В КНДР слушатель такого рода станций может получить до 10 лет трудовых лагерей. Но в последнее время страну буквально наводнили китайские радиоприемники-мыльницы ценой не больше трех долларов, в результате чего, как следует из социального исследования, проведенного в Китае среди перебежчиков, торговцев и других нарушителей границы, сегодня «вражеские голоса» в Северной Корее ежедневно слушает 5 %–20 % населения. (1) Многие из них сказали, что именно зарубежные радиостанции мотивировали их на попытки покинуть страну. (2)
Шину, слушавшему эти радиостанции на китайской ферме, голоса людей, говорящие на понятном языке, приносили умиротворение и радость. Он узнал потрясшие его «новости» (которым в действительности было уже больше года) о самолете, вывезшем из Вьетнама в Сеул несколько сотен северокорейских беженцев. Особенно внимательно он слушал репортажи о ситуации на границе, рассказы беглецов о том, какими маршрутами им удавалось перебраться из Китая в Южную Корею и какая жизнь началась у них там. Но многое все же казалось очень странным…
Целевой аудиторией этих радиостанций являются, как правило, достаточно образованные жители КНДР, выросшие на государственной пропаганде, восхваляющей божественную мудрость династии Кимов и предупреждающей о замыслах Америки, Южной Кореи и Японии захватить весь Корейский полуостров. Но Шин за всю свою жизнь ни разу не сталкивался с этой пропагандой и поэтому слушал контрпропагандистские передачи ушами маленького ребенка… они изумляли его, сбивали с толку, иногда даже нагоняли скуку, но всегда оставались в чем-то не до конца понятными.
За четыре недели общения Пак смог объяснить Шину общее устройство мира и не единожды обрушивался с безжалостной критикой на власти КНДР. Но Шин только притворялся, что ему интересно, потому что реально его интересовали только рассказы про еду.
Шина поражали радиорепортажи о Ким Чен Ире. Он почти ничего не знал о семействе Кимов и уж совсем ничего о том, как относятся к нему в остальном мире. Но даже самыми сочными сплетнями о жизни перебежчиков в Китае и Южной Корее Шину было просто не с кем поделиться.
Не зная китайского, Шин страдал на ферме от одиночества гораздо сильнее, чем некогда в лагере.
Ближе к концу 2005 года, когда на горы накатила очередная зима, Шин решил двигаться дальше.
По радио он слышал, что некоторые беглецы находили помощь в расположенных на территории Китая корейских церквях. В общих чертах план Шина был таков: он отправится в юго-западном направлении, чтобы как можно дальше уйти от Северной Кореи и границы. По пути он будет искать корейцев и, найдя с их помощью работу, начнет строить тихую и незаметную жизнь в южных регионах Китая. С надеждой перебраться в Южную Корею он практически распрощался.
К этому моменту Шин уже подучил китайский и смог объяснить хозяину фермы, почему хочет уйти: слишком близка граница, его рано или поздно схватят и выдворят в КНДР.
Хозяин без лишних разговоров заплатил ему 600 юаней, т. е. около 72 долларов. Если учесть, что Шин проработал пастухом целых 10 месяцев, ежедневная зарплата составила меньше 25 центов. Помня о том, что на свиноферме ему платили по 60 центов в день, здесь Шин рассчитывал получать минимум вдвое больше.
Конечно, Шина обманули, но спорить и требовать справедливости он не осмелился. В качестве прощального подарка хозяин фермы дал Шину карту местности и отвез в Хэлун на автобусную станцию.
Шин обнаружил, что путешествовать по Китаю легко и совершенно безопасно. Подаренная еще свиноводом одежда была местного производства и не привлекала к себе внимания. Шин понял, что если путешествовать в одиночестве и держать язык за зубами, то ни его внешность, ни манера поведения не выдаст в нем беглеца из Северной Кореи. Даже в тех случаях, когда он обращался с просьбой помочь ему к этническим корейцам и рассказывал, что нелегально перешел границу, это не вызывало у них особенного удивления. Точно такие же просьбы им до Шина приходилось выслушивать от множества других перебежчиков. У большинства встреченных Шином на своем пути людей северокорейцы не вызывали ни тревоги, ни интереса. Перебежчики давно уже смертельно надоели китайским корейцам.
Никто не спросил у Шина документов ни когда он покупал в Хэлуне автобусный билет, чтобы проехать почти 170 км до столицы провинции Цзилинь Чанчуня, ни когда он садился в поезд, чтобы преодолеть еще 800 км до Пекина, ни все 1600 км еще одной автобусной поездки до Чэнду, 5-миллионного города на юго-западе Китая.
Чэнду Шин выбрал конечной точкой своего путешествия наугад прямо перед покупкой билета на Пекинском автовокзале. Добравшись до него, он начал искать работу.
В одном из корейских ресторанчиков он нашел журнал с названиями и адресами нескольких маленьких церквей. Приходя в храм, он просил разрешения поговорить со священником и рассказывал, что убежал из Северной Кореи и нуждается в помощи. Священники-корейцы давали ему денег, долларов по 15 в юанях, но никогда не предлагали ни работы, ни ночлега. Наоборот, чаще всего ему объясняли, что помогать перебежчикам запрещено и советовали побыстрее уйти.
Шин старался не распространяться о себе, о том, что бежал из лагеря, опасаясь, что это может сподвигнуть собеседника сдать его властям. Он держался подальше от гостиниц и ночлежек, думая, что там у него могут спросить документы. Для ночевок он чаще всего просто заходил ближайший « Пи-Си-Бан » ( PC bang в переводе с корейского – «компьютерная комната») – интернет-кафе, где молодые и, как правило, неженатые мужчины сутками напролет рубятся в сетевые игры и бродят по Интернету. Шин обнаружил, что в этих заведениях всегда можно навести какие-нибудь справки и если не поспать, то хоть отдохнуть. Внешне Шин почти ничем не отличался от безработных бездельников, посещающих эти точки, а документов в них никто ни у кого не спрашивал.
Обойдя в Чэнду восемь церквей и получив везде от ворот поворот, Шин пустился в долгий обратный путь до Пекина, где поменял стратегию и начал искать работу в корейских ресторанчиках. Иногда владельцы или управляющие этих ресторанов кормили его или давали денег, но работы никто не предлагал.
Неудачи в поисках работы не пугали и не расстраивали Шина. Для него в отличие от большинства людей важнее всего была возможность поесть, а еды в Китае было потрясающе много. Он с изумлением заметил, что в Китае даже уличные собаки хорошо упитанны. Если у него заканчивались деньги на продукты, он побирался, зная, что китайцы обязательно что-нибудь да подадут.
Шин понял, что голодной смерти больше можно не бояться, и одно это позволяло надеяться на лучшее. Теперь ему больше не нужно забираться в чужие дома и воровать.
