решил ее побаловать. Уютная атмосфера, ненавязчивый обходительный персонал. Было настолько спокойно, что Габриэля, не спавшего всю ночь, стало клонить в сон. Кофе не помогал. Когда маг в очередной раз сцедил зевок в кулак, Лиззи взяла с него слово: заехать домой и подремать хотя бы пару часов. Брат и не сопротивлялся, вымотался за последние дни.
Из кафе Лиззи вышла бодрой и готовой к подвигам. Даже накрапывающий дождь не пугал. Она лишь накинула капюшон и запахнула полы плаща.
– Уверена, что доберешься сама? – с беспокойством спросил Габриэль.
Ему не нравилась перспектива оставлять сестру под дождем, но Лиззи дала понять, что не нуждается в няньке.
– Не переживай, тут рядом.
Если верить объяснению мистера Поула и собственной памяти, то от центра до дома художника было меньше получаса пешком.
– Хорошо. Вечером пришлю к тебе посыльного. И, пожалуйста, пока живешь одна, постарайся ни во что не лезть.
– Со мной все будет в порядке.
– Когда ты так говоришь, обязательно влипаешь в неприятности. Береги себя. – Брат сжал ее пальцы и тут же отпустил. – Что-нибудь передать маме?
Лиззи помедлила с ответом. Одной ночи слишком мало, чтобы обида забылась.
– Что я пока не готова вернуться.
– А отцу, если приедет раньше?
– Скажи, я люблю его, но хочу побыть одна. Пусть не ищет. – Она сомневалась, что ей хватит духу отказать мистеру Уоллису, если он придет к ней и попросит вернуться.
Дождавшись, когда брат уедет, Лиззи развернулась к банку. Думала, заглянет на минутку, снимет часть сбережений, а в итоге задержалась почти на час. В душном зале было не протолкнуться, но работники банка не торопились. За всех отдувался один-единственный клерк, а остальные делали вид, что активно ему помогают.
Очередь двигалась мучительно медленно и застряла на облысевшем старике с пенсне на длинном носу. Старик снимал деньги на подарки внукам, был туг на ухо, отчего клерку приходилось повторять вопрос по несколько раз, и по старости лет все никак не мог посчитать, всех ли вспомнил. Судя по количеству названных имен, и со светлой памятью запутаться можно.
Дедуля чуть не расплакался от бессилия, перебирая внуков, и Лиззи не выдержала. Очередь недовольно загудела, когда девушка, обойдя нескольких человек, подошла к нему и громко произнесла:
– Госпожа Флоренция напоминает, что вы забыли Рияну.
– Что вы сказали? – Приставив ладонь к уху, повернулся к Лиззи.
– Вы. Забыли. Рияну! Вашу внучку. Младшую! – почти прокричала она.
– Точно, Рияночка! – Тонкие морщинистые губы расплылись в улыбке, и дед попросил клерка выдать еще десяток монет. Тот с обреченным видом исчез в подсобке, кажется, это был четвертый или пятый заход. – А вы что, деточка, знаете мою внучку? – прошамкал старик, дожидаясь денег.
– Скорее, вашу жену.
В другой раз Лиззи ни за что не вмешалась бы – слишком много свидетелей было в зале, но в свете последних событий ей надоело молчать. Если она может помочь, почему должна скрывать это? Ее способность редкая, но в ней нет ничего мерзкого или предосудительного!
Лиззи вежливо кивнула стоящей рядом призрачной пожилой даме и отошла, чтобы не нервировать очередь, – недобрые взгляды жгли спину.
К художнику едва не опоздала, свободных экипажей не было, а дорогу развезло так, что туфли скользили по мокрой мостовой. Девушка перебиралась от одного сухого островка к другому мелкими шажками, перепрыгивая особенно крупные лужи. Повезло еще, что на нужную улицу вышла быстро: неподалеку стояла знаменитая лавка специй, и Лиззи сориентировалась по ней.
Мистер Поул снимал первый этаж частного дома, оборудовав одну из комнат под мастерскую, а вторую под гостиную. Толпы поклонников в его двери не ломились, в соседнем доме кто-то негромко играл на клавесине. Если закрыть глаза на абстрактные работы Даниэля, атмосферу можно было считать идеальной для творчества.
У чугунной ограды дома Лиззи встретилась с Адамом – они подошли к воротам одновременно с разных сторон. Журналист явно не ожидал встречи и опешил. Вопрос «Что ты здесь делаешь?» прозвучал одновременно.
– Мистер Поул пригласил меня в гости, – первой ответила Лиззи.
Признаваться, что пришла брать интервью, чтобы утереть Макенне нос, было глупо.
– А я по работе. Так что не мешай. Впрочем, можешь строить художнику глазки. Глядишь, он выболтает что-нибудь интересное, – ухмыльнулся Адам и, потеснив ее в сторону, подошел к двери и позвонил в колокольчик.
Они простояли под моросящим дождем достаточно, чтобы Адам с раздражением позвонил еще дважды, а Лиззи – продрогла. Наконец художник с виноватым видом открыл дверь. В рабочей одежде, с заляпанными краской руками и небрежно собранными волосами мистер Поул не выглядел тем франтом, с которым Лиззи познакомилась вчера.
– Чем могу по-помочь? – не заметив Лиззи, спросил он Адама.
– Добрый день, мистер Поул. Мы не помешали? – Девушка выглянула из-за плеча журналиста.
– Мисс Уоллис? Так вы вместе п-пришли? Нисколько не по-помешали, – заулыбался художник и посторонился, пропуская их в дом. Перевел взгляд на ее бывшего коллегу: – П-представите нас?
– Меня зовут Адам Цельтмер, я сотрудник «Чистого листа». Пришел взять у вас интервью. Мы с мисс Уоллис давно работаем вместе, – протягивая художнику руку, перехватил инициативу журналист, после увольнения Лиззи окончательно переставший с ней считаться.
На рукопожатие мистер Поул ответил.
– Меня п-предупреждали о визите, но я ждал мисс Уоллис. Только не обижайтесь, мистер Цельтмер, я нисколько не на-намекаю, что вам не рады! – замахал он руками, поняв, как двояко прозвучала фраза. Адам криво улыбнулся, но наверняка запомнил. – Плащи можете повесить з-здесь. Погода п-просто отвратительная. – Хозяин указал им на вешалку в прихожей. – П-прислуги не держу, а уборщица п-приходит два раза в неделю, так что смотрите по-под ноги. – Предупреждение прозвучало своевременно, Лиззи едва не споткнулась о лежащий на полу зонт, и дальше шла осторожнее. – Если честно, я боялся, что никто не п-придет, – от волнения заикаясь больше обычного, продолжил художник. – В современном мире мало кто интересуется искусством. Особенно если оно идет вразрез с п-представлениями современников. П-проходите дальше, по-покажу свою ма-мастерскую.
Комната, в которую их привели, была достаточно большой, но ее размер скрадывали полотна. Казалось, художник заставил ими все свободное пространство, и даже воздух пропах краской. У окна стояла недописанная картина: на лице девушки распускались цветы, а розовые лепестки разлетались в разные стороны. Зрелище было одновременно притягательным и отталкивающим, и Лиззи не смогла разгадать эмоцию. На столе были раскиданы наброски, из которых Поул создавал свои шедевры, и целая гора бумажных комков под ним. Вчера художник не лукавил, он и правда искал вдохновение.
– П-простите, тут немного не п-прибрано, – смутился Поул и начал поспешно сгребать наброски в кучу.
– Он что,
