Хосров принял это за попытку напасть на него и ударил Кодака еще раз. Кодак упал. Хосров стал топтать его ногами, пока у Кодака не хлынула изо рта кровь. Кодак лежал ничком; задыхаясь, он выплюнул набившуюся в рот землю.
– Плюешь? На кого плюешь, собака и собачий сын?! – рассвирепел Хосров, продолжая с остервенением наносить удары.
Из всех углов караван-сарая высыпали купцы, служащие и воины и стали наблюдать за происходящим. Вначале они глядели с удивлением и даже со страхом, но вскоре, увидев, что избиваемый – иноверец, стали одобрительно смеяться и переговариваться.
Стоя в дверях, с заложенными за спину руками, Вшнасп следил за происходящим. Вышедший из своего покоя Гют на минуту онемел, увидев такое беспримерное унижение. В нем вспыхнуло самолюбие, он шагнул вперед, схватил Хосрова за руку и отбросил его в сторону. Хосров в ярости обернулся к нему, но Гют так на него посмотрел, что тот сразу остыл. Гют повернулся к Вшнаспу, но тот зевнул и пошел к себе в покои.
– Встань! – приказал Гют Кодаку. – Как ты позволяешь себе осквернять свой рот нечистым прахом этой страны?
Хосров злобно повел глазами.
– Это какую страну ты называешь нечистой? – с угрозой придвинулся он к Гюту.
Гют, не отступая ни на шаг, негромко ответил:
– Я готов умереть, но сделай одно движение – и голова слетит у тебя с плеч. Ты ведь знаешь, в какой стране я родился…
– Заткни рот! – крикнул Хосров.
– Это ты заткни рот! – воскликнул Гют, хватаясь за рукоятку меча.
– Убивают! Помогите! – завопил в ужасе Хосров. Вновь показался Вшнасп.
– Что это, вы еще не кончили? – прикрикнул он. Гют крикнул в ответ:
– Вы позорите посла, направленного к царю царей, избиваете людей марзпана! Пусть мой труп останется здесь! Но что, если царь царей потребует сведения, которые я везу ему? Об этом вы подумали?
– Кто ты? – подошел к нему Вшнасп.
– Князь армянский и слуга царя царей! Так вы почитаете ваши законы? Таково ваше гостеприимство? Плкио я на ваши покои, я скорее лягу спать в поле. А тебя я еще увижу при дворе! – погрозил он пальцем Хосрову.
Вшнасп понял, что они перешли границы; он рукой сделал знак Хосрову успокоиться.
– Вам не нравится Армения, но царь царей с ней считается… Я доложу ему обо всем, и вы еще попляшете у меня!
Наступило неловкое молчание. В толпе стали перешептываться. Кодак, не вставая с земли, счищал с себя пыль.
– Плюнь ты на эту землю! – крикнул ему в ярости Гют. – Встань!
Кодак сплюнул, встал и, вытирая лицо ладонью, лишь размазывал кровь и пыль. Это вызвало громкий смех. Кодак пригрозил смеявшимся и вошел в помещение, сопровождаемый Гютом.
– Чем это ты занимаешься здесь? – подошел к Хосрову Вшнасп, награждая его пощечиной. – Существует для тебя закон или нет? Даешь этим собакам повод распустить язык при азарапете? Убирайся!
Хосров съежился и проскользнул к себе. Вшнаеп махнул толпе, та рассеялась.
Войдя в помещение, Кодак, в ответ на расспросы Гюта, рао сказал ему все.
– Напрасно связался ты с этой собакой! – заметил ему Гют. – И кто дал тебе право всюду совать свой нос?
– Я доверенное лицо марзпана! – огрызнулся Кодак.
– Ты, собачий помет! – рявкнул Гют.
Кодак злобно взглянул на него, но затем смирился.
– Ударь и ты, если так! – сказал он, рыдая.
– На тебе! – размахнулся Гют.
– Сделаешь еще лучше, если совсем убьешь! – не унимала Кодак.
Гют потянулся к мечу. Кодак, потеряв голову, потрясал руками в воздухе.
– Горе мне!
– Молчи!
– Не буду молчать! Я не прощу такой обиды! Говорят о персах… Нет, это армянин – перс, армянин!.. Чего ты смотришь? Кончай со мной, убивай!
Гют рассмеялся и, подойдя к Кодаку, положил руку ему на плечо.
– Не превращай меня в перса. Я армянин.
– Ты не армянин, а перс! – зарыдал Кодак. – Не пожалел моей старости…
– Хорошо, хорошо, успокойся! – стал его увещевать, Гют. – Не удержал я руки…
Кодак с охами и стонами пошел к своей постели, лег и укрылся с головой.
– Погоди уж, я им еще покажу! – пригрозил он кому-то, вновь высовывая голову из-под одеяла.
– Оставь похвальбу и спи! Довольно! – приказал Гют, тоже ложась.
