предложил:
— Давай по очереди? Я устану — ты продолжишь?
— Договор — он даже не кивнул, а просто уронил голову на грудь. Шагнув к стене, Нурлан уселся, погасил свой фонарь и затих.
Из колодца подал голос Криппи:
— Ану… упс… Амос! Без обид, я оговорился, дружище. Просто оговорился!
— Не дергайся — буркнул я, нависая над краем шахты — Че орешь?
— Да очкую я че-то тут — признался Криппи, потушив фонарь и глядя вверх. Теперь я слепил его, а не наоборот. И это, кстати, правильно — уже лучше я ослеплю стоящего внизу, чем он ослепит меня, и я уроню ему на башку тяжелое ведро.
— И? — буркнул я, глядя, как на грязевой жиже бьется что-то живое — Там рыбка что ли?
— Ага. Ободранная вся. Пытается дышать дерьмом. Как еще выжила-то? И что вообще она делала в той банке с говном?
— Убей ее — сказал я.
— Да пусть ее — отмахнулся Криппи — Тебе какая разница?
— Убей ее — повторил я и на этот раз парень со вздохом подался вперед, подцепил за хвост дергающуюся рыбу и с силой ударил ее головой о лестничную скобу. И еще раз. В ведро он швырнул уже дохлятину и зачерпнул им же побольше грязи.
— Доволен теперь?
— Доволен — отозвался я, начиная тянуть веревку.
Пока тянул, пытался понять с какого перепугу я вдруг сказал Нурлану отдыхать?
Нет вот честно — почему я ему позволил валяться у стены, в то время как я сам тяну проклятую веревку уже даже не мускулами, а скорее костями и остервенением. Я тоже устал! И куда сильнее него — ведь бригадир все время старался меня буквально ушатать, каждую пару минут напоминая о учетверенной ставке. Я на последнем издыхании. Так с чего мне вообще проявляться к кому-то доброту?
И да — еще недавно я был куда мягче. Это факт. Но ведь вроде как мое поведение резко изменилось, нет? Я устал быть добрым терпилой и хочу быть… а кем я хочу быть?
А черт его знает…
— Не знаю — выдохнул я, хватаясь за дужку ведра и ощущая вспышку боли в воспаленной и ободранной кожи ладони — Не знаю…
Почему я разрешаю другому отдыхать, а сам гроблюсь? Почему я кого-то жалею, если меня никогда не жалел никто?
Не знаю… может, потому что я человек, а не животное?
Да пошел этот титул куда подальше!
Может, потому что я правильный сурвер?
Ха! Даже не смешно!
Может, потому что я жалостливый никчемный слизняк, что к другим относится лучше, чем к самому себе?
Вот это уже вроде как больше походит на беспощадную правду…
Дернувшись как от пощечины, я, волоча ведро вверх по путеводу, уже хотел было рявкнуть на отключившегося Нурлана, но что-то прежнее во мне не дало этого сделать тотчас. Так что я сначала опорожнил тяжеленное проклятое ведро, выбил из него тягучие ошметки, вернулся до нашей позиции и уже открыл было рот, но тут Криппи опять подал снизу свой дрожащий голос:
— Второе ведро полное.
— И че? — буркнул я, сбрасывая первое вниз — Осторожней.
— Да я так… озвучить ради…
— Ради чего?
— Ради звука… стремно тут, Амос!
— Стремно — согласился я и поежился — И холодно.
— Слушай… тут все говорят, что ты типа историк недоделанный… ой… и снова — упс.
— Все верно говорят — ответил я, вытягивая второе ведро — Я историк недоделанный и недоученный. И что?
— Может расскажешь чего умного о Хуракане нашем?
— Не…
— Ну пожалуйста, Амос! Мне бы башку занять! А если еще и полезным — то вообще супер будет!
— Не… мне влом.
— По динеро за ответ на каждый мой вопрос!
— Ты нормальный?
— Я — да. А еще меня че-то аж морозит… тебе-то какая разница? Я честно рассчитаюсь. И Нурлан может добавит. А он где там?
— Спит — ответил я — Вернее отключился. Минут через двадцать толкну его.
— Так договорились?
Чуть подумав, я кивнул:
— Но ответы будут краткими. Договор?
— Ты еще спрашиваешь! Договор!
— Все же странно… — прищурился я, глядя на подрагивающего на дне колодца Криппи, стягивающего перчатки — Ты чего там делаешь? И на кой черт тебе истории о Хуракане?
— Тасманыча курнуть хочу! — окрысился Криппи — Хреново мне! Вчера бухали и курили. Сегодня грязь месить в морозном тоннеле… а тасманочка родимая хорошо успокаивает.
Как же ласково он это произнес «тасманочка родимая хорошо успокаивают». Так обычно о членах семьи говорят.
— Тебе какое дело, Амос? Курю и курю! Тебе же не предлагаю!
— Ага…
— А истории твои — говорю же, стремно здесь! Ну еще есть у меня в прес… пирес… перспективе… во! — есть у меня еще в перспективе собеседование на одно теплое местечко. И там могут попросить рассказать о Хуракане что-то интересное. О его прошлом, настоящем и будущем. О настоящем я знаю, о будущем можно наврать лучезарного, а вот о прошлом… ну ты понял…
— Понял.
— Договор?
— Сказал же — да. Думай над вопрос — буркнул я и, подняв ведро, потащил его к лестнице.
Кажется, я только что нашел себе подработку репетитором по истории. Неужели все репетиторы работают в таких условиях и с такими вот… подопечными?
Эта мысль почему-то взбодрила и вернулся я гораздо быстрее чем в прошлый раз. Минус два ведра. Еще ведер тринадцать-пятнадцать и дело сделано.
— Ну? Спрашивай — проворчал я, берясь за веревку.
— На кой хер вот это вот все? — картинно раскинув руки, Криппи медленно повернулся вокруг себя, указывая то на мощные бетонные стены, то на уходящий в темень путевод — Тут ведь даже не живет никто! И оборудования тут нет! А ходов — еще на километры и на километры в стороны и вглубь.
— Большая их часть заблокирована — обронил я.
— Я ж не об этом спрашиваю.
— Не об этом — согласился я. Помедлив, поставив полное ведро на краю колодца — главное теперь не уронить — я ответил — Тут все просто, Криппи. Хуракан строился сразу тремя… подрядчиками. А они хоть и скинулись средствами, заодно определив кому и сколько из площадей будущего убежища достанется, но друг другу особо все же не доверяли. Эти три хозяина — СурвМаунтин, Алый Юкатан и Россогор. Что почти безумно, но факт — готовый план убежища был поделен на три части по вертикали, а не по горизонтали. СурвМаунтину достался левый край, Алому Юкатану центр, а Россогор получил правую сторону убежища. И как выяснилось гораздо позднее — все они постарались наделать «левых»
