взял мэра в заложники, раз тот его протежирует? – сдавленно спросил Цельтмер, остановившись у портрета одноглазой девушки, волосы которой были выкрашены в ярко-зеленый цвет.
Он впервые столкнулся с работами Поула и не сумел скрыть удивления. Лиззи подозревала, что вчера у госпожи Хамель выглядела так же.
– Это высокое искусство! Между прочим, сейчас весь бомонд за ним охотится. Не хочешь подарить картину Макенне?
– Чтобы она и меня уволила? – хмыкнул журналист.
Редактор могла простить любовнику некоторые вольности, но Адам не собирался проверять, насколько далеко простирается ее благосклонность.
Лиззи невольно задумалась: не заказать ли ей портрет миссис Сандерс? Прощальный подарок. Рисунок на холсте выглядел так, словно вместо девушки там поселился монстр и поглядывает на всех одним глазом.
– Вижу, мои работы не оставили вас равнодушными! – воодушевился художник, заметив, что они надолго застыли у одной из картин. Сложив наброски в неровную стопку, он вновь присоединился к гостям. – У них своя душа, но не всем д-дано ее разгадать. Вот, по-посмотрите. – Он указал на висящий по центру портрет. О том, что это портрет, Лиззи догадалась по кривому носу и выпученному глазу. – Это «Удивление». По-похоже?
– Угу. Смотришь – и удивляешься, – только и смог выдавить Адам.
К счастью, художник не заметил сарказма.
– Я з-знал, что вы по-поймете! – Он подошел к соседней картине. – А з-здесь – «Обида», в темно-синем цвете. Видели бы вы лицо модели, когда я по-показал ей по-портрет! Она так четко смогла пе-передать эмоции!
– Интересно, не она ли в порыве чувств сожгла его мастерскую? – пробурчал Адам себе под нос и громче добавил: – А что-нибудь в более традиционном стиле вы рисуете?
– Иногда. – Художник смутился, словно вопрос был неприличным. – До того, как я нашел свой п-путь в искусстве, я рисовал, как учил меня мой на-наставник. И сейчас по-порой вспоминаю. Мистер Бастер, ваш мэр, большой по-поклонник этих портретов. К сожалению, при недавнем по-пожаре часть работ сгорела. Я и сам тогда чуть не сгорел, – мистера Поула передернуло, но тотчас же он снова заулыбался. – Но у меня сохранились на-наброски. – Он ненадолго отошел к полкам, тоже заваленным бумагами, и вернулся с целой кипой рисунков.
Портреты девушек были выполнены карандашом во вполне традиционном стиле. По несколько набросков: грустные, смеющиеся, задумчивые… Модели были разные, но все как на подбор юные и красивые. Пожалуй, Лиззи не отказалась бы от такого портрета.
– Говорите, их заказывал мэр? И давно вы для него рисуете? – В голосе Адама, разглядывающего рисунки, появились задумчивые нотки.
– Несколько лет. Мистер Бастер – мой благодетель. Именно его по-пожертвования помогли мне обустроить мастерскую. Если бы не он, я не смог бы по-подняться так высоко. Он покупал лучшие краски, холсты. Не по-подумайте плохого, все ради искусства! – Даниэль замахал руками, уловив сомнение на их лицах.
Адам и Лиззи переглянулись. Редко когда мнения журналистов сходились, но сейчас горячую новость чуяли оба. Мэр слыл в народе дамским угодником, а о рогах его жены не шутил разве что ленивый. Но хитер черт! Выбирать любовниц по портрету, не выходя из дома! Интересно, как он приглашал их знакомиться? Отправлял подарочек для прекрасной музы? Или присылал записку, что хочет увидеть живое воплощение написанной на холсте богини?
У Лиззи аж пальцы загудели от желания написать об этом статью! Бедный мистер Поул не догадывался, какой допрос ему планировали устроить!
Увы, первый же вопрос, готовый сорваться с губ, прервал мелодичный звон.
– Я з-заказывал мясной пирог к обеду. На соседней улице чудесный ресторанчик, – спохватился художник. – Одну минуту, я открою. – И он вышел из мастерской.
– Любовь к искусству? – фыркнул Адам, перебирая оставленные на столе портреты. – А мэр не промах. Готов поспорить, по крайней мере каждая вторая побывала в его постели. Ого! Какие большие… кхм… глаза. – Он приподнял портрет дамы с пышными формами.
– Напишешь об этом? – прищурилась Лиззи.
– Нет. Мэр финансирует «Чистый лист». Макенна меня живьем съест. Она никогда не допустит такой статьи. – Адам вздохнул, поймав понимающий взгляд Лиззи, и положил портрет на место.
– Погоди. – Девушка остановила его руку.
Со следующего наброска на них смотрела Роуз. За несколько часов, пока кузине гадальца пытались помочь, Лиззи хорошо ее запомнила. На одном из набросков Роуз смеялась, на другом, напротив, смотрела исподлобья, кутаясь в цветастую шаль.
Адам тоже узнал, а может, догадался по нахмуренным бровям бывшей коллеги.
– Да ладно, ты же не думаешь, что мэр причастен к тому случаю?! Он просто заинтересовался симпатичной девушкой, что еще не делает его преступником! – закатил глаза журналист.
В этот момент с улицы раздался истошный крик. Лиззи повернулась к окну и увидела, как подходящий к дому мальчишка выронил на землю какую-то коробку и бросился бежать. А следом за ним, но в другую сторону от крыльца, кинулся крупный мужчина, со спины особо не разглядеть.
– Что там случилось? – Адам вытянул шею.
Дверь открылась, и в мастерскую вернулся художник, споткнулся и едва не растянулся на пороге. Он странно держал руки, прижимая их к животу.
– Мистер Поул, не подскажите, этот портрет тоже мэр заказывал? – показала набросок Лиззи.
Даниэль не ответил. Его глаза закатились, и он завалился набок.
Из живота художника торчал нож.
– Черт! Черт! Что же делать? Что делать? – Адам носился кругами, поглядывая то на дверь, то на истекающего кровью мужчину.
В отличие от бывшего коллеги, Лиззи уже давно сидела рядом с мистером Поулом и пыталась… «спасти» – громкое слово, но хоть чем-то помочь. Нож вогнали по самую рукоять, и Лиззи зажимала рану, стараясь остановить кровотечение. Пальцы и платок быстро стали липкими от крови.
– Может, вытащить нож? – нависнув над ними, спросил Адам.
– Чтобы он точно умер? – Лиззи сдула мокрую прядь со лба. Кровь все никак не останавливалась, и девушка всерьез боялась, что Даниэль погибнет у нее на руках. – Где лекари? Позови хоть кого-нибудь.
– Могу позвать зевак, что толпятся снаружи! – рыкнул Адам.
Мальчишка, который принес пирог, видел сцену нападения и взбаламутил всю округу. Целителей уже позвали, соседи выползли из домов, но заходить к художнику боялись.
Даниэль захрипел, вызывая у Лиззи уже не страх, а острый приступ паники.
– Адам, ты мужчина или нет? – попыталась воззвать девушка к журналисту, но своя шкура тому была явно дороже.
– Ты сама говорила, что нет. Я до прибытия полиции никуда отсюда не уйду, – нервно предупредил он. – Не хочу, чтобы меня пырнули за компанию.
Когда подъехали лекари, уже знакомый целитель, увидев Лиззи, удивленно приподнял брови.
– Мисс, вы теперь помогаете всем нуждающимся? Не хотите у нас стажироваться?
