— Всю, значит, всю, Эвелин, — шепчет мне он, накрывая меня своим телом. — По случаю нашей помолвки я хочу, чтобы ты испытала весь спектр ощущений. Лаская тебя сегодня в гостиной, я понял, что до твоей попки ещё никто не добирался, либо ты никого не пускала. Я буду первым, моё солнышко. Я войду в твою попку очень осторожно.
Я вскрикнула, возмущённо застонав, палец это не член, но тем не менее, мне интересно попробовать, чтобы понимать на собственном опыте. К тому же мне хочется удовлетворить Джорджа, поэтому я терплю.
— Вначале неприятно, но, если ты расслабишься я войду глубже и ощущения изменятся, — ласково произносит он, постепенно продвигаясь в меня маленькими толчками. — Вот так, ты впустила меня, любовь моя. Ты невероятная женщина, — расслышала я его жаркий шепот между его и моими стонами. Джордж ускорился … и я испытала нечто странное, необычное, смесь боли и удовольствия и удовольствие в конечном итоге перекрыло боль. Это был оргазм, но несколько иной. А вот Джордж кончил бурно, громко рыча от удовольствия, укусив меня за плечо в приступе своего экстаза. — Ты сделала меня таким счастливым, любовь моя, ублажила по полной программе. Ты не жена — ты клад, — бормочет Джордж. А я уже второй раз фиксирую это «любовь моя». Из его уст это звучит так приятно, и я несколько минут млею ещё и от этого.
— А почему ты считал, что я не готова к твоей спальне? — выйдя из душа, первым делом поинтересовалась я. — Кстати, твой душ мне нравится больше.
— Вот не надо раскатывать губу на мой душ. … Потому что дать мне кругом может только девушка, повёрнутая на сексе, а ты у нас таковой не являешься, либо же женщина, которая втюрилась в меня по уши, всем телом, так сказать, душой и сутью. Просто я не думал, что ты влюблена настолько сильно. И это меня огорчает.
— П..почему? — я даже заикаться начала.
— Потому что, Эвелин. Когда я начну агрессивную химиотерапию, я не то что три раза в день, я и один раз не смогу тебе вставить. Это значит, что не будет никакого секса и романтики, а только сонливость, рвота и злость! — отвернувшись, Джордж сделал вид, что заправляет постель. Но мне даже со спины было видно, что он в смятении.
— Ты же не думаешь, что я романтическая дурочка? Тем более, ты только что сам сказал, что я не повёрнута на сексе. Я всё прекрасно понимаю, Джордж. Но все эти симптомы будут временными, и мы переживём их вместе, — произношу я, подойдя почти вплотную к его спине. — Не смей огорчаться моей любовью.
— Ава! – возмущенно застонал Джордж, оборачиваясь, видимо, желая начать мне доказывать, что надеяться глупо.
— Ч-ч-ч! — прикрыв его рот ладонью, я покачала головой. — Никаких грустных историй! Никаких преждевременных концов! Ты победишь эту дрянь, Джордж Олкот ради нас. Просто поверь. Как я доверилась тебе в этой спальне — так и ты доверься моей надежде. Я не отпускаю тебя, красавчик, ни сегодня, ни через год, ни даже через десять. Ты невероятный. Здесь ты нужнее, и я уже отправила запрос.
— Какой ещё запрос? — сбросив мою ладонь, удивляется Джордж и в эти ласковые глаза снова медленно перетекает моя душа.
— Туда, — тычу я пальцем вверх, с таинственным видом.
— Ах, вот оно что, — но я не даю ему рассуждать дальше, решительно затыкая рот поцелуем. — И я на седьмом небе от счастья, что ты позволил мне прорваться в твою спальню.
— Очень точное слово «прорваться», — хмыкает он, но я снова не даю ему договорить.
— Поэтому я хочу здесь остаться. Жить с тобой в этой комнате, ночевать с тобой в этой постели каждую ночь. Не важно, будет наш секс регулярным или нет. И чтоб ты знал мне нравится чувствовать твой член у себя во рту, даже если тебе приспичит заняться этим среди ночи, я хочу, чтобы твои умелые руки шныряли по моему телу, и я не против если тебе так уж нравится моя попка. Да, по уши. Да, страшно. Но я хочу быть рядом, Джордж, принадлежать тебе полностью, и вбирать тебя полностью, чувствовать твою нежность на кончиках пальцев, кутаться в теплоту твоих глаз и исцелять тебя своей любовью. Не отталкивай меня. Надеюсь, ты подумаешь, всё взвесишь и пошлёшь к чёрту свои принципы, — толкнув эту пламенную речь со всей страстью, я забираюсь под одеяло на его кровать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Немного офигевший Джордж, наблюдая за мной, делает пару шумных вдохов и выдохов, а потом выдаёт на полном серьёзе:
— Решила устроить мне здесь революцию? А ты настырная леди. Принципы, значит, к чёрту послать? … При одном условии, что эти сказанные только что тобой слова будут словами брачной клятвы у алтаря при десятках свидетелей. Слово в слово, и про член во рту тоже.
