Когда они перестали беспокоиться на этот счет и слуга принес полдник, девушки попросили графа рассказать со всеми подробностями, что произошло в Чагресе.
У Лорана было достаточно времени, чтобы приготовить историю, с величайшей точностью повествовавшую о произошедших событиях, хотя о собственной своей роли он предпочел умолчать.
— Итак, — сказал отец Санчес, — французские авантюристы овладели не только несчастным Чагресом, но и Пуэрто-Бельо со всем побережьем?
— Да, отец мой.
— Разве число их так велико?
— Да, оно весьма внушительно; Береговые братья решились на смелую попытку и набрали девять тысяч человек.
— Пресвятая дева! — вскричала донья Флора, остолбенев.
— Мы погибли! — прибавила донья Линда, дрожа как в лихорадке.
— Какая же у них цель? — холодно спросил капеллан.
— Взять Панаму, — без колебаний ответил граф.
— Гм! Затея не из легких, — монах грустно покачал головой, — несмотря на их невероятные успехи, эту цель не так-то просто достичь: Панама — сильно укрепленный город, местный гарнизон многочислен и прекрасно обучен.
— Все знаю, отец Санчес, — сухо откликнулся молодой человек.
— Каково же ваше мнение?
— Они добьются успеха.
— Сомневаюсь, но относительно нас вопрос заключается в другом. Какой совет дадите вы этим молоденьким девушкам?
— Я предпочел бы переговорить об этом с доном Хесусом.
— Это невозможно, граф.
— Почему же, отец Санчес?
— Дон Хесус уехал, — с горечью ответил монах.
— Уехал, не дождавшись меня, хотя знал, что я должен вернуться сегодня?
— Да, он малодушно бежал в Панаму и увез с собой большую часть своего состояния, оставив асиенду без защиты, открытой для всех грабителей, и бросив свою дочь и дочь своего приятеля дона Рамона.
— Да ведь это немыслимо, отец Санчес, это просто гнусность!
— Некоторым людям гнусность дается легче, чем доброе дело, — строго возразил монах. — Дон Хесус — трус и скряга; он опасался за себя и за свое состояние; об остальном, включая дочь, он заботился мало. Он предлагал дочери уехать с ним, но когда донья Флора заметила ему, что вы должны вернуться сегодня же и приличия требуют дождаться вас, он пожал плечами и ушел, а через минуту ускакал во весь опор с большей частью своих пеонов и слуг. Это произошло за час до вашего прибытия, граф.
— О, какая возмутительная черта — бросить таким образом свою дочь! Этот человек — подлец и чудовище!
— А вы разве не знали его? — насмешливо спросил монах.
— Знал, конечно! И он отправился в Панаму?
— Да, в Панаму.
— Там он скорее встретит врагов, от которых бежит с такой поспешностью, — проговорил молодой человек со страшной улыбкой, — и ему предстоит дать Богу тяжелый отчет в своей жизни, полной преступлений и гнусных низостей.
Воцарилось молчание.
Девушки задрожали при последних словах Лорана; они не могли понять их грозного смысла и с беспокойством переглядывались, видя, как бледно и строго его лицо.
— Не больны ли вы, дон Фернандо? — спросила Флора спустя минуту.
— Нет, сеньорита, я только очень утомлен; что же касается моих страданий, то они чисто нравственные… Но, кажется, вы желали спросить моего совета.
— Как же, сеньор! — с живостью проговорила донья Линда.
— Говорите, сеньорита.
— В безопасности ли мы здесь?
— На первых порах в безопасности.
— Что вы этим хотите сказать? — поинтересовалась донья Флора.
— Разбойники, как вы называете их, — с горечью ответил граф, — будут в состоянии пойти на Панаму не раньше чем через четыре дня; я знаю об этом из надежного источника. Так что у вас достаточно времени, чтобы принять решение.
— А вы, дон Фернандо, что собираетесь предпринять? — спросила девушка.
— Я, сеньорита, если позволите, завтра же чуть свет отправлюсь в Панаму. Важные дела требуют моего присутствия там.
— А! — только и отозвалась девушка, впав в задумчивость. В эту минуту во дворе поднялся сильный шум.
— Боже мой! Это еще что такое? — изумилась донья Линда.
Лоран быстро наклонился к окну.
— Не бойтесь, сеньорита, это бедные люди, которые бежали из Чагреса. Они повстречались мне по дороге; в их числе женщины и дети; уезжая, я обещал им помощь, и вот теперь их ведут ваш мажордом и несколько пеонов, которых я послал к ним по приезде сюда.
— Бедные люди! — вскричал отец Санчес. — Пойдемте, сеньориты, наш долг — довершить доброе дело, так хорошо начатое графом.
Он быстро вышел, и за ним отправилась донья Линда; донья Флора уже была готова последовать их примеру, когда ее почтительно остановил Лоран.
— Сеньорита, — с волнением произнес он, — мне надо сказать вам только одно слово, но от этого слова зависит мое счастье, быть может, сама жизнь.
— Я вас слушаю, — девушка вся затрепетала.
— Я пренебрег всем, чтобы вернуться к вам, сеньорита; всем пренебрегу, всем пожертвую, чтобы спасти вас. Любите ли вы меня?
— Да, люблю, дон Фернандо, вы знаете это, — с достоинством ответила девушка.
— Докажите мне свою любовь.
— Каким образом, дон Фернандо?
— Полным и безграничным доверием; это доверие не должно быть поколеблено ничем, что бы я в вашем присутствии ни делал. Более того, вы не должны ни расспрашивать меня, ни требовать отчета в моих поступках, которые, быть может, подчас покажутся вам странными. Если вы зададите мне вопрос, у меня не хватит духа не отвечать вам — и тем я погублю себя, а быть может, и вас вместе с собой.
— Дон Фернандо! — прошептала девушка.
— Извините, сеньорита, мои слова для вас непонятны, но я не могу говорить яснее. Только в одном будьте уверены: я люблю вас, как никогда не бывала любима ни одна женщина. За один ваш взгляд, за одно слово я дам убить себя у ваших ног. Но для меня еще дороже, если это возможно, ваша честь; чтобы оградить ее от малейшего пятна или порицания, я пожертвую всем. Итак, доверьтесь мне, чтобы, охраняя и защищая вас, я мог охранять свою невесту и будущую жену. Впрочем, говорят, утро вечера мудренее, — прибавил он с грустной улыбкой, — я оставляю асиенду только завтра.
— Так что же?
— Вот что, сеньорита: посоветуйтесь в эту ночь со своей матерью.
— Моей матерью! — воскликнула Флора с изумлением и ужасом.
— Успокойтесь, сеньорита, я все знаю, но тайна хранится глубоко в моем сердце вместе с моей любовью к вам. Посоветуйтесь с матушкой, сеньорита, и, что бы ни решила она, я без возражений покорюсь ее воле.
— Хорошо, — немного погодя проговорила девушка, — я исполню ваше желание, дон Фернандо, я должна это сделать и переговорю с матерью… Но как решиться высказаться ей…
