Обстановка в лаборатории нормализовалась, работать стало комфортно, и некоторое время Роза ходила на службу, как на праздник. А потом наступили годы перестройки, не лучшее время для России и для науки в частности. Разнообразные исследовательские учреждения стали стремительно хиреть, страну колотило в революционных переменах. И опять умственно отсталые дети стали никому не нужны. Начисто истрепавшееся постельное белье перестало волновать сестру-хозяйку, у нее теперь появилась другая проблема: чем накормить воспитанников? А главврач даже прекратил покупать мышей для лаборатории, и у него с Аллочкой произошел на этой почве потрясающий скандал.
Роза стала свидетельницей баталии случайно. Кастелянша вскопала на лесной полянке несколько грядок, посеяла укроп, петрушку, салат, редиску, то есть всякую зелень, чтобы хоть как-то украсить детский стол. Однажды рано утром, около восьми часов, Роза пошла на свой огород и внезапно услышала голоса. Сестра-хозяйка осторожно раздвинула кусты и увидела Альберта и Аллочку, которые стояли около сарая с уличными игрушками. Сестра-хозяйка сразу поняла, что помещение, где воспитатели держат инвентарь для прогулок, используется начальством для интимных целей, и хотела осторожно уйти, но под ее ногой предательски хрустнула сухая ветка.
– Кто там? – испуганно вздрогнула Алла.
– Никого, – ответил Альберт.
– В лесу посторонние! – не успокаивалась Крюкова.
– Прекрати, – вздохнул Альберт.
– Я слышала шорох.
– Наверное, это еж или бродячая собака. Не надо столь нервно реагировать.
– У меня слишком сложная жизнь, чтобы сохранять олимпийское спокойствие, – огрызнулась Аллочка.
– Не заводись, – попросил Альберт.
– Ты обещал, – повысила голос доктор наук, – давал честное слово!
– Милая, у меня дети, и я должен…
– А Мише ты ничего не должен? – заорала Алла. – Мальчик даже не знает имени своего отца!
– Послушай, это было твое решение, – сурово перебил ее Альберт. – Я честно тебя предупредил: семью никогда не брошу. Нашел же в свое время врача, давал тебе денег на аборт. Кто уперся и твердил: ребенок будет только мой? А теперь посыпались упреки!
– Хорошо, – неожиданно согласилась Алла, – ты прав. Миша только мой. И на данном этапе меня более волнует судьба исследования. Где мыши?
– Они стали очень дорогими.
– И что?
– Придется отказаться от лабораторных животных.
– С ума сошел? Это невозможно! Именно сейчас, когда остались последние шаги до открытия, грызуны необходимы.
– Знаю, но у меня нет денег.
– Мы не можем бросить научную работу, ради лекарства трудились не покладая рук многие годы! – завопила, забыв об осторожности, Алла. – Вспомни клятву, которую мы дали умирающему Сергею Семеновичу! Неужели забыл?
– Я все отлично помню, – вздохнул Альберт. – Но сейчас вопрос стоит так: либо макароны, либо грызуны. Я предпочитаю приобрести еду для детей.
– Им можно сократить порции, – предложила Алла.
– Не пори чушь, – рассердился главврач, – малыши и так получают минимум.
– А шефы? Они в курсе?
– У них дела еще хуже, чем у нас, начальство тасуется безостановочно. Вчера ездил к новому главному. Тот абсолютный солдафон. Никакие документы смотреть не стал, заявил: «Есть конкретные результаты? Можете произвести лекарство?» Я ему в ответ: «В науке так не бывает, на разработку препарата уходят десятилетия, требуются годы клинических испытаний!» Знаешь, как индюк отреагировал?
– Ну? – мрачно спросила Алла.
– Побарабанил пальцами по столу и отчеканил: «Нет уколов – нет денег. Вы там в потолок плюете, не первый год большие средства получаете. Приходите, когда появятся конкретные результаты. А сейчас, простите, средств на глупости нет».
– Долдон! – подскочила Алла.
– Я ему попытался растолковать суть дела, – устало сказал Альберт, – но его это не впечатлило. И я, похоже, совершил тактическую ошибку. В качестве одного из аргументов сказал: «Михаил Николаевич Лебедев считал наши исследования приоритетным направлением». А этот кретин как рявкнет: «Я не Михаил Николаевич, Лебедев на пенсии. Он развалил ведомство, а сам в кусты!» Короче, выгнал меня. Так что нет мышей и не будет.
Воцарилась тишина. Потом Алла предложила:
– Давай проколем курс Селезневой, а?
– С ума сошла! – отшатнулся Альберт. – Кто нам разрешит эксперименты на детях?
– Я уверена в успехе.
– Нет, нет!
– Не бойся.
– Никогда! – твердил главврач.
