Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Теперь она никогда не сможет выйти замуж, — делился он, постукивая пальцами по могильному камню. — Теперь уже никогда… Кто захочет ее взять? Она довольно привлекательна, но ее живот разгонит всех претендентов. Кому нужен чужой ребенок? Она верит, что этот мужчина вернется, но ты ведь знаешь, как оно бывает в действительности. Не понимаю, кто внушил ей эти романтические мысли, но ни к чему хорошему это не приведет. Попомни мои слова. Ни к чему хорошему. Я не знаю, что делать. Мария уже залила весь дом своими слезами, а я кулаком пробил стену. Что теперь с нами будет? — вздохнул он, припоминая, каким замечательным ребенком была его девочка и сколько радости она им доставила. — Ты даешь им все, что имеешь, свое имущество, свои заработки, свою любовь, свои мечты, и что получаешь взамен? Ничего, кроме неблагодарности, — продолжал он, глядя в морскую даль. — Кроме черной неблагодарности.
Эстелла сумела стать сильной. Временно погрузившись в отчаяние после увольнения с работы, в дальнейшем она заставила себя сосредоточиться на двух важных вещах в ее жизни — Рамоне и ребенке. Поскольку она по-прежнему верила в его возвращение, у нее оказалось достаточно силы воли, чтобы забыть о работе и сконцентрироваться только на будущем. Не обращая никакого внимания на упреки и мрачные предсказания родителей, она ждала, как и просил ее дон Рамон, и одновременно трезво оценивала свои мечты, как фармацевт, взвешивающий лекарства. Дон Рамон должен вернуться — в этом она даже не сомневалась, но что же будет с ней? Он до сих пор оставался женатым. Да и у нее не было желания уезжать и жить в городе — она не стремилась к светской жизни. В равной степени она не испытывала и желания увидеть мир. Но она также не хотела привязывать Рамона к жизни, которая его не устраивала. Она просто хотела дышать тем же воздухом, что и он, заниматься с ним любовью под размеренный рокот океана и с заботой и нежностью растить их ребенка. Она так ждала его возвращения, что могла сказать со всей искренностью, что большего от него и не ожидает.
Она разработала свои условия, основываясь на подслушанных разговорах между доном Игнасио и сеньорой Марианой, когда те обсуждали своего «безответственного» сына. Сеньора Мариана оправдывалась, объясняя мужу, что у Рамона свободная душа, что он является личностью, наделенной необычайными творческими способностями. Это вполне объясняет, почему он не может слишком долго оставаться на одном месте и почему он неспособен быть нормальным мужем и отцом для жены и детей. Уши дона Игнасио налились краской, и он грохнул кулаком по столу, отрезав, что уже давно наступило время Рамону повзрослеть и перестать вести себя как испорченный, раздражительный и эгоистичный ребенок. — Мир будет продолжать вращаться и без помощи его горящих жаждой бродяжничества пяток, — прорычал он, — а вот страдания Элен и его детей не возместить ничем. Эстелла поклялась тогда, что не будет уподобляться Элен. Она даст ему свободу взамен на его любовь.
Эстелла уехала из Запаллара с Рамоном, оставив родителям записку о том, что ее любимый вернулся, в чем она никогда и не сомневалась. Рамон не испытывал никакого желания с ними встречаться, а Эстелла не настаивала, поскольку побаивалась, что отец попытается выполнить свою угрозу. Таким образом, они вернулись в летний дом в Качагуа, где стены еще хранили эхо их любовной истории, напоминая им, как все было, когда они предавались своей ночной страсти, наслаждаясь друг другом без всяких мыслей о будущем. Сейчас перед ними предстало это будущее, которое нужно было выстроить из настоящего, и прежде всего предстояло решить, что же делать дальше.
Они спустились к океану. Солнце уже село, оставив холодный берег наедине с шумным прибоем. Взявшись за руки, влюбленные погрузились в воспоминания о прошлом лете.
— Я наблюдала, как ты плавал в ту ночь, когда не мог заснуть, — призналась Эстелла улыбаясь. — Я тогда тоже не спала и следила за тобой, прячась в тени.
— Правда?
— Да, я видела, как ты голый шел по берегу. Я так захотела тебя в тот момент, что просто не знала, что с собой делать, — хрипло произнесла она.
— Что мы с тобой будем делать дальше? — спросил он, и в его голосе прозвучала неуверенность.
Эстелла вздохнула.
— Я провела последние шесть месяцев, занимаясь подготовкой речей, с которыми буду обращаться к тебе. Я планировала, что скажу, когда ты вернешься, но пока ничего из этого не высказала, — тихо произнесла она, глядя на свои голые ноги, ритмично погружавшиеся в мелкий песок.
— Полагаю, я знаю, что ты хочешь мне сказать, — заявил Рамон, сжимая ее руку.
— Не думаю, что это так.
— Все женщины хотят одного и того же, — произнес он таким тоном, что это можно было принять за обвинение.
— Итак, чего же хотят все женщины?
— Они хотят защищенности. Они хотят брака, детей и защищенности, — вяло ответил он.