Наступило молчание, вскоре нарушенное храпом Гюта. Кодак, привстав, принялся счищать грязь со своих ушибов и растирать помятые бока, одновременно перебирая в памяти все случившееся. Он был человек в такой же мере беспокойный и упорный, сколько выносливый и терпеливый. Но на этот раз он горел как в огне и не мог успокоиться. Его сжигали злоба и бессильная ненависть. Мстительность горца проснулась в нем и не позволяла г/дать до утра, когда он смог бы что-нибудь предпринять против Хосрова. Далеко было и до дворца, где он надеялся свести счеты со своим врагом и погубить его.
«Стать вероотступником? – думал он. – Скорее издохну, но не отступлюсь! Поклонюсь тысяче огней, чтоб остаться живым, но от веры не отступлюсь…»
Он взглянул на огонь, который трепетал в жертвеннике, и вдруг, подхлестнутый какой-то мыслью, подбежал к нему, приподнялся и помочился. Огонь зашипел и сник. Кодак вернулся в постель. Покой снизошел на него, и он заснул.
Когда утром Гют взглянул на Кодака, тот еще спал. При дневном свете отчетливо видны были следы побоев на его лице. Гют почувствовал жалость к Кодаку и обиду за него. Возмущало не столько самое избиение дерзкого старика, сколько то, что его унижали как армянина.
Вошел хозяин и спросил, что изволит нахарар заказать себе на завтрак. Гют еще не успел произнести и слова, как хозяин, обратив внимание на жертвенник, в ужасе воскликнул:
– Кто погасил священный огонь?
– Разве он потух? – равнодушно спросил Гют. Хозяин растерянно смотрел на жертвенник.
Проснулся Кодак.
– Кто погасил священный огонь? – обратился к нему хозяин.
Кодак взглянул и ответил:
– Скажи мне, как же это сам священный огонь дозволил, чтоб его погасили?
Хозяин побоялся поднимать шум и, осмотрев золу, заявил:
– Не подложили дров; огонь сам погас. Он вышел, чтобы вновь принестй огня.
– Кто же потушил огонь? – заинтересовался Гют.
– Я! – ответил Кодак.
– Почему?
– Я армянин и христианин: Не место их священнбму огню в моих покоях!
– Как же ты его дотушил?
Кодак рассказал…
Гют хотел рассердиться, но не удержался и расхохотался.
– Что же это за божество, которое можно погасить мочой? – философствовал Кодак.
Гют вновь стал серьезен.
– А если бы узнали?
– Что же, убили бы нас.
Гют взглянул на неукротимого старика и махнул рукой. А тот объяснил:
– Ведь армяне могут таить месть тысячу лет, но отметить они должны! Сильно он меня оскорбил, князь.
– Что же, теперь ты успокоился? – не удержался от улыбки Гют.
– Нет, не утолил еще всей жажды мести.
– Сдержи себя и не позволяй себе больше таких безумств! – строго сказал Гют. – Ты государственный деятель или тушитель огня?
– Это не мешает государственным делам, князь. Где надо действовать словом, а где – иными способами!.. Не смейся надо мной, князь. Уж так получилось…
Хозяин принес огонь и снова возжег жертвенник.
– Как же это он потух? Все-таки я не понимаю, – качая головой, бормотал хозяин.
– Огонь тухнет от ветра, от песка, от воды, – с серьезным видом разъяснил Кодак.
Гют сурово взглянул на него:
– Ты замолчишь или нет?
– Я молчу, молчу! О чем же говорить? Но я не боюсь смерти, я посвятил себя ей.
Хозяин спросил, какие будут дальнейшие распоряжения князя.
– Принеси завтрак и узнай, проснулся ли Хосров. Кодак оделся, пошел умываться и, вернувшись, уселся на своем ложе.
– Они избили меня, но я поступил не как царь Аршак Второй!
Гют, предвкушал развлечение, не мешал ему разглагольствовать.
– Ты спросишь – как? Но ведь заключив Аршака в Башню забвения, Шапух Второй велел посыпать половину пола в его темнице землей Армении и половину – землей Персии. Стоя на земле родины, царь Аршак, воспрянув духом, издевался над персом; на земле же персидской он впадал в уныние и смирялся. Я же боролся и тогда, когда стоял на персидской земле!..
– Быть тебе вскоре царем армянским! – пошутил Пот.
– Смеешься надо мной, князь? Но я не уронил чести армянина!
Хозяин принес обильный завтрак. Кодак, забыв свои обиды, быстро подсел к подносу.
– Хосров встал и ждет тебя, князь, – сообщил хозяин.
– Скажи ему, чтоб он явился ко мне! – приказал Гют.
– Слушаю!
Хозяин вышел и быстро вернулся:
– Не хочет идти, господин! – доложил он испуганно.
– Ступай и от моего имени прикажи ему прийти! – сверкнул на него глазами Гют.
Тот испугался и вышел неуверенной походкой. Ворвался Хосров и кинулся прямо к Гюту:
– Это ты мне приказываешь явиться? Ты?..
В ту же минуту Гют дал ему оплеуху. Хосров открыл рот, чтоб завопить, но получил вторую оплеуху, затем третью, четвертую…
Хосров испугался; он хотел было позвать на помощь, но Гют схватил его за ворот.
