Но я вернулась. «Ты должна жить», – сказал он, и я должна жить.
– Пока ты была без сознания, мы провели всестороннее обследование. Легкие у тебя восстановятся полностью, и с остальным все будет хорошо. Но ты надышалась окиси углерода и дыма. Несколько месяцев дышать будешь с бо́льшим трудом, чем всегда. Словно астматик. Просто удивительно, что ты до сих пор с нами. Наверное, оттуда кто-то приглядывает за тобой. – Она смотрит в потолок. Улыбается, около глаз собираются морщинки. Интерны тоже улыбаются. – Несколько дней ты будешь чувствовать себя не в своей тарелке, в некотором недоумении. Тебе надо побольше отдыхать. Если ничего экстраординарного не случится, завтра мы тебя выпишем.
– Завтра? – повторяю я слабым голосом. «Нет у меня так много времени». – А если я уже прекрасно себя чувствую? Могу я выписаться из больницы сегодня?
– Вероятно, нет, Оливия, но все возможно. Мы будет постоянно контролировать твое состояние и посмотрим, что можно сделать. – Доктор Кейри направляется к двери, интерны – за ней. – Я еще вернусь. Надо взять у тебя кровь на анализ. Позвони, если тебе что-нибудь понадобится. – Дверь за ними захлопывается.
Я поворачиваюсь к отцу и возвращаю разговор к тому месту, где нас прервали:
– Мама?
Он смотрит на Хитер. Вытирает каплю пота с верхней губы.
– Мы не стали ее тревожить. И доктор думает – слава Богу, – что все образуется.
Я сажусь повыше на больничной кровати, стараясь не смотреть на иглу, торчащую из моего предплечья, трубка от которой тянется к шта-тиву.
– Папа… – Я начинаю плакать, и он сжимает мою руку. Я почти умерла, могла остаться где-то между мирами и уже не вернуться сюда. Я моргаю от слишком яркого света в больничной палате и плачу сильнее, скорблю по Штерну, которого окончательно потеряла. – Тед… он был там… он… – Я вновь начинаю кашлять.
– Ш-ш-ш, дорогая, – говорит папа. Хитер – Уинн обезьянкой держится за ее шею – подходит к нему. – Мы все знаем про Теда.
От изумления кашель только усиливается. Когда приступ проходит, мне удается прохрипеть:
– Знаете?
– Он взял на себя всю ответственность.
– Правда?
Он вздыхает.
– Я сам не поверил, когда услышал. Он бы вышел сухим из воды, если бы копы не остановили его. За управление автомобилем в пьяном виде. – Папа кладет руку мне на лоб. – Нашли в багажнике зажигалки, спички. Он устроил пожар, чтобы получить страховку. Я ничего не знал о его планах. Но, Лив, он понятия не имел, что ты внутри. Абсолютно. Из-за этого не находит себе места. И поверь мне, я его не жалею. – Глубокий вздох. – Велики шансы, что он сядет в тюрьму, и на большой срок. Подождем и посмотрим. Для нас это шок.
Я борюсь с болью в легких.
– Папа… я о другом.
– Успокойся, Лив. Чем меньше ты говоришь, тем лучше.
– Нет… есть о чем поговорить. – Я сажусь еще выше, пристально смотрю на него. Глубоко вдыхаю. – Тед Оукли сжег Город призраков не ради страховки. Он пытался убить меня.
Папа вскидывает брови.
– С какой стати Теду Оукли пытаться убить тебя? – мягко спрашивает он. – Я думаю, у тебя просто путается в голове. Ты же слышала доктора Кейри? Она предупредила, что несколько дней так и будет.
– С головой у меня все в порядке, папа. Послушай меня. Он убил еще двоих. – У папы округляются глаза, он переглядывается с Хитер. – Он узнал, что мне это известно, и попытался убить меня. Запер меня в твоем кабинете и поджег его. Какая там страховка! Ты должен мне поверить… должен… – Я опять закашливаюсь, выхаркивая черноту из своих легких.
– Лив, – мягко говорит Хитер, опуская Уинн на пол. – Тебе нужно отдохнуть, понимаешь, дорогая? А потом мы обо всем этом поговорим, через несколько дней, когда тебе станет лучше.
– Все у меня отлично! – взвываю я, чувствуя себя совершенно беспомощной. Они все сгрудились у моей кровати, смотрят на меня как на инвалида с отключившимся мозгом. – Вас там не было! Я знаю, Тед-гребаный-Оукли, – Хитер закрывает уши Уинн, – убийца, а вы думаете, что я свихнулась, но это не так. Он подставил маму. А когда я догадалась об этом, заманил меня в ловушку. Взял мобильник Остина и…
– Оливия, пожалуйста… твоя мать призналась в убийстве. И хотя Тед сделал что-то ужасное, обвинять человека в том, что он сознательно пытался…
– Пусть она договорит, Дэвид, – вмешивается Хитер. И в эту секунду я люблю эту женщину.
