– У них замка нет. Мой тесть простой сепух. То обстоятельство, что Рштуни вдруг ответил ему уже не так кратко и резко, ободрило Артака. Он продолжал расспросы:
– Та девушка, котороя гостила в замке Огакан, также бывает с родными?
– Всегда.
– А теперь она здесь, в замке?
– Да, здесь, – ответил нахарар, с интересом разглядывая Артака. Ему хотелось спросить, почему это так интересует его гостя, но он сдержался и с некоторым лукавством, которого не был лишен, хотя и напускал на себя простодушие, стал ждать, чтоб Артак хоть немного поведал о своей тайне.
– Но она не показалась. Может быть, она отлучилась куда-нибудь? – спросил Артак; сердце у него замирало.
– Не знаю, – ответил нахарар и погнал коня. Артак последовал за ним. И так как он умолк, Рштуни, переждав немного, сам спросил:
– У тебя к ней дело?
– Нет, я просто так спросил, потому что не вижу ее в замке… Что за человек твой тесть?
– Кошку видал? Смешай уксус с перцем, свари в нем кошку и съешь с когтями, – вот и будет мой тесть!
– Такой строгий? – рассмеялся Артак.
– Крапива! Супругу мою мне пришлось вырвать у него ценой тысячи уловок. И когда, получив его согласие, я уже шел с нею в церковь, он вдруг взял свое согласие обратно!
– Причина?
– Быть может, кто-нибудь и знал причину, но не он. В последнюю минуту, вероятно, ему втемяшилось в голову: «нет»! Настоящий самодур. А уж упрям, как верблюд!..
– Значит, вырвать у него девушку – это воинский подвиг?
– Мука. Пытка! Знаешь, зачем он приехал ко мне?
– Зачем?
– Чтобы следить за дочерью – моей княгиней: как бы она не стала беседовать со мной, улыбаться мне, заниматься мной!
– А кем же ей заниматься?
– Господь его ведает. Если он не найдет человека, которому мог бы прекословить, он начинает противоречить самому себе: сперва скажет «да», потом «нет» – и кончено!..
– Да, трудно у него просить дочь…
– Легче постричь яйцо, чем вырвать один волосок у моего тестя!.. Да, крепкий это орешек!
Нахарар Рштуни, человек обычно ленивый и немногословный, не был лишен юмора. Он и сейчас стал подтрунивать над своим тестем.
Артак испытывал к нему все большее и большее расположение.
Чувствуя, что напал на слабую струнку нахарара, он вдруг придержал коня и сказал:
– А ты знаешь, ведь один из наших нахараров заглядывается на Анаит!
– Кто?
– Кажется, Атом Гнуни.
– Гм!.. – хмыкнул себе под нос Рштуни, мысленно добавив: «Кто другого дураком считает, часто сам остается в дураках». Он разгадал Артака, но не показал вида.
– Значит, Атом вскоре заявится со сватовством?
– Вероятно. Но как ему быть с твоим тестем?
– Тестя он должен взять в качестве приданого: в иглах недостатка ощущать не будет.
– Что ж, и заберет! Если нравится невеста, понравится и тесть.
– Противный человек даже и в пасху противен! – со смехом заметил Рштуни.
На этом беседа кончилась, но Рштуни задумался: значит, Артак заехал к нему ради Анаит.., И этот его противник надеется взять в жены девушку из его замка?.. «Да ты ее не увидишь, как ушей своих», – решил он и, вновь помрачнев, умолк.
Прогулка длилась недолго. По возвращении в замок Артак стал искать Анаит. Для него все еще было тайной: почему она не показывалась?
День он провел в обществе нахарара, который говорил мало, иногда неприязненно оглядывая Артака. За обеденным столом, кроме них, сидели два немногословных и сдержанных сепуха, которые держались по отношению к Артаку т,ак же, как их князь: они говорили мало и окидывали его подозрительными взглядами. Когда же Артак заговорил о войне за родину, о том, что должны быть готовы все, они отвечали вежливо, но в неопределенных выражениях.
Но кто же были эти люди, удостоившиеся чести стать сотрапезниками князя Рштуни? Одно было ясно: они пришли по приглашению нахарара. Из-под густых бровей сепухи часто обменивались заговорщическими взглядами, и было очевидно, что, прибыв по срочному и важному делу, они терпелиро выжидают конца трапезы.
Нахарар многозначительно посмотрел на дворецкого, который сократил церемониал обслуживания и подал сладкие блюда.
– Выпьем, князь, за ясное солнце! – поднял чашу за здоровье Артака нахарар, чтобы завершить обед любезностью. Подняли чаши и остальные, как велел обычай.
Обед был кончен. Артак выразил желание подняться к себе. Нахарар с радостью отпустил его. Дворецкий проводил Артака и уже собирался оставить его, когда Артак внезапно спросил:
– Скажи мне, ориорд Анаит здесь, в замке? Точно молния поразила дворецкого. Он смотрел на Артака и молчал.