— Ты, пожалуй, прав. Именно этого я и хотела для себя раньше. Но потом я встретила тебя, и ты оказался не похож на других мужчин. Поэтому я решила, что это не то, что мне нужно.
— Тогда что же тебе нужно? — с удивлением спросил он.
Эстелла остановилась напротив, пристально глядя на него в сумеречном свете. Она засунула руки в карманы своего шерстяного кардигана и переминалась с ноги на ногу, готовясь к речи, которую уже давно отрепетировала.
— Я нуждаюсь в твоей любви и в твоей защите, — начала она. — Я хочу этого для себя и для своего ребенка. Я хочу, чтобы он знал отца и рос, ощущая его любовь и мудрую опеку. Но я не хочу привязывать тебя к дому. Путешествуй по миру и пиши свои рассказы, но только обещай, что будешь возвращаться к нам домой как сейчас, так и впредь. Я буду хранить в сердце твои поцелуи, но когда их останется мало, ты должен будешь вернуться, чтобы пополнить запасы. Я не хочу когда-нибудь обнаружить, что там совсем пусто. — Она улыбнулась ему, поскольку понимала его лучше, чем он понимал себя сам.
Рамон буквально опешил, не зная, что сказать. Он ожидал, что она будет умолять его остаться с ней и не уезжать, как это сделала Элен при рождении Федерики. Но Эстелла смотрела на него уверенно, и он знал, что она говорит совершенно искренне.
Обняв, он целовал ее виски и щеки, вдыхая запах роз и ощущая свою близость с ней, как никогда раньше. Он попытался найти в себе признаки знакомого ощущения клаустрофобии, но не смог их обнаружить. Эстелла любила его настолько беззаветно, что подарила ему свободу. Но никто из них не был готов испытать на себе гнев Пабло Реги.
Пабло и Мария вернулись домой на закате и обнаружили аккуратно написанную записку Эстеллы.
Он приехал за мной, как я вам и обещала. Пожалуйста, не сердитесь. Я скоро вернусь.
Пабло уже готов был колотить кулаками в стену, если бы не жена, которая бросилась между ним и дырой в стене, оставленной в прошлый раз, заклиная его остыть и попытаться мыслить разумно.
— Это божье благословение, что он приехал за ней, — настаивала она, молитвенно сложив руки на груди. — Ведь она больше никому не нужна.
— Можно ли ему доверять? — яростно возражал он. — Он даже не изволил попросить ее руки, чтобы жениться.
— Жениться? — запинаясь, пробормотала Мария.
— Конечно. Он не смеет орошать ее чрево своим семенем и не жениться на ней.
— Возможно, именно по этой причине он не захотел с нами встретиться.
— Он женится на ней. Клянусь Богом, он женится на ней, или я отправлю его в преисподнюю.
— Куда ты собрался? — закричала Мария, беспомощно наблюдая, как муж выскочил из дома.
— Хочу найти их, — ответил он, забираясь в свой ржавый грузовик и съезжая с холма в облаке дорожной пыли.
Пабло Рега не знал, с чего начать поиски, но был абсолютно уверен, что должен это сделать, чтобы не сойти с ума. Он поехал по берегу в направлении Качагуа. Солнце повисло почти над самым горизонтом, как сверкающий персик, заставляя морские волны мерцать теплым розовым светом. Он думал о дочери и о чуде ее рождения, не желая, чтобы какой-то безответственный негодяй сейчас все разрушил. Этого нельзя было допустить после того кровавого пота, который был пролит, чтобы вырастить ее. Подъезжая к деревне Качагуа, он решил узнать адрес дома, где жили ее предыдущие наниматели, дон Игнасио и сеньора Кампионе. Он не знал, где следует искать, поэтому вполне разумно было начать именно с этого дома.
Он въехал в деревню, дремавшую в тусклом вечернем свете. Вокруг было безлюдно, и только трехногая дворняжка с энтузиазмом обнюхивала землю. Когда он увидел автомобиль, припаркованный на въезде в дом дона Игнасио, сердце дрогнуло в его груди — по крайней мере кто-то был дома. Если Эстелле понадобится какая-либо помощь, она наверняка обратится к сеньоре Мариане, которую очень любила. Он посмотрел на свое отражение в зеркале, лизнул руку и провел ею по своим жидким волосам, пытаясь придать себе более респектабельный вид. Затем Пабло спрыгнул из кабины грузовика, отряхнул пыль с рубашки и брюк и застегнул все пуговицы на груди, кроме верхних, чтобы был виден серебряный медальон с изображением Девы Марии, который он носил на счастье и для защиты от злых духов, проклинавших его на кладбище. Потом он глубоко вздохнул, вспоминая, что живот следует втянуть, а плечи расправить, и направился к парадной двери.
- Аптекарша - Владимир Соллогуб - love
- В радости и в горе - Кэрол Мэттьюс - love
- Рыцари - Линда Миллер - love
- Нежное прикосновение - Шарлин Рэддон - love
- Творящие любовь - Джудит Гулд - love
- Глинтвейн на двоих - Елена Кривская - love
- Предвыборная страсть - Николай Новиков - love
- Ловцы фортуны - Каролин Терри - love
- Западня - Сьюзен Льюис - love
- Лорена - Фрэнк Слейтер - love