Элиза, Каролина и Холлис переглянулись.
— А господин Хит? — уточнила Элиза.
— Кто, черт побери, такой господин Хит?
— Банкир! — воскликнула Каролина. — Чью дочь, по слухам, ты намерен повести под венец, — захихикала она.
Бек вновь сердито посмотрел на Холлис.
— Возможно. Там будет половина парламента. Это станет грандиозным событием — осенний карнавал, который устраивается для того, чтобы граф Лесестер смог сделать предложение юной красавице, мисс Уитбред. Ее отец очень амбициозен.
— А не принц Алусии? — уточнила Холлис.
Бек фыркнул.
— Вне всякого сомнения, его августейшая особа приглашена, чтобы подстегнуть графа к решительным действиям. Но сомнений нет: желаемая цель — союз с Лесестером. Об этом всем известно.
— Я прекрасно знакома с Джулианой, — заметила Каролина.
— Рад за тебя! — проворчал Бек.
— Приглашают нас вместе, Бек.
Он продолжал просматривать почту.
— Я не намерен терять целый день на то, чтобы развлекать обезьян и наблюдать за тем, как повсюду крутится избалованная девица.
— Почему? — удивилась Элиза. — Ты в нее влюблен?
Холлис захихикала.
Бек застонал. Он обвел взглядом трех подружек.
— Ну чем я это заслужил? Чем? Можешь передать мои сожаления, Каро, но я никуда не пойду.
— Я в этом нисколько не сомневалась.
— Господи, Холлис, ты съешь все ягоды! — возмутился Бек. — Они не для тебя покупались.
— Ладно… — весело ответила Холлис.
Бек в ответ лишь развернулся и вышел из комнаты. Когда он удалился, она положила в рот очередную ягоду.
— Ну что ж, Элиза, вот тебе и прием… — сказала Каролина, размахивая приглашением.
— Но меня же не пригласили, — заметила Элиза. В том, чтобы разговор принца с господином Хитом состоялся, ее присутствия не требовалось, но она все равно чувствовала, что просто обязана быть там.
А еще ей самой отчаянно хотелось попасть на прием. Чтобы увидеть его.
— Ты — нет, а я приглашена. И поскольку Бек идти не намерен, я возьму с собой дорогую подругу. Джулиана нисколько не будет против.
Элиза возликовала. Но не от того, что Каролина пригласила ее на прием к девушке, которую она не знала.
— И тебя больше не тревожит то, что могут задеть мои нежные чувства?
— Разумеется, тревожит, — ответила Каролина. — Но там готовится грандиозный прием, и мне бы не хотелось, чтобы ты его пропустила. И кто знает? Быть может, там ты найдешь себе настоящего поклонника, — подмигнула она Элизе.
— Я только хотела предостеречь тебя, — фыркнула Холлис. — А там поступай как знаешь. Тебе, как говорится, видней. Но ты моя сестра, и мой долг — заботиться о тебе.
Элиза несколько смягчилась. Она подозревала, что поступила бы точно так же, случись Холлис поцеловаться с заморским принцем.
— За что я тебя и люблю, Холлис. И ты совершенно права — я буду поступать так, как посчитаю нужным.
Холлис вздохнула.
— Знаю, милая. Тогда отправляйся на прием. А я побуду с отцом дома.
— Но что же она наденет? — спросила Каролина.
— Что она наденет… — задумчиво повторила Холлис. — Оставь это мне, Каро.
— Сначала будет карнавал, а потом уже бал, — предупредила Каролина. — Смотри, чтобы она была одета соответственно.
— Сделаю все, что смогу, — ответила Холлис, глядя на Элизу.
— А вас обеих не смущает то, что я сижу рядом и слышу каждое ваше слово? — спросила Элиза.
— Разумеется, глубокий вырез, — продолжала Холлис. — Мы же не хотим разочаровать принца.
Каролина засмеялась.
— И, конечно же, рукава. Ах да! И необходим шлейф. Элиза, у тебя есть платья со шлейфом?
Элиза многозначительно взглянула на сестру.
— Ты знаешь все мои платья, Холлис. И тебе прекрасно известно, что ни на одном нет шлейфа.