– Не знаешь? – переспросил Артак.
– Не знаю, государь! – отозвался тот, обрадовавшись, что Артак сам подсказывает ему ответ.
– Неужели она не приезжала в замок?
– Нет.
– А князь знает, что ориорд здесь, или не знает? Дворецкий использовал этот вопрос:
– Не знает, государь.
– Хорошо, можешь идти.
Артака как будто ударили обухом по голове. Он был ошеломлен. Что же это, нахарар говорил, не зная наверняка? И если дворецкий не знает, в замке Анаит или нет, – то кто же может это знать? И кого еще расспрашивать после этого?
Спускался вечер. Солнце окрасило в кровавый цвет суровые стены замка. Где-то поблизости мычало стадо. В потемневшем ущелье засветился, как светлячок, небольшой костер. В глубокой дали терялась таинственная зеленоватая гладь Бзнунийского моря.
Слуга зажег светильник. Покой озарился красноватым светом. Тоска легла Артаку на сердце. Опять надвигалась ночь… Когда она кончится?..
Замолкли голоса в замке и вокруг него. Артак перенесся мысленно в замок Огакан. Он представил себе покои княгини Шушаник, сидящую перед ней на подушке Анаит. Она существовала, дышала, она внимала ему, говорила с ним, согласилась с ним обручиться… Где же она? Она была жемчужиной – и упала в море? Она была дымом – и рассеялась? Вот он здесь уже вторую ночь и не может узнать, хотя бы, жива ли она.
Ему хотелось плакать.
– Нет, не придет, не придет, не придет она! Нет ее! – проговорил он и ударил но столу. Раздался какой-то странный звук. Он прислушался. Нет, это не он, это кто-то другой ударил по чему-то твердому. Он вслушался внимательней. Нет, ему показалось! Но вот опять… Уже отчетливо послышася тихий стук в дверь. Он подошел к двери, открыл ее. На обычном месте спал слуга. Артак вгляделся пристальней и вдруг заметил у колонны какую-то тень. Она быстро скользнула, приблизилась.
– Это ты стучала? – спросил Артак.
– Я, князь…
– Говори!
– Следуй за мной…
Артак тихо прикрыл дверь и пошел за тенью. Он дрожал. У него пересохло во рту, сжимало в горле. Тень нашла его руку и остановила его. Мягко и нежно было ее прикосновение.
– Осторожнее, князь!.. Умоляю… – шепнула тень.
– Она здесь? – дрогнул Артак.
– Здесь, князь!.. Но осторожнее. Следуй за мной…
Быстро открыв дверь, тень ввела Артака внутрь незнакомого покоя и так же быстро, прикрыла ее. Артак огляделся и увидел Анаит. Она сидела, одетая, на своем ложе, глядя на Артака испуганными, широко открытыми глазами, как бы о чем-то умоляя. Так глядели они друг на друга долго-долго, словно завороженные.
Наконец, Артак подошел поближе и шепнул:
– Что случилось е тобой, Анаит?..
Анаит молчала. Вдруг губы ее дрогнули, она прижалась лицом к подушке и разрыдалась.
Астхик вышла из комнаты и притворила за собой дверь.
– Говори, Анаит! Скажи хоть одно слово… – склонившись над ней, шептал Артак.
Но слезы Анаит продолжали литься, как весенний ливень, они облегчали ей сердце. Артак дал ей выплакаться.
– Ну, говори теперь, Анаит! Успокойся! – попросил, наконец, Артак.
Анаит отыскала его руку, сжала и привлекла к своей груди.
Артак задрожал и опустился на колени. Его рука затрепетала в шелковистой теплоте; он не знал – его ли сердце билось так, или сердце Анаит… А она стискивала руку Артака, как бы что-то рассказывая, как бы молча жалуясь на что-то. Вот она приподнялась, села, взглянула на Артака и печально улыбнулась.
Артак присел на ее ложе.
– Ты больна, Анаит?
Анаит отрицательно покачала головой и вздохнула.
– Но почему ты так исхудала?
Анаит впилась глазами в Артака, но глядела на него отчужденным взглядом, как будто не узнавая его. Она смотрела долго, мучительно долго, и вдруг упала в его объятия. Тоска, восторг, любовь слились в едином вздохе, и с этим вздохом Анаит потеряла сознание.
Артак привстал и потряс руку Анаит:
– Но ты болела…
Анаит устало прикрыла глаза.
– Зачем же было болеть? Ведь я сказал, что вернусь! Ведь я не мог пропасть. Видишь, вот я приехал…
– Как мне было знать?.. Тяжело мне было! – прошептала Анаит.
Артак обнял ее, они умолкли. Артак с болью приглядывался к ней. Она истаяла за время его отсутствия, но муки сделали ее еще прекраснее. Благородное лицо девушки казалось одухотворенным. Зрелость сквозила во всем ее облике, в ее движениях, во взгляде.
