— Мне Рустама Абдураззакова… А давно?.. Сказал, что по этому телефону будет… Ну хорошо, извините, если разбудил…
* * *
Наташа Иванова относилась к тем женщинам, чья внешность нравится не только им самим, но и окружающим мужчинам. Ладная фигура, длинные ноги, не то, чтобы безупречно красивое, но с правильными чертами лицо. Что еще мужчинам нужно? Вот только характер. Она была энергична, напориста — свойства столь необходимые современной деловой особе, без чьей-либо поддержки устраивающей свою жизнь. И все бы ничего, если бы все это не граничило с некоторой стервозностью, что сильно затрудняло общение с ней.
Все у нее как будто складывалось нормально. После окончания экономического факультета поступила в аспирантуру, теперь заканчивает диссертацию, и ни у кого не возникало сомнений, что она останется преподавать на кафедре. Недавно два месяца была по обмену в Англии. С деньгами тоже вроде бы неплохо — подрабатывала в одной фирме.
Глядя на нее, никому бы в голову не пришло, что эта эмансипированная, острая на язык девица в глубине души удручена сознанием своей неустроенности, одиночества. Что она довольно ранима, и больше всего ей нужны человеческое тепло и участие. Вместе с тем она отталкивала каждого, кто смог бы предложить ей это. Она имела шансы со временем превратиться в старую деву, сущую ведьму, стать доцентом или профессором и прослыть среди студентов «кровопийцей», которой на экзамене лучше не попадаться.
В Рустаме ее привлекало то, что отношения их носили поверхностный характер, без каких-либо претензий на их углубление, на копание в душах друг друга — этого бы она не потерпела. Рустам для нее был красивым мальчиком, младше ее, внимательным — и не более.
История их отношений не отличалась продолжительностью, романтичностью и силой привязанности. Обычный городской, плотский по сути своей романчик. Приезжал Рустам всего раза четыре по каким-то своим делам на несколько дней, а однажды специально ради нее выбрался на целую неделю. Приглашал к себе в Узбекистан, но не слишком настойчиво. Чем он занимается — ее не интересовало, равно как и то, откуда у него пачки денег, машина. Не все ли равно? Восток есть Восток, считала она. Там делают деньги с нашей точки зрения методами незаконными, а с их — вполне естественными. Иная психология, иные обычаи. Не лезть же в чужой монастырь со своим уставом.