– Все будет прекрасно, мы сто раз проверили лекарство.
– Представляешь, что случится, если Селезневой станет хуже? – замахал руками Альберт. – Ну-ка вспомни, кто у нее отец… Нас убьют и закопают в лесу!
– Алик, – нежно пропела Аллочка, – ты трус. Вот Сергей Семенович был другим.
– Не уверен, что Катасонов решился бы на подобные испытания.
– Лекарство готово. И Селезневу я выбрала не случайно. Знаешь, почему хочу начать с нее?
– Нет, – устало ответил главврач.
– Ты правильно сказал: ее папенька человек с положением. И мы Олегу Ефремовичу даже намеком не обмолвимся. Просто начнем ставить уколы его дочери. Если будет видимый эффект, Олег Ефремович нам вагон мышей пригонит и детям продуктов достанет.
– Но… если… вдруг… не та реакция… и… Понимаешь?
– А мы тут при чем? – заморгала Алла. – Больная девочка была!
– Получается, мы ее принесем в жертву.
– Да, – кивнула Алла, – ради других детей. Я уверена в успехе! Селезнева станет почти нормальной. Алик, сама жизнь диктует изменения. Давай, пошли…
Главврач и Аллочка двинулись по тропинке в сторону корпуса. Роза нарезала укропа и побрела на кухню.
Через три месяца интернат получил большое количество банок с тушенкой, сухое молоко, мешки с мукой, яичный порошок. И Роза сообразила: Аллочка уломала-таки Альберта на не совсем законный эксперимент. Дело завершилось удачей, дети теперь не голодают.
С того самого дня в интернате более не было проблем с едой. Альберт начал выдавать продуктовую помощь и сотрудникам, Аллочка ходила с самым счастливым видом, в лаборатории в клетках вновь суетились мыши…
Роза замолчала и уставилась в окно.
– И что дальше? – поторопила я ее.
Кастелянша пару раз глубоко вздохнула.
– Я потом разобралась, чем они занимались. Сергей Семенович, святой человек, оставил после себя записи, Аллочке и Альберту удалось придумать какой-то препарат. Они его кололи детям, и дауны делались почти нормальными, начинали хорошо учиться, становились спокойнее. Ох, думаю, большие деньги главврач с Аллой с родителей получали! Да оно и ясно, человек последнее ради здоровья ребенка отдаст.
– Звучит фантастично, – с недоверием сказала я.
Роза скрестила руки на груди.
– Подробностей не знаю. Я в лабораторию не ходила, да и не понять мне в науке ничего. Но что-то они там нахимичили. А уж когда с Федором беда приключилась…
– С каким Федором? – быстро спросила я.
– Миша, сын Крюковой, очень хулиганистый мальчик был. Я его хорошо знала и жалела. Без отца парень рос, вплотную им никто не занимался. Алла больше о чужих детях радела, сидела в лаборатории с утра до ночи, своего сына она по телефону воспитывала. Сколько раз я слышала, она позвонит и говорит: «Уроки сделал? Молодец. Поешь и спать ложись. Ну, не ной. Мама не на танцах, на работе сидит». В общем, стал Миша сиротой при живой матери. А вот летом, в каникулы, он здесь болтался. Дачу Алла не снимала, да и кто бы с мальчишкой в деревне сидел? Бабушек у нее не было, а у нас лес, парк, тут и покормят Мишу, и спать в корпусе уложат. Ох и проказничал он! Чистый басурман!
…Один раз, лет одиннадцать ему было, он матери скандал устроил, начал ногами топать.
– Мне тут играть не с кем! Вокруг одни идиоты, они даже разговаривают плохо, с тоски подохнуть можно. Лучше я в городской квартире останусь.
Алла стала упрашивать сына пожить на свежем воздухе и в конце концов предложила ему:
– Давай позовем кого-нибудь из твоих приятелей.
Вот так в интернате оказался еще и Федя, буквально смотревший в рот Мише и выполнявший все приказания друга. Парочка вовсю разбойничала.
Роза терпела, терпела, потом сказала Алле:
– Вели мальчишкам, чтобы прекратили!
– А что они такого делают? – изумилась та.
– Завернулись в простыни и ночью пугали детей из интерната; побили девочек из младшей группы; раскокали стекло в чулане. А еще не спят до часу ночи, выскальзывают из корпуса, ходят в лес, жгут костры, – перечисляла прегрешения мальчишек Роза.
– Вот пакостники! – возмутилась Алла. – Ну я им устрою!
– Лучше бы отправить Мишу в лагерь, – прямо намекнула кастелянша. – Он первый наших воспитанников обижать начал, а Федя у твоего охламона на побегушках.
– Хороших мест для детского отдыха не осталось, – возразила Алла. – Абы куда посылать его не хочу, там за школьниками не смотрят, а у нас спокойно.