Папа откидывается на спинку стула, трет лоб.
– Тед взял мобильник Остина. Узнал, что я попросила Остина оставить открытой дверь в Город призраков. Он знал, что я буду там одна. – Я перехожу к главному. – Перед тем, как Штерн умер, исчезла девушка, Таня Лайвин… вы можете это проверить. У Теда и Тани был роман. Он сам сказал мне об этом. Остин говорил мне, что Тед обманывает жену, но я не думаю, что он что-то знал наверняка. Думаю, Таня собиралась обо всем рассказать и разбить семью Теда, поэтому он ее убил. Он убил и Штерна, а вину возложил на маму.
Я жду каких-либо изменений в лицах папы и Хитер, осознания глубины падения Теда. Но они смотрят на меня, и в глазах читается жалость. Даже Уинн прониклась общим настроением – стоит рядом со мной и поглаживает руку, в которую воткнута игла. Словно жалеет больного котенка.
– Я не знаю, что ты слышала от Остина или какие отношения у Теда с Клер, но насчет мамы это чистая ерунда. Мы говорили об этом миллион раз.
– Ее подставили!
Папа смотрит на меня и вздыхает.
– Ты чертовски устала. – он наклоняется вперед, накрывает мою руку своей. – Ты в шоке. Но мы поставим тебя на ноги. – Он нажимает на кнопку вызова медсестры. – Пусть они сделают все необходимые анализы, чтобы мы могли как можно быстрее отвезти тебя домой, где ты действительно выспишься.
– Мы поставим тебя на ноги, – обезьянничает Уинн и улыбается, показывая дырки вместо зубов.
Но они не знают, откуда я только что вернулась. Они не знают, что я просто обязана довести дело до конца.
«Осталось два дня. У нас есть ответы, Штерн, – посылаю я ему свою мысль. Надеясь, что она достигнет адресата, где бы он сейчас ни находился. – Теперь нам нужны доказательства».
Остаток дня и вечер я провожу в палате, или смотрю отупляющий телевизор, или пытаюсь вновь заговорить с папой о Теде. Все мои попытки он пресекает. Чем более настойчивой я становлюсь, тем меньше внимания обращает он на мои слова, и в какой-то момент, думаю, просто перестает меня слушать. Воспринимая мои слова бредом. Вечером приходят медсестры, чтобы перевязать наиболее серьезные ожоги на груди, плече, бедре. Отмачивают повязки в холодной воде, насухо все промокают, накладывают стерильные салфетки, перевязывают, закрепляют бинты хирургической лентой.
Только наутро меня наконец-то выписывают. Один день. Один паршивый день. Папа и Хитер хлопочут надо мной, укладывают в постель. Приносят поднос с соками и супом, ставят мой компьютер на стул у моей кровати, на случай, если я захочу что-нибудь посмотреть на Нетфликс[36].
– Если тебе что-то понадобится – просто крикни, – говорит мне Хитер, когда она и папа уже у двери. – Мы будем внизу.
Я решаю, что нет смысла вновь заводить разговор о Теде. Пока нет доказательств, я ничего не добьюсь.
– Я не калека, – отвечаю я им. – Если мне что-нибудь понадобится, я спущусь вниз.
– Ты слишком уж гордая, Лив. – Папа пытается обратить все в шутку. – Если два с половиной человека согласились бы в мгновение ока выполнять любое мое желание, я бы непременно этим воспользовался.
Он закрывает дверь. Я лежу в постели с закрытыми глазами, потому что потолок над головой вращается. Есть еще один элемент пазла, который не занял положенного места в обще картине: тело Тани. Штерна, еще не мертвого, но потерявшего сознание и тяжело раненного, Тед сбросил с пирса. Это означало, что Штерн попытался убежать, добраться до «О, Сюзанны», где ему обязательно оказали бы помощь. Тед, вероятно, преследовал его по берегу.
Но тело Тани так и не нашли. Штерна вынесло на берег… и довольно быстро, потому что кровь еще не успела свернуться, продолжала течь из раны и попала на руки мамы, когда она нашла и скорбела о нем. Но не тело Тани. Его на берег не вынесло. Почему? Как могло тело исчезнуть? Что он с ним сделал?
Я перекатываюсь на бок, глубоко задумываюсь, но ничего в голову не приходит.
Я перекатываюсь на спину, дышу глубоко, думаю, стараюсь не плакать.
«Я могу это сделать».
Я вспоминаю все, что произошло после первого появления Штерна. Как он показал мне спрятанные карамельки. Как мы вместе играли на кабинетном рояле на складе. Спущенные колеса. Странные отношения между мной и Остином, которым я до сих пор не могу подобрать подходящего названия. Как мы отправились в гости к Мариэтте Джонс. И какой результат дала эта авантюра? Нулевой.
