В Сатре Дайка ждала новая утрата. Он опять не нашел никаких следов своей судьбы. Это казалось ему невозможным. Ведь он небожитель! Путь в Сатру Дайк видел во сне: как она могла сниться ему, если это не его Сатра?!
Он вздохнул и низко опустил голову. Неужели правда, что его тело послужило только сосудом, из которого вытряхнули содержимое - его имя, волю и память - и насильно вложили другое, не спросясь его самого? Сияние, видения - все это чье-то чужое. Его собственная нога впервые ступила на выщербленную мостовую Сатры, он никогда здесь не был раньше, ему даже не нужно было сюда…
Дайк с глухим стоном сжал кулаки. Сердце сдавило от бессилия и от мысли, что его бесплодные мытарства разделяет Гвендис. Ради него она пошла на край света впустую.
Дайк глубоко задумался, так и окаменев с опущенной головой и сведенными в кулаки пальцами. Он остался один. Дайк давно не был одинок: с тех пор, как добыл в подарок Гвендис сердце Бисмасатры. Более раннее время почти не вспоминалось ему: оно мерцало между снами и явью, почти между жизнью и смертью. Лишь с того мига, когда Гвендис первый раз позвала его в дом, Дайк ухватился за нить собственной судьбы. Пока он выздоравливал, она была рядом, и он чувствовал ее поддержку в трудную минуту и одобрение в хорошую. Теперь ее впервые не было с ним. «Я не пропаду, Гвендис, - вырвусь и приеду к тебе», - заверил он ее на прощанье. Внезапно Дайка охватило сомнение. А может, ему нельзя возвращаться, может, ему и место здесь, в затерянной Сатре? Та сила, которая подменила его память чужой, - не проявится ли она вскоре, не потребует ли от него новых жертв? А жизнь и счастье Гвендис так же не пойдет у этой силы в расчет, как воля и судьба Дайка…
«Не опасно ли ей быть со мной? - думал он. - Может быть, мне вернее навсегда запереть себя здесь, похоронить в этих руинах вместе с замыслом той силы, что лишила меня моего прошлого?»
Минуло две недели, а Дайк так и не вернулся с развалин. По уговору, пора было уходить, но Гвендис чувствовала, что не может его покинуть. Лежащая в руинах Стена была непохожа на врата в благословенную землю. Дайк ушел туда и пропал. Что это за тайна, на тысячи лет скрытая от людей? Почему человеку не дано знать о Сатре?
И Гвендис нарушила уговор. Она не только никуда не ушла, - она рассказала Сполоху и Тьору о небожителях.
– И Дайк - тоже небожитель? Как даргородская хозяйка? - ахнул Сполох.
Он-то понимал: если бы Гвендис хотела солгать, придумала бы что-нибудь, чему проще поверить.
Но надо же, провожать небожителя в затерянное царство! Теперь понятно, почему Дайк прикидывался, будто ничего о себе не помнит… «Вот и случилось со мной настоящее чудо. Вот тебе и птица с огненными перьями. Этак я и на царевне женюсь», - хмыкнул Сполох. Только одно было ему горько: пропала его надежда, что Дайк окажется княжичем Гойдемиром.
Что до Тьора, то он даже не очень удивился. В преданиях стьямма сохранилось воспоминание о Сошествии в мир небесного народа. Так вот где они теперь живут…
Зато Эрхе-Алтан пора было возвращаться в становище к своей бабке. Но она медлила. «Подожду, когда поедете назад, - заявила она. - Опять буду через Степь дорогу показывать». На самом деле Эрхе не хотелось бросать лишь белозубого Сполоха с его веселой улыбкой. Ей казалось, что будет одинаково плохо, если он погибнет, или если Эрхе просто уедет домой и никогда его больше не увидит. Но Сполох даже не замечал, что волнует дочь ковыльницы Эрхе.
Он предложил: «А давайте я проберусь за Стену и погляжу, что и как?».
Пригибаясь в кустах, Сполох скользнул мимо заросшего травой камня.
Из неглубокой ямы поднимался дымок и тянуло чем-то сладким, дурманящим - там были люди. Или небожители. Сполох неслышно подкрался к яме, закрытой кустарником.
Местный обитатель оказался всего один: он сидел на мокрых, прелых прошлогодних листьях. Протянув босые ноги к тлеющему костру (Сполох даже испугался, что загорятся его ветхие штаны) и откинувшись назад, он привалился спиной к поваленному дереву, запрокинул голову. Желтоватые волосы спутаны и в беспорядке прикрывают лицо и плечи. Глаза закрыты, на сером, изможденном лице - оскал, который можно было бы принять за счастливую улыбку, но Сполоху стало ясно в один миг: парень пьян.
«Вот тебе и небожители!» - мелькало у Сполоха на уме. Пьяного сама удача послала в руки. Его можно взять без всякой борьбы, втихую. Да, пожалуй, он и идти-то сам не сможет!
Сполох, не особенно прячась, спустился к угасавшему костру. Обитатель ямы все равно не видел его. Он что-то мычал про себя, видно думал, что поет. Котелок, валявшийся неподалеку, был пуст - в нем парень сварил какое-то зелье, которого и напился.
Сполох подхватил его под мышки, а тот лишь что-то невнятно простонал и уронил голову. Сполох взвалил парня на плечи, только диву даваясь, какая грязная на нем рубаха. Он был так худ, что Сполох нес его без труда.
Сполох усадил пленника на берегу ручья, поддерживая его за плечи. Тот иногда дергался в забытьи и мотал головой. Зачерпнув котелок холодной воды, Сполох выплеснул ее на голову парня. Вода потекла по рубахе и мокрым волосам, облепившим лицо. Пленник только запоздало поднял руки, чтобы заслониться. Но Сполох окатил его еще и еще раз. На третий парень встряхнулся, как собака, и стал приподниматься, озираясь по сторонам.
Наконец пленник понял, что он не в яме: перед ним стояли незнакомцы в чужой одежде, а за их спинами расстилалась степь.
Еще раз встряхнувшись, парень вдруг вскочил на четвереньки, неожиданно ловко, и даже припал к земле, как кот, - а потом с воплем бросился на Сполоха, вцепился в его рубаху на груди. Тот перехватил его руки.
– Тихо! - Сполох встряхнул пленника. - Да не бойся ты! Мы тебя не тронем.
Но пленник рычал на чужом языке и готов был вцепиться ему зубами в горло. Сполох сильно оттолкнул его от себя. Парень упал и сел, обхватив колени, уткнулся в них лицом.
– Не бойся, - сказала Гвендис на языке Сатры. - Мы просто хотим знать, кто ты.
По дороге она выучила язык небожителей. Гвендис надеялась, что ей можно будет войти в Сатру вместе с Дайком, чтобы увидеть самой его близких и семью.
– Кто ты, скажи? - Гвендис с участием наклонилась над пленником.
– Ты человек. Скверна… - с брезгливостью и ужасом прошептал тот.
– А ты разве не человек?
– Я небожитель с чистой земли Сатры.
– Это правда? - Гвендис не верилось. - Ты можешь облечься сиянием?
– Мы утратили сияние, - ответил пленник хмуро.
На миг повисла тишина. Гвендис напряженно замерла, слегка нахмурившись, приложив пальцы сложенных вместе ладоней к губам, словно пытаясь поймать какую-то мысль.
– И мы, - вдруг произнесла она.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
