- Так поделись! - начальственно рявкнул Герасимов.
- Ладно. Попробую. Исмаилов склонен в каждом событии видеть некий тайный смысл, волю Аллаха. И если Аллах оставил его обидчика в живых, значит, следует выбрать другую кару. Например, свести с ума, посадить. Но, возможно, все значительно проще. Девчонка могла сказать: не убивай его. Пусть живет и мучается. Для нас с Вами это хороший вариант, хотя потому, что сейчас жизни Стаса ничто не угрожает. Чеченец будет преследовать его, но не убьет. Это главное.
- Но ты не можешь поймать чеченца уже год, - горько усмехнулся генерал, - не по зубам он тебе, Миша. Ты, конечно, не обижайся, но людьми ты руководишь плохо. Моя бригада пятнадцать лет назад работала куда успешней.
- Ну, Владимир Марленович, времена были другие, - улыбнулся Райский, - и задачи, и средства другие. Ваши люди поймали на таджикской границе наркокурьера, хорошо на него нажали и он назвал хозяина. А от хозяина пошла цепочка. В итоге вы арестовали Секретаря Обкома Чечено-Ингушской АССР Хасана Исмаилова. Вы чувствуете, сколько в этой истории ностальгии и как нереально звучит она сегодня?
- Ну, ладно, Миша, - поморщился генерал, -тогда было тоже не сладко. Меня вызывали на ковер без конца, мне намекали в самых высших инстанциях, что дело должно быть закрыто, мне даже угрожали в завуалированной форме. Исмаилов был кавалером орденов Ленина и Дружбы народов, его бюсты красовались не только в родном селе, но по всей Чечне, на него как на перспективного лидера республики делали ставку на самом верху. А его старший сын Шамиль как раз закончил Высшую школу КГБ, причем закончил весьма успешно. Он был отличником боевой и политической подготовки, чемпионом школы по бегу на короткие дистанции и прыжкам в высоту. Уже тогда было ясно, что Шамиль Исмаилов быстро бегает и высоко прыгает. Уже тогда, Миша. Если сегодня Аллах или эта певичка убедили его не убивать Стаса, то где гарантия, что завтра они все трое не передумают?
- Они может и передумают,-кивнул Райский,- но это не важно.
- То есть как - не важно?! - Генерал оживился, вскочил и подбежал к столу. - Ты соображаешь, что говоришь? У меня единственный ребенок, понимаешь? У тебя их двое, а у меня - единственный!
- Я знаю, Владимир Марленович.
- Плевать, что ты там знаешь или не знаешь! Не делай из меня идиота. Скажи наконец, что ты намерен предпринять?
- Скажу и даже покажу. Но не сегодня, -Райский загадочно улыбнулся, - немного терпения, товарищ генерал. Разве я когда-нибудь подводил вас? Я гарантирую вашему сыну безопасность и отвечаю за свои слова.
Райский наконец решился закурить. Встал, приоткрыл окно, уселся на подоконник и с удовольствием затянулся.
- Владимир Марленович, вам не жаль, что простаивает ваша замечательная вилла на острове Корфу? Стасу необходимо просто отдохнуть и сменить обстановку. Да и вам с Натальей Марковной это сейчас не помешает.
- Перестань. Это невозможно, - поморщился генерал, - там другое государство и я не могу взять с собой достаточное количество охраны, и вообще сейчас не время...
- Это необходимо. Причем именно сейчас.
- Но ведь решат, будто Стас сбежал. Улик против него полно и подозрения существуют, от них никуда не денешься.
- Это моя забота. Но вот что касается его психического здоровья, тут я, извините, бессилен.
- Что ты имеешь в виду?- возмущенно пропыхтел генерал и уставился на Райского. Взгляд его опухших красных глаз был неприятен.
- Владимир Марленович, вы сами отлично понимаете, что я имею в виду. Когда я беседовал со Стасом и он рассказывал мне о своей встрече с покойным Михеевым в несуществующей квартире, я чувствовал, он не врет мне. Ему просто незачем так врать. Что это? Реактивный психоз? Галлюцинации?
Генерал тяжело дышал. На лбу выступили крупные капли пота.
- Я не знаю, Миша,- прошептал он - вот этого я не знаю.
* * *
Высокая докторша Юлия Николаевна вошла в палату и Сергей вдруг с удивлением обнаружил, что рад ей. Ее не было двое суток. За это время он научился говорить, то есть слегка шевелить губами.
- Доброе утро, - сказал он, приподнявшись на койке, - где вы пропадали так долго?
- Здравствуйте. Меня отпустили домой на пару дней. Ну как у нас дела?
Поверх маски он увидел ее улыбающиеся глаза и вспомнил, что на самом деле решил ее возненавидеть и даже поверил, будто от этого ему станет легче.
- Вы не могли бы снять повязку? - внезапно попросил он.