— Обязательно будет, когда я тобой займусь, — пообещала сестра, подалась вперед и взяла еще одну ягоду.
— Прием через пару дней, — предупредила Каролина. — Времени мало.
— О господи! Неужели я так безнадежна? — спросила Элиза.
— Да, — в один голос ответили Холлис с Каролиной. Подмигнув, Холлис протянула ей тарелку с клубникой.
И вся троица доела оставшиеся ягоды, любезно оставив одну-единственную — для Бека.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 16
Новейшие образчики моды были представлены в Уортингтон-холле на праздничном карнавале в честь дня рождения мисс Джулианы Уитбред. Приглашенные дамы были в платьях, обнажающих плечи и снабженных шлейфами. Английские шлейфы уступают в длине и не так искусно расшиты, как алусианские, однако же рукава алусианок бледнеют в сравнении с пышными английскими.
Многие мужчины не сводили взоров с мисс Джулианы, которая была в роскошном платье небесно-голубого цвета с белой отделкой и жемчугах, идеально гармонировавших с белизной ее кожи. С наступлением сумерек гости переместились в затейливо устроенный лабиринт, который скрывал творившиеся внутри него грехи. В числе оказавшихся там были дама из Мэйфэр, чье дитя едва было отнято от груди кормилицы, и достойный джентльмен, который по летам годился бы ей в отцы. На деле он, впрочем, является ближайшим другом семьи и любит означенную даму не менее (если не более), нежели родной отец.
Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт
Этот бал в честь дня рождения девушки, которая еще даже в свет не выходила, был не тем мероприятием, которое бы мечтал посетить Себастьян. Но Кай настоял на этом, поскольку господин Уитбред, бывший член парламента, пользовался определенным влиянием в вопросах внешней торговли. Он успешно лоббировал цены на хлопок, а алусианцы настаивали на их повышении. Кроме того, Уитбред желал, чтобы принцы Алусии присутствовали на дне рождения его дочери, дабы подтолкнуть некоего английского лорда к тому, чтобы сделать ей предложение. Кай объяснил, что, если Себастьян примет приглашение, господин Уитбред не откажется посодействовать тому, чтобы цены на алусианский хлопок были подняты.
Себастьян, никогда не пренебрегавший долгом, облачился в королевские одежды и отправился на прием. Но только в компании Леопольда — он вызвал своего брата в Кенсингтон.
Леопольд с радостью приехал на зов.
— Разумеется, я принимаю приглашение. Там будут присутствовать все женщины с годовым доходом в пять тысяч фунтов и приятной внешностью, — шутил он, поправляя шейный платок.
От Алусии присутствовало четырнадцать человек. Они прибыли после карнавала, как раз к балу, но праздник был уже в самом разгаре, и некоторые гости до сих пор входили и выходили из шатров, продолжая играть в разные игры и катать детей на пони. По всему выходило, что за день выпили целое море крепкого эля — люди смеялись, пели, веселились. День клонился к закату, и повсюду уже расхаживали слуги, зажигая в угодьях факелы.
Себастьян с Леопольдом приехали в дилижансе с Каем и его супругой. Когда они подъехали к парадному входу особняка, Кай откашлялся.
— Ваше высочество, если позволите…
Себастьян кивнул.
— Две известные вам молодые дамы, которые соперничают из-за вашей руки, тоже будут присутствовать на балу. И еще одно… Я рад сообщить вам, что их семьи собираются поддержать ваши условия торгового соглашения.
Себастьян подавил вздох.
— Кто?
— Леди Кэтрин Моэм, леди Элизабет Кин и леди Мэри Бразелтон.
Имена показались ему знакомыми, они все упоминались еще до отъезда из Алусии.
— А как я их узнаю?
— Я об этом позабочусь, — заверил его Кай. — Вам уже представили леди Кэтрин и леди Элизабет. А с леди Мэри вы виделись только мельком.
Слова Кая ничуть не тронули принца: у него перед глазами стояло лишь лицо Элизы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сидящая рядом с супругом леди Анастасан едва заметно усмехнулась и отвернулась к окну.
— Я не хочу всех этих спектаклей, Кай. Никакой череды девиц, никаких официальных представлений.
Кай кивнул.
— Как пожелаете. Но если простите мне мою дерзость…
