Когда они с мамой вернулись из деревни Черноногих, она увидела, что отец и Ален нашли общий язык. Они чему-то смеялись, шутили на французском, и отец напоминал ей, что когда снег сойдет, она вернется в Париж и выйдет замуж за Алена. Как она могла думать о великолепии Парижа? Как она могла думать о том, чтобы покинуть родительский дом, чтобы поехать в город, где чувствует себя чужой?
— Сандрин!
Сандрин посмотрела на мать и улыбнулась. Они снова вместе, и ей не хочется это потерять.
— Что, мама?
— Не пойти ли нам с тобой в лавку? У меня там много дел.
Сандрин поднялась, снимая шубу с вешалки у двери.
— Мы с Сандрин пойдем поработаем. Мы вернемся попозже, — сказала Проливающая Слезы, тоже одеваясь.
— Но почему сейчас? К нам никто не придет, пока буря не кончится, — сказал Люк.
— Я пойду с вами, — сказал Ален, быстро вставая.
— Нет, — ответила Сандрин. — Заканчивайте вашу шахматную партию.
— В самом деле?
— Да, — ответила она, открывая дверь и выходя вслед за матерью.
Снег хрустел под ногами. Сандрин отряхнула его с ног, прежде чем войти. Потом подошла к лампе на прилавке, достала спичку и зажгла. Поставила лампу так, чтобы та осветила комнату. Она стала оглядывать помещение, которое с детства было местом ее игр. Вот полки вдоль стен, каждая заполнена разным товаром. Сандрин вспомнила, что когда она была такого роста, чтобы дотянуться до кулей с мукой на нижних полках, мама нашла ее, когда она свалила на пол не только муку, но также одеяла и отрезы. Когда она подросла, мать разрешила ей помогать расставлять разноцветные вазочки с конфетами и красивые жестянки с экзотическим чаем. Ей нравился аромат молотого кофе и цветоподобные запахи парфюмерии, которая по настоянию ее матери раз в год заказывалась в Сент-Луисе.
Ее первые игры в прятки прошли среди фланелевых рубашек и шерстяных брюк. Потом отец запретил ей играть с войлочными шляпами, устав нагибаться за ними там, где она, потеряв интерес, бросала их. Если не было других маленьких девочек, она пыталась вовлечь Маленького Медведя в игры с переодеванием. И добилась успеха лишь однажды, уговорив его примерить пару сапог. Сандрин улыбнулась, вспомнив об этом.
Маленькому Медведю сначала было трудно ходить в сапогах для взрослого белого человека, но он быстро освоился и стал гордо топать из конца в конец комнаты. Он подражал походке важного кавалерийского офицера. Игра шла замечательно, пока он не попробовал быстро повернуться. И тут же упал на пол вниз лицом, смущенный и сердитый. Сандрин и сейчас помнила ту страшную клятву, которую он заставил ее дать, что она никому не скажет о его падении.
Сандрин медленно осматривалась. Все здесь вызывало воспоминания. Полки с горшками и кухонной утварью напоминали ей голодных женщин Черноногих, расталкивавших друг друга локтями — совсем как парижанки на базаре. Здесь было много коробок с цветными бусами и пуговицами, толстыми нитками, шилами. Фонари висели на стенах над стиральными досками и большими жестяными тазами. Когда она была маленькой, ей казалось, что все стоящие вещи в мире — здесь, в родительской лавке. Она и теперь так думала.
— Чему ты улыбаешься? — спросила Проливающая Слезы, опустив руку в одну из стеклянных банок и давая Сандрин лимонную карамель.
— Вспоминаю, как росла здесь, — ответила та, — отправляя конфетку в рот.
— А помнишь, сколько раз ты лазила наверх, в коробку с бусами, когда я не смотрела. Ты их рассыпала на полу и смешивала разные цвета.
— Да, а ты заставляла меня потом разбирать их.
— Но это тебя не останавливало. — Проливающая Слезы достала тряпку и стала стирать пыль с полок.
— Мама, а ты не уставала от этого, не хотела вернуться к своему народу?
Проливающая Слезы подняла банку, протерла под ней и поставила ее на полку.
— Мое место — с твоим отцом.
— Я не об этом. — Сандрин тоже взяла тряпку и стала протирать полку с парфюмерией. — Ты скучаешь по своему племени?
— Я и сейчас близка к моему народу. Я вижу своих всегда, когда захочу. Но ты… — Проливающая Слезы пожала плечами. — Когда ты пересечешь «большую воду»и выйдешь замуж за француза, мы, может быть, больше не увидим тебя.
Сандрин поставила флакон и облокотилась о прилавок, глядя на мать.
— Почему бы тебе не поехать с нами? Тебе понравится Париж. Там так много красивых мест! Я показала бы тебе здания, которые ты видела в книгах.
— Меня не интересует каменный город белых людей, — сказала Проливающая Слезы.
Сандрин положила подбородок на руки, оглядывая комнату.
— Когда ты поняла, что любишь папу? Проливающая Слезы закончила протирать полку и повернулась к дочери.
— Он часто приезжал торговать к нам в деревню. Когда я впервые его увидела, то подумала, что он очень странный. Он говорил на языке белых, и еще на французском. У него на лице росли волосы, а я такого еще не видела. Он приехал еще раз и привез мне голубые бусы. Они мне понравились, — сказала она с улыбкой. — Мои друзья говорили мне, что у белых это значит, что я ему нравлюсь. И я сделала ему подарок — рубаху из оленьей кожи. Мы с ним стали разговаривать, и он рассказывал мне о своем народе. Однажды он подарил моему отцу много бобровых шкур, и я поняла, что его чувство ко мне пустило глубокие корни. Он собирался лишь ненадолго поохотиться в горах. Но в это время моя мать умерла, и он остался с нами. Я очень горевала после ее смерти, а он был все время рядом. Сначала он молчал и только держал меня за руку, когда я плакала, потом начал разговаривать со мной. Он помог мне вспомнить много хорошего, что было между нами с матерью. — Проливающая Слезы посмотрела на Сандрин. — Думаю, тогда я и поняла, что люблю твоего отца.
Сандрин улыбнулась.
— Ты мне никогда об этом раньше не рассказывала.
— А ты не спрашивала. — Проливающая Слезы вернулась к своему занятию. — Ну а ты, дочка, когда ты поняла, что любишь этого француза?
Сандрин вдруг поднялась, схватившись за прилавок.
— Что?..
— Когда ты поняла, что любишь своего француза? — повторила мать.
Сандрин взяла следующий флакон.
— Не знаю, когда поняла. Просто — поняла и все, — сказала она напряженным голосом.
— Ты сейчас проводишь с Аденом не очень много времени. Почему?
— Не знаю, мама. Сейчас зима. Ты знаешь, я не люблю сидеть дома.
— Ты любишь этого человека, Сандрин? Сандрин ощутила тяжесть бутылочки у себя в руке.
— Конечно, люблю. Я бы не вышла за него иначе.
— Это хорошо, — задумчиво кивнула Проливающая Слезы. — Такое решение женщина не должна принимать наспех. В конце концов, у вас будут дети, ты будешь далеко от родных, и ты проведешь с ним оставшуюся жизнь.
