Диннар не знал, почему ему представилась именно такая картинка, но, поглядев повнимательнее на то, что у него получилось, он понял — Тарс прав. Маленький пустынный хищник смотрел на чёрный цветок, не то любуясь, не то раздумывая — съесть его сейчас или ещё подождать…
Диннар до сих пор не понял, как к нему относился Махтум. Иногда ему даже казалось, что тот любил его… Да нет, скорей любовался. Он смотрел на него, как на редкий, прекрасный цветок, неожиданно выросший среди песков. И что с таким делать? Сорвать жалко — уж больно красив. Пусть растёт, а дальше будет видно, выживет он или погибнет, так и не распустившись, от горячего зноя пустыни… Махтум мог убить его. Он мог дать ему умереть ещё в самом начале. Но он не сделал этого. Он хотел использовать его редкий дар в своих интересах, но так ли уж он верил, что Диннар сумеет овладеть камангой? Зачем он показал ему Амниту? Чего он ему желал — добра или зла?
— Он говорил, что тебе нельзя мешать, — сказал Тарс, хмуро глядя на могилу Махтума. — Он много раз спрашивал о тебе свою богиню. Она так и не дала чёткого ответа, но Махтум что-то знал о тебе. Или догадывался… А недавно он сказал, что всё это бесполезно… Можно сколько угодно тебя обманывать, всё равно никому из смертных не дано управлять твоим даром. Он служит только тебе. И кому-то ещё, кто нам неподвластен. Ты очень силён, Диннар. И очень наивен. Возможно, ты и правда сын бога, но ты похож на ребёнка, который всё играет в камешки и не может наиграться. Твои статуи нам не помогли, а Махтум поплатился жизнью… Я знаю, ты не виноват в его смерти, и всё же… Рядом с тобой страшно. Хорошо, что ты уходишь. Играй лучше там.
— А ты куда пойдёшь? — поинтересовался Диннар.
— В горы, к своим… Знаю, всё это не имеет смысла, мы проиграли. Но мне больше некуда идти. Эти люди для меня — свои, понимаешь? У тебя никого нет. Наверное, тебе никто и не нужен… Ты свободен, но я тебе не завидую. Ничего нет хуже одиночества… Впрочем, ты не такой, как все. Не въезжай в Эриндорн на каменном чудовище, Аль-Марран. Не являйся туда со своей каменной свитой. Там уже есть бог, и второго они не потерпят.
Чудовище Диннар оставил в роще плодовых деревьев недалеко от Валлондорна. Позже он узнал, какой был переполох, когда однажды утром местные жители увидели среди акав и фиссов каменного мангура с человеческой головой. Сколько времени прошло, а в Валлондорне до сих пор об этом говорили. Кое-кто во дворце догадывался, чьих это рук дело, но, как ни странно, никто никогда не заговаривал с Диннаром о загадочном каменном звере, который непонятно каким образом очутился в роще около города. Здесь до сих пор никто, кроме Гинты, не знал о способности Диннара «оживлять» камни, и он попросил её держать это в тайне. Всех и так настораживала его огромная физическая сила, позволяющая ему крошить и резать камень, словно спелый плод акавы.
Диннар ехал в Эриндорн с единственной целью — попасть во дворец бога. Там была она. Амнита. Его белая звезда. Диннар не знал, как он туда попадёт, но заранее был готов заплатить за это любую цену.
Казалось, сама судьба помогала ему… Или кто-нибудь из богов. В Верхнем городе произошёл обвал, из-за которого пострадал весь южный павильон Солнечного дворца. Валлондорн гудел. Ходили слухи, что завершить восстановительные работы к празднику Эрнадий не удастся и что юный бог этим очень недоволен.
Добиться его аудиенции оказалось нетрудно. Недаром говорили, что в этом цикле бог очень любит беседовать со своими подданными и готов принимать у себя во дворце кого угодно, не гнушаясь бродягами и мойщиками уборных из Нижнего города.
Диннар до сих пор помнил, как уставились на него абеллурги, когда он заявил, что восстановит павильон и украсит его статуями за три тигма, если ему дадут столько помощников и материала, сколько он потребует.
— Вы мне не верите? Что ж… Если не сдержу слово, можете меня казнить…
— Не надо о казнях, — поморщился юный бог. — Я хочу думать только о празднике. Дайте ему всё, что нужно. И делайте всё, что он скажет. Он не похож на человека, который бросается словами.
Солнечный бог оказался стройным, даже хрупким на вид мальчиком лет пятнадцати. Он был очень красив и походил на неё. Махтум говорил, что бог валлонов — это ходячая кукла, что-то вроде статуй, которые делает Диннар. Только абеллурги делают своего бога не из камня, а из материи, похожей на человеческую плоть. Взглянув на мальчика, Диннар сразу понял, что это ложь. Возможно, тот, кого в Валлондорне называли богом, и не был таковым, но куклой он тоже не был. Чем больше Диннар на него смотрел, тем отчётливее видел перед собой ребёнка, который старательно скрывает от окружающих своё недомогание. И ещё Диннар видел перед собой истинного правителя. За внешней хрупкостью чувствовалась внутренняя сила, не позволявшая ему выглядеть в глазах подданных слабым. Серебристо-голубые волосы подчёркивали болезненную бледность тонкого, нежного лица, огромные глаза казались ещё больше из-за окружавших их глубоких теней, но маленький твёрдый рот любезно улыбался, а каждый жест был исполнен изящества и сдержанного величия.
Диннар заметил, с какой тоскливой тревогой смотрит на юного бога главный абеллург — мрачный темнолицый человек, почти всю аудиенцию стоявший за его спиной, словно тень, которая всюду сопровождает солнечный луч. Этот человек страдал из-за болезни своего повелителя едва ли не больше, чем сам юный бог. Сейчас, спустя несколько тигмов, он страдал из-за того, что Эрлину помог не он, а сантарийская колдунья. Впрочем, сейчас Диннару было ясно: этот человек страдал всегда. Возможно, всю свою нечеловечески долгую жизнь. Продлевая при помощи специальных препаратов свою жизнь, он лишь продлевал свои страдания.
«Поместить бессмертную душу в бессмертное тело — не значит ли обречь её на вечные страдания?» — вспоминал иногда Диннар, глядя на Айнагура. Но он знал, что привязывает абеллурга к этой жизни и этим страданиям. Самая прочная в мире цепь, называемая любовью. Именно эта цепь привязывала теперь к Эриндорну и самого Диннара.
Его удивляло то положение, которое занимала во дворце Амнита. Она была скорее абеллургом, чем абельханной. Наставница юного бога, обучающая его математике и конструированию. Рассказывали, что она училась в высшей технической школе вместе с абеллургом Канамбером — вторым после Айнагура учёным Эриндорна, и считалась самой одарённой из учеников. Потом она работала со своим отцом в его лаборатории, которую у неё отняли сразу после его гибели. Правильно, говорили во дворце, каждый должен знать своё место. Этим бабам только дай — везде залезут…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