— Думаешь, испугаюсь? — сузила я глаза, принимая вызов. — Я согласна! Гасите свет, мистер Олкот, и забирайтесь в постель, ваша невеста желает уснуть у вас на груди, чтобы сладко храпеть над ухом, — подкалываю я его, пока он сопя, укладывается рядом.
— Ой, этот триумф в вашем голосе, будущая миссис Олкот, очень даже преждевременный. Я ещё не принял окончательного решения. Сегодня так и быть в качестве эксперимента ты спишь здесь, а завтра посмотрим на твоё поведение, — сгребая меня в охапку, Джордж подтягивает меня ближе к себе. — Вредина, ты задурила мне голову. … Так значит тебе понравилось?
— Угу, я полностью ваша, мистер Олкот, — бормочу я, еле ворочая сонным языком.
— А ещё я хочу, чтобы ты спала со мной голая, — нащупав пояс банного халата, он избавил меня от него в считаные секунды. — И учти, я просыпаюсь рано.
Про ранний подъём он не шутил. А вот я, когда меня будят на рассвете - злющий доморощенный монстр, милая девушка во мне просыпается где-то часов около восьми, а не в пол шестого утра!
— Эвелин, поднимайся, — тормошит меня Джордж, на что я с тихим рыком заползаю обратно под подушку. — Вот, значит, где твоё самое слабое место. Завтра ночуешь у себя? — сначала меня задевает его ирония, а потом до сонного сознания доходит смысл. Но Джорджа рядом уже нет, я слышу, как шумит вода в душе.
— Ты просто не умеешь меня будить! — заявляю я, распахивая дверь кабинки, проскальзывая к нему, но тут же с визгом выскакиваю обратно.
Вода ледяная!!!
— Рада, что подняла тебе настроение! — бросаю я, слыша, как ухахатывается Джордж. — Предупреждать надо, что ты морж!
Топаю к себе, принимаю тёплый человеческий душ, выдавливаю ещё одну противозачаточную пилюлю в унитаз, переодеваюсь и думаю успеть сварить Джорджу кофе, но он уже на кухне. Смотрите какие мы с утра энергичные. Стою, любуюсь. Подходит ближе с игривой улыбкой на губах и смачно меня целует.
— Так говоришь, я будить не умею?
— Несносный вредный тип! Женщина к нему со всей душой, героически поднявшись с постели на рассвете, хотела прижаться к любимому в душе, а он окатил её ледяной водой, — ворчу я в шутку, повиснув у него на шее. — Не любишь ты меня, сероглазый.
— Люблю, — спокойно произносит Джордж.
— Что? — удивлённо таращусь на него, чуть отстранившись.
— Типа незаметно? — о, он серьёзен как никогда. — Или ты думаешь, что я со всеми так себя веду? Никакой другой женщине я не уступал так, как тебе, и никого не хотел так, как тебя. И не думал, что в моём возрасте и состоянии возможно испытать такие сильные чувства. Я люблю тебя, Эвелин. И я благодарен судьбе, что ты появилась в моей жизни, стремительно ворвавшись в моё сердце, в мою спальню, в мой разум. И раз уж ты тоже забралась в мою голову, то либо ты, либо опухоль…
— У неё шансов против меня — ноль, — сглатывая слёзы, выдавливаю я. — Ох, Джордж! — снова прижимаюсь к нему изо всей силы. — Не пойму, когда я успела сойти с ума, но я люблю тебя, как ненормальная! Так люблю, мой хороший.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Джордж не знает, что эти слова в своей жизни я произносила очень редко. Я не говорила этих слов родителям, не успела, отчего потом очень жалела. Своему бывшему мужу я сказала эти слова в самом начале нашей семейной жизни и то пару раз. За несколько дней знакомства с Кираном я, естественно, не говорила ему «люблю» потому что, так и не успела дозреть к нему этим чувством. А вот Джорджу … я готова ему повторять это целыми днями.
