— А ты попробуй здесь сеть поймать, — проворчал охранник. — Защиты стоят не только от побегов, но и от несанкционированных способов связи. В мирное время можно было выбраться в свой отгул, и я так и делал. Но сейчас на острове «цитадель». Не выбраться. Никакой связи, кроме проводной. А там — «уши». Так что ты — моя связь, Володя.
Я в отчаянии провел ладонями по лицу, стягивая кожу. Замарался — и хрен с ним.
Проклятье, во что же я влез-то? Сначала эта печать Тьмы, будь она неладна. Потом покушение — и до сих пор неясно, кто именно пытался меня укокошить. Затем путешествие в подвал и знакомство с Лазарем — и тоже не поймешь, что за людей он представляет и насколько они могущественны…
И сейчас, как последний гвоздь в крышку гроба моей надежды на нормальную жизнь — эти вот выкрутасы простого охранника Ромки, который, блин, решил изобразить тут передо мной хренова Джейсона Борна!
Нет, я все понимаю. Пути судьбы неисповедимы, все дела. Но можно не так сразу все вываливать, а?!
— Ты мне одно скажи, — я вцепился в Романа взглядом, не опуская ножа. — Только честно. Я все равно почую, если брешешь. Детям и тем, кто ни в чем не виновен, хуже от этого звонка не станет?
Ведь если все настолько серьезно, то жахнет так, что может и простых ребят зацепить.
Он молчал, изучающе глядя на меня. Вообще, следовало раньше догадаться, что этот Роман был не так прост. При довольно невзрачной внешности он был хорошо развит физически — для неодаренного. Крупный, сильный, явно тренированный — то, как лихо он разложил сразу двоих своих «коллег», уже о многом говорило.
Не стал сильно сопротивляться, когда мы вырвались. Возможно, сперва хотел всеми силами сохранить себе жизнь — и понятно, почему, раз должен был передать какую-то информацию. А затем… Понял, что я пытаюсь спасти людей? Поэтому решил помогать?
— Ты меня удивляешь, Оболенский. К счастью, удивил приятно. Не похож ты на человека, которому место на этом острове.
— На вопрос отвечай!
— Нет, воспитанникам и надзирателям, которые не замешаны в том, что творилось в тайном подвале, это хуже не сделает. Скорее даже наоборот.
Я кивнул.
— Мне этого достаточно.
— Тогда идем, помогу тебе добраться до пирса.
— Не нужно, — я покачал головой и сунул нож за пояс. — Займись Софией. Я сам выберусь. Если нужно, прорвусь силой.
— О, в этом я уже не сомневаюсь, — печально улыбнулся Роман. — Только, пожалуйста, сперва повтори то, что запомнил. Я должен убедиться, что ты все сделаешь правильно.
Я несколько раз пересказал номер телефона и порядок действий. Пару раз путался и сбивался — и тогда Роман раздраженно меня поправлял. Сейчас, когда дошло до главного, он стал заметно нервничать.
Да и мне было не по себе. Пусть София подарила мне свою способность, но я ведь толком не понимал, как она работала. Не знал, как действовала власть над стихией воздуха, которой пользовался Артур. Вообще не понял, какими особенностями, помимо физической силы, обладала Драгана.
Сдавалось мне, что я собрал тот еще ящик Пандоры. Потому что за каждый дар приходится платить, и я не знал, чем придется расплачиваться за то, что я приобрел.
— Все, проваливай, и побыстрее, — сказал Роман. — И, прошу, выживи в этом шторме.
Он протянул мне руку, и я пожал ее, коротко кивнув на прощание.
— Увидимся, — напоследок сказал я.
Роман усмехнулся.
— Это оптимизм или надежда?
— Это цель, — ответил я и направился к выходу из коридора.
Лишь в последний раз заставил себя обернуться и взглянуть на Софию.
Я тебя не подведу, милая.
* * *
Ладога от души окатила меня высокой волной. Норовистая царица озер, с характером.
Я подобрался к пристани с запада — там на берегу развалились гигантские валуны — наследие Валдайского оледенения. За ними было легче скрыться, хотя уже на самом подходе к берегу я все же столкнулся с патрулем охраны. К счастью для меня и к несчастью для них — я заметил их первым.