- Именно это я и собираюсь сделать,- она села рядом и протянула к нему руки, обдавая знакомым ароматом.
- Нет. Не мою. Вашу. Хочется посмотреть на ваше лицо.
Он почувствовал, как слегка напряглись ее руки. Она возилась с бинтами, закрепленными у него на затылке, и вдруг тихонько, смешным тонким голосом, пропела:
- Гюльчатай, открой личико!
- Нет. Я серьезно. Здесь все-таки не реанимация. Никто, кроме вас, не заходит ко мне в маске.
- В том-то и дело, - прошептала она еле слышно и осторожно освободила его голову от сложной конструкции из бинтов и марлевых салфеток.
- Понятно, - он прикрыл глаза, - я не должен видеть ваше лицо. Вдруг, когда все кончится и я окажусь на свободе, мне придет в голову искать с вами встречи? Это будет не по правилам. Получится несанкционированный контакт.
- А вам правда может прийти в голову такая глупость? - спросила она все так же шепотом на ухо, и он почувствовал едва уловимое тепло ее дыхания сквозь маску.
- Конечно, нет, - промычал он как можно громче, - когда я выйду отсюда, я постараюсь поскорее забыть вас.
- Разумно, - кивнула она и открыла чемоданчик с лазерным аппаратом, - правда, через месяц нам придется встретиться еще раз. Я должна буду убрать рубцы, которые останутся после полного заживления. Все. Закройте глаза и расслабьтесь.
Что-то с ним происходило, когда он сидел перед ней с закрытыми глазами. Едва заметно учащалось дыхание и ужасно хотелось притронуться к ней. Просто так. Или не просто так. Вероятно, он начал выздоравливать. Он вспомнил, что не приближался к женщине больше двух лет. Были случайные подружки-шалавы. Мужицкий мат через слово, полная боевая готовность любить кого угодно и где угодно сию минуту. От них несло потом и перегаром. У них не хватало зубов. С ними не нужны были никакие церемонии. Следовало только соблюдать осторожность, чтобы не заразиться. Их любили, ими не брезговали. О них забывали даже не на следующий день, а через полчаса. Их убивали точно так же, как солдат-мужиков.
"Нет, дело не в докторше. Она красивая, но дело не в ней. Просто я забыл, что существуют такие, как она. Это даже не другая порода. Это другая галактика. Таинственная и недоступная, окутанная сияющим облаком всевозможных достоинств. Если совсем уж честно, я никогда не смел к таким приблизиться. А тут она совсем рядом. Возится со мной, этак нежно, заботливо. Сначала изрезала мне физиономию, отняла мою родную внешность, а теперь ее, наверное, совесть мучает. Они совестливые, эти дамочки, им хочется выглядеть красиво не только снаружи, но и внутри".
Юлия Николаевна закончила лазерную процедуру и стала закреплять свежую повязку.
- Так удобно? Не давит?
- Нормально, - мрачно промычал он.
"Заботливая. В белых халатах все кажутся заботливыми. Я для нее подопытный кролик. Все скоро закончится, она вернется к своей обычной жизни. Какая у нее жизнь? Чистенькая, сверкающая клиника, оборудованная по последнему слову медицинской техники, большая уютная квартира. Муж... Кстати, интересно, есть у нее муж или нет? А дети? Спросить, что ли?"
- У вас муж есть? - выдавил он как можно невнятней, трусливо надеясь, что не поймет вопроса. Но она поняла и быстро ответила:
- Был. Мы развелись. У меня есть дочь Шура четырнадцати лет.
- Трудный возраст. Переходный. А бывший муж тоже врач?
- Да. Знаете, вам пока не стоит так много разговаривать.
"Ну вот. Я ей уже надоел. Конечно, кому же интересно беседовать с подопытным кроликом?"
- Последний вопрос, - произнес он тихо и мрачно, - вы меня делали по какому-то определенному образцу или это была импровизация?
Она молча, еле заметно покачала головой и посмотрела на него так выразительно, что он вспомнил то, о чем не должен был забывать. Палата была оборудована не только подслушивающими устройствами, но и видеокамерой. Собственно, этого никто не скрывал. Черный блестящий глазок вполне открыто торчал из стены, аккурат напротив койки.
- Поздравляю, келлоидов у вас не будет, - сказала она громко и радостно.
- Что такое келлоиды?
- Выпуклые рубцы. Одна из главных бед пластической хирургии. От врача здесь ничего не зависит. Просто особенности организма...
Она стала объяснять ему нечто научно-медицинское. Он не слушал. От ее близости защекотало в груди. Сердце вспухло и тяжело, часто застучало.
- Вам пора выходить на воздух, - донесся до него ее низкий спокойный голос, - надо гулять, дышать. Сейчас уже тепло. Весна. Я поговорю с полковником.
