силу Огня, который некоторые даже называют „Огнем против природы“. И только тогда режим Воды уже пройден.
Женщина побеждена, Материя очищена от присущей ей влажности» (выделено мною — И. Р.). Произошло возвращение к чистой активности — женщина „с присущим ей ядом“ была лишь средством на пути к этому возвращению».
Победа над женщиной путем ее физического устранения — вот чего к ХХ веку потребовало патриархальное Я, которое когда-то выделилось из родовой общины, чтобы строить мир и жизнь вместе с женщиной. Почти полный синхронизм этой основной идеи у представителей двух столь разных дискурсивных и метафизических традиций, как Вейнингер и Эвола, является очень показательным. Пуритански настроенный ученый, восхищавшийся Кантом, и традиционалист, неонацист, восхищавшийся мифом, оказались едины по этому принципиальному вопросу. Предположу, что это единство выражало начавшийся фундаментальный кризис патриархата на всем совокупном Западе. Кризис этот был локализован в точке Я. В базовых устремлениях самой западной личности, которые стали взрывать существующий строй жизни — она больше не хотела существовать в этом строе, она пожелала выйти из него.
Куда? Возможно, за пределы физической формы, как говорил Мигель Серрано, которого мы цитировали в связи с фон-триеровской «Меланхолией». Но определенно — за пределы порядка существующей жизни.
Ранее ничего подобного не было. Какое бы сомнение ни вызывала женская природа у христианской церкви за 2 тысячи лет, она никогда и близко не предлагала аннигилировать эту природу.
Этот фундаментальный конфликт, выраженный в работах Вейнингера и Эволы, был одной из причин начавшегося радикального пересмотра представлений о мужском и женском. Прослеженная нами линия «сексуальной революции» начала созревать в недрах психоанализа в те самые 50 лет, когда Вейнингер уже написал свою работу, а Эвола еще не написал свою. И развивалась она в строго определенной логике, связанной с больной точкой — Я, пожелавшим выйти из мира. Начиналась проблематизация субъекта.
Страшная дорога свободной личности
Илья Росляков / Газета «Суть времени» № 506 / 3 ноября 2022
После ликвидации прямого политического угнетения главное, что мешает освобождению личности — это традиционная семья, патриархат и традиционная модель половых отношений: такова западная идея, и на ней основана общественная практика
Сегодня, когда ни у кого уже нет сомнений в том, что Россия вступила в войну с совокупным Западом, для нас крайне важно осмысление противоречий, породивших это противостояние. Первоочередные цели войны лежат на поверхности — мы защищаем своих людей и самих себя. Однако почему мы оказались поставлены в такую ситуацию, что нам пришлось это делать? С чем была связана последовательная антироссийская политика западных стран, не прерывавшаяся даже в период 1990-х годов, когда мы были, мягко говоря, невероятно покладисты и во всем стремились Западу подражать?
В своем обращении к народу в связи с частичной мобилизацией президент подчеркнул, что Запад стремится к расчленению России на множество мелких государств, которые в дальнейшем будут находиться в состоянии войны друг с другом. Откуда такое стремление, сводится ли оно только к соображениям геополитической конкуренции, или здесь есть какие-то сущностные причины?
Эти вопросы сейчас жизненно важны для нас. Между тем мы три десятилетия прожили в ситуации самоотречения, и сегодня у нас нет интеллигенции, никакого социального слоя, занятого осмыслением таких вопросов.
Концепция российской истории меняется. Еще в начале 2010-х годов в историческом сознании господствовала разрушительная либеральная ее версия, в рамках которой было принято проклинать Ленина, Сталина, коммунизм и считать весь советский период большой ошибкой, результатом какой-то трагической случайности. Таким образом создавалась «черная дыра в истории» длиной в 70 лет. А дальше объявлялся порочным весь имперский принцип существования России и наши многовековые поиски своего пути, альтернативного западному.
Сегодня появляется другое видение: история непрерывна, и во все периоды мы так или иначе защищали свои национальные интересы, а Запад стремился их подорвать. И это действительно во многом так и было. Однако дефектом данной концепции является ее поверхностный прагматизм. Национальные интересы она сводит к экономическим и геополитическим, а борьбу с Западом, соответственно — к борьбе экономической и геополитической. Идеологическая, концептуальная, миропроектная борьба остается «за кадром», игнорируется наиболее фундаментальный уровень, на котором реально решаются судьбы мира.
Хорошо, что новая концепция избавляет от «навеса» огульного проклятия советский период. Но она не дает ни малейшего понимания того, ради чего был запущен советский эксперимент, избавляя нас от труда оценивать значение коммунистической идеологии, когда-то принятой русским народом с великим воодушевлением. И тем более — от труда оценивать роль этой идеологии на современном этапе. Нам нужна другая концепция, которая возьмет на себя этот труд, и нам нужно интеллектуальное меньшинство, которое создаст дискурс, пространство осмысления нашей истории и современности на должном уровне.
На Западе такой дискурс существует. И, как ни странно, одним из самых значимых его слагаемых является феминизм. В России почти не известен феминистский дискурс, развивавшийся начиная с 1960-х годов, и то влияние, которое он оказал за всё это время на западные общества — прежде всего, на американское.
Именно феминистки концептуально обосновали и инициировали базовые процессы трансформации современного западного общества, в первую очередь — распад традиционной семьи. Именно феминистки выдвинули идею полной либерализации сексуальности, включая любые виды извращений.
Было обосновано, что вообще важен не биологический пол, а социальный — так называемый гендер, то есть культурно и социально одобряемый тип поведения мужчины и женщины, по сути — социальный конструкт, и что биологический пол можно и нужно менять в соответствии с гендерным самоопределением. Последним словом здесь является так называемая квир-теория, подразумевающая преодоление не только пола, но и гендера ради «текучести», изменчивости влечений, при которой некто может иметь сегодня — гомосексуальное влечение, завтра — влечение к животным, послезавтра — влечение к самому себе и так далее. Целью феминисток при этом было одно — разрушение патриархата любой ценой, уничтожение той структуры семейных и общественных отношений, при которой господствуют мужчины.
Итоги известны. Однополые браки стали массовым явлением. Люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией открыто занимают крупные государственные посты. Гормональная терапия для смены пола разрешена в ряде стран Европы с семи лет без разрешения родителей. Детей в детских садах, начиная с четырех лет, обучают правильно трогать себя и стимулировать гениталии. Педофилия, согласно новой классификации болезней МКБ-11, уже не является патологией. Есть прецеденты оправдания педофилов на том основании, что ребенок якобы сам изъявил согласие. Появляются информационные вбросы, подготавливающие общество к полной легализации педофилии. На очереди — легализация инцеста.
Хочу подчеркнуть, что этот процесс потому только приобрел такой размах, что