Пролив был затянут почти непрозрачной сизой дымкой — всего метрах в пятидесяти начиналось форменное безумие стихии. Такое точно было неподвластно природе — это был рукотворный барьер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Шторм бесновался так, что даже до меня долетали брызги. Птицы поспешили убраться подальше. На берег выбрасывало рыбу — я заметил серебристые бока подлещиков и полосатые горбы окуней.
— Ну, с Богом, — выдохнул я и с сожалением стянул кроссовки. Дно каменистое, ноги изрежет. Пришлось раздеться до белья, чтобы то, что осталось от моей робы, не мешало плыть.
Я не знал, что именно следовало делать, поэтому решил идти напролом. Просто врублюсь в эту водяную стену и буду идти, плыть, ползти по дну, если придется. Всего пара сотен метров отделяла меня от цели. Но сейчас это расстояние казалось непреодолимым.
Сомнений не было. Был страх ошибиться.
Я спрятал одежду под камень, чтобы охрана продолжала искать меня на острове. Разумеется, они вскоре поймут, что я решил смыться. Но пусть сперва побегают.
И вошел в воду.
Да, гостеприимством Ладога не отличалась. Вода была не просто холодной — она обожгла стопы этим холодом. Стиснув кулаки и скрежеща зубами, я пошел дальше, стараясь не разбить пальцы ног о подводные камни.
Вода била в лицо, ветер завывал в ушах, а я упрямо пер навстречу барьеру. Вот уже стало по грудь, еще через пару шагов — по шею… а затем ноги и вовсе оторвались от дна, и меня подхватила буря.
Задержав дыхание, я старался нырнуть, увидеть дно и, если получится, попробовать переплыть этот барьер. Но меня ждало разочарование — выкопанный внизу ров был слишком глубоким, и я попросту не мог добраться до дна.
Очередная волна подхватила меня, подбросила, словно тряпичную куклу — я старался контролировать движения и не тратить силы на бесполезное барахтанье. Но удержаться было невозможно — меня постоянно кидало, метало, подбрасывало, перекувыркивало на ледяных волнах, словно вода и ветер решили сыграть мною в футбол.
Да что ж такое! Меня засасывало в ловушку. Я вдруг понял, что уже долго болтался на одном и том же месте — ни назад, ни вперед. Угодил в самый эпицентр этой бури, а сил оставалось все меньше. Словно что-то впереди — нечто невидимое и могучее, не пускало меня…
Было трудно дышать, трудно плыть, трудно просто держаться на воде. Но каждый раз, когда я пытался нырнуть, меня снова подбрасывало. Вот, значит, как это работало — затягивало в центр заклинания и изматывало до тех пор, пока организм не лишится сил.
И хуже всего было то, что даже я, даже со всеми дарами, тоже стремительно их терял. Оболенские крепки, но не бессмертны.
В какой-то момент я уже потерял счет времени. Существовали лишь очередная волна, новый порыв ветра и старые проблемы.
Я перестал соображать. Воздуха не хватало. Легкие наполнились водой, и я понял, что начал по-настоящему тонуть.
Страшно. Всего сотня метров до деревни на берегу… А я уже не мог…
Легкие начали гореть, тело тряслось, перед глазами поплыли темные круги. Я захлебывался водой, путался в водорослях, которые притащило бурей, и понимал, что провалил задание…
Тело перестало сопротивляться. Я наконец-то шел ко дну, но теперь лишь для того, чтобы на этом дне и остаться на какое-то время. А потом всплыть, наглядно продемонстрировав могущество природной магии…
И в тот миг, когда я закрыл глаза и окончательно перестал сопротивляться, мне показалось, что я услышал веселый, озорной, словно звон серебряного колокольчика, женский смех…
Глава 22
Мне подумалось, что этот смех был галлюцинацией, агонией погибающего от нехватки кислорода мозга. Ну что ж, не самый неприятный «приход» напоследок.
Но было бесконечно жаль, что я провалил задание. Катерина ведь предупреждала, что следует относиться серьезнее, что нельзя недооценивать опасность. А я… Положился на «авось» и дары, которыми не умел пользоваться — и вот итог.
