бегают по утрам, занимаются на площадке для развития силы и ловкости. Сегодня они оба почему-то поднялись слишком рано.
— Девочка наглоталась воды, — пояснил Эссар, подоспевшему доктору. — Вторая… Вторая утонула.
Каждый раз Гастон спотыкался на словах о смерти маленькой колдуньи. Я видела, как он сжимает зубы, а взгляд стекленеет. Михель что-то спрашивал у меня, а я, не отрываясь, смотрела только на Эссара.
Декан несколько секунд постоял на берегу, рубаха облепила тело и движения стали скованными. Рывком он сорвал с себя мокрую тряпку и пошёл в воду. Пока он плыл к камышам, я следила за размеренным напряжением мышц на спине и плечах Гастона, ритмичными взмахами рук. Тело Эссара хранило секреты: старые рубцы, глубокие шрамы и ожоги говорили о многом.
Уже в Академии я слышала истории о прошлом, когда захватчики пытали непокорных магов хаоса. Пришедшие из западных земель, стихийники вызнавали у бунтарей, где скрываются отряды отверженных, чтобы уничтожить их или забрать для работ в подземной тюрьме.
Эссар был одним из восставших? В голове не укладывается! Или именно тогда он предал товарищей по сопротивлению?
— Со мной всё хорошо, — выдавила я, когда лекарь принялся меня тормошить.
Добрый Михель решил, что студентка не в себе или готова упасть в обморок. Я улыбнулась ему, но, видимо, неубедительно, потому что он покачал головой.
— Иди-ка, детка, греться. Разбуди Урсу. Она тебе поможет. Здесь ты ничего уже не исправишь.
— Я останусь. Я должна увидеть Жюли, — упрямо ответила я.
Гастон выходил из воды, и она ручьями стекала по его подтянутому телу: узкие бёдра, широкие плечи, застывшее, хищное лицо с правильными чертами…
Невозможно красивый!
Он нёс Жюли. Потемневшие от влаги медные локоны юной ведьмы раскачивалась в такт шагам.
Я должна была скорбеть по подруге, а у меня перехватило дыхание от вида мокрого декана.
О чём я думаю! Почему рядом с Эссаром превращаюсь в безмозглую курицу?! Дикий шип не должен поддаваться! Я обещала маме, что не отдам своё сердце за красивые глаза и сладкие речи.
— Жюли, — прошептала я.
Снова подступили слёзы, и я решительно смахнула их ладонью.
Эссар положил колдунью на траву так бережно, словно она просто уснула, и он боялся её разбудить. Доктор Михель присел рядом, чтобы осмотреть тело. Вскоре лекарь с сожалением положил руку на плечо Гастона, что-то тихо сказал.
Я так и не смогла подойти ближе, застыла, скрючилась на берегу озера. В груди ныло и жалило.
Почему я не спасла Жюли?
31
При поддержке доктора Михеля декан всё-таки загнал меня в лазарет. На тот момент я впала в оцепенение: сидела, уставившись в одну точку. Я чувствовала себя уставшей и пустой. Хватило строгого взгляда и приказа Эссара, чтобы я сдалась. Сопротивляться не было сил. Лекарь дал выпить полкружки снадобья, я легла на кровать в лазарете и уснула без сновидений. Оно и к лучшему. Смерть Жюли на время стёрлась из памяти и не рвала сердце на части.
Я начала что-то слышать и понимать, когда сквозь дремоту до меня донеслись обрывки разговора. Двое мужчин говорили очень тихо, но я различала отдельные фразы.
Лазарет располагался в небольшой комнате с нагромождением необходимой мебели. За длинной ширмой, отделявшей места для пациентов от дальнего угла со столом врача, Гастон и Михель обсуждали последние события.
— Я дал девочке двойную дозу успокоительного, проспит ещё несколько часов, — объяснил лекарь. — В остальном она не пострадала.
Хотя в голове не было привычной ясности, а тело ощущалось вялым и тяжёлым, я, не открывая глаз, сосредоточилась на беседе.
— Пусть отдыхает. Волнение плохой помощник.
Рассохшийся стул скрипнул, когда Эссар подсел к столу. Я будто видела внутренним взором всю картину, представляла, как мужчины тихо переговариваются, у обоих напряжённые и мрачные лица.
— Выпей капель, Гас. Тебе не помешает, — продолжил Михель; звякнули склянки. — Когда ты последний раз спал хотя бы три — четыре часа подряд?
— Всё в порядке, — глухо ответил Эссар. — Отоспимся ещё.
— Угу, — хмыкнул лекарь. — В гробу. Ты совсем себя загонишь. О чём думаешь?
— Я виноват… — с горечью произнёс декан. — Упустил, не спас…
— Всех спасти невозможно, — мягко ответил лекарь. — Ты человек, а не богиня-защитница.
— На богиню я точно не похож.
Я услышала усмешку в короткой фразе. На Глунадр наш декан не тянул, но сама мысль показалась забавной и мне.
— Помни об этом и делай, что должно, — посоветовал Михель. — Считай, что тебе дана рекомендация врача.
— Плесни лучше дубовой настойки, — попросил Гастон.
С жадностью я вслушивалась в разговор, желая узнать мысли Эссара. Доктор Михель прибыл в Академию вместе со мной, но, похоже, успел заслужить доверие начальника. Открытый и принципиальный лекарь легко сошёлся с предателем. Это показалось мне странным.
Несколько минут было тихо, лишь позвякивали бутили и лилась жидкость в кружки. Я притаилась как мышка, боясь вспугнуть собеседников.
И Эссар заговорил снова:
— Жюли была влюблена в меня и не скрывала чувств. Несколько раз приходила ночью. Такая наивная глупышка…
— Прости, но ты же не воспользовался? — задумчиво спросил Михель.
Я перестала дышать. Сердце точно царапнуло острыми когтями. Как я боялась услышать ответ!
— Считаешь меня мерзавцем?! Она совсем ребёнок. Всего шестнадцать лет. Да и не в возрасте дело. Не только в нём… А теперь она умерла.
Острая, невыносимая тоска, пронзившая душу, отпустила меня. Я смогла выдохнуть. Гастон не тронул маленькую колдунью. Напрасно я его винила.
Михель будто думал о чём-то своём:
— Коришь себя? Думаешь, она утопилась от неразделённой любви? Что говорит вторая девочка?
— Это первое, что приходит в голову. Бойкая Кирстен…
Мне почудилось, что Эссар улыбнулся. Я очень ярко увидела мрачное лицо декана, которое на миг просветлело, уголки губ изогнулись, делая красивое лицо ещё притягательнее. Захотелось улыбнуться в ответ, а лучше обнять его, быть рядом, разделить нашу беду и боль из-за Жюли. Я больше не могла называть его бесчувственным болваном. Это было бы неправдой.
Мысль, что таинственным магом может быть сам Эссар, я всячески гнала прочь. То, как он доставал Жюли из воды, как вынес на берег и с надеждой ждал приговора лекаря, доказывало невиновность Гастона. Приняв это, я почувствовала успокоение и тихую радость.
— Этот Дикий шип, заноза в моей заднице, — он коротко рассмеялся, — так и не объяснила, что случилось. Я ничего не понял из её выкриков. Вышел на пробежку, как обычно. Крик, всплески воды… Добежал до озера, а она барахтается… Снова!
Я мысленно фыркнула. Кто у кого тут заноза в заднице, надо ещё посмотреть!
— Снова? — заинтересовано переспросил
