— Надеюсь, что это правда, — ответил Ночное Солнце. — Кто там шумит около моей хижины?
Сандрин улыбнулась своим мыслям, закончив наполнять корзинку.
— Мой отец и… — Она замялась, потом решительно сказала. — И мой жених.
— Человек из каменного города за «большой водой»?
— Да, дедушка.
— И он хочет забрать тебя с собой?
— Он говорит, что останется здесь, если я захочу.
— Ну, пойди помоги матери, а я хочу поговорить с этим белым человеком. Сандрин вышла.
— Дедушка просит войти вас обоих. — Потом повернулась к Алену. — Он хочет увидеться с тобой.
— Я побаиваюсь встречи с ним, — сказал Ален. Поцеловав ее в щеку, он последовал за Люком в хижину.
Сандрин, прижав к себе корзинку, пошла к хижине Маленького Медведя. Было холодно, и воздух изо рта превращался в белое облачко. Она с удовольствием думала о том, как тепло в хижине. И еще думала о двоюродном брате и его товарищах, мысленно молясь за них.
Подняв полог, закрывавший вход, Сандрин вошла в хижину Маленького Медведя. Тут было тепло и пахло целебными травами. Квали что-то напевала. Мать стояла на коленях около больного, склонившись над ним. Сандрин подошла к ней и поставила корзинку рядом.
— Вот лекарство, мама.
— Садись рядом, пока я заварю травяную смесь для него. — Она встала, беря дочь за руку. — Я хочу тебя предупредить, Сандрин. Этот человек…
— Не беспокойся мама, я тебе много раз помогала и помню все, чему ты меня учила. — Она погладила мать по руке. — Готовь свое снадобье. — Сандрин опустилась на колени около больного, продолжая глядеть на мать. Лицо Проливающей Слезы было напряженным. И Сандрин подумала: при смерти ли этот человек? И взглянула на него… У нее перехватило дыхание…
Сандрин робко коснулась щеки Уэйда. Он лежал без сознания, и цвет его кожи испугал ее. Светлые волосы слиплись от пота, глаза были закрыты. Но Сандрин представляла себе, какими серыми они будут в тусклом свете хижины. Теперь его лицо было лицом не мальчика, а мужчины, но сохранило свою удивительную привлекательность. Дрожащей рукой она убрала волосы с его лба. Уэйд дышал тяжело, будто никак не мог вдохнуть достаточно воздуха.
— Почему вы с Маленьким Медведем не сказали мне об этом?
— Я сама не знала… — Проливающая Слезы посмотрела на Квали, переставшую петь. — Моя дочь поможет мне теперь, Квали. Ты можешь отдохнуть.
Та кивнула, глядя на Сандрин.
— Учить молодых — хорошее дело. Проливающая Слезы взяла шубу Квали и набросила ее на плечи старой женщине.
— Спасибо, подруга.
Сандрин поглядела вслед удалившейся Квали, потом повернулась к матери.
— Уэйд что-нибудь говорил?
— Он все говорит о маленькой девочке в обозе. Я сказала, чтобы он не беспокоился.
— Он ведь не умрет, мама?
— Не знаю, Сандрин. Я не могу предсказывать будущее.
Сандрин уставилась на нее.
— Почему ты так говоришь? С ним будет все в порядке. Он сильный.
Проливающая Слезы зачерпнула ковшом из котелка.
— Это зависит от того, хочет ли он жить. Сандрин слова матери показались такими холодными и чужими. Следовало бы рассердиться на нее, но она не могла. И почувствовала боль раскаяния. Как она могла так расстаться с ним на все Эти годы, не попрощавшись?
— Помоги мне приподнять его, — велела Проливающая Слезы, опускаясь рядом на колени.
— А если он уже не поднимется?
Темные глаза матери оставались спокойными.
— Ты уже не раз помогала мне ухаживать за больными. Тебе нужно сейчас быть сильной, Сандрин.
Вместе они приподняли Уэйда. Сандрин держала его голову, а мать приставила ковшик к его губам. Уэйд пробормотал что-то и хотел отвернуться, но она строго окликнула его, и он перестал сопротивляться. Не открывая глаз, он выпил почти половину настоя и слабо оттолкнул ковшик. Проливающая Слезы дала знак Сандрин, и они осторожно положили его.
Сандрин снова осторожно убрала волосы с его лица и посмотрела в глаза матери.
— Никогда не думала, что увижу его снова.
— И как ты себя при этом чувствуешь? Сандрин посмотрела на Уэйда и почувствовала, что напряглась. Она не знала, как объяснить матери свои чувства.
— Мама, в детстве мы дружили, и я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. И ты ведь знаешь, что я скоро выйду замуж за Алена.
— Про это ты мне все время твердишь. — Проливающая Слезы поднялась и поставила ковшик на один из камней вокруг огня.
— Ты что, не веришь, что я люблю Алена, мама? — спросила Сандрин.
Проливающая Слезы немного помолчала.
— Ты все время говоришь о нем, но я не вижу признаков твоей любви к этому французу.
— Как это понять? — сердито спросила дочь.
— Молодые женщины часто сами не могут разобраться в своих чувствах.
— Не принимай меня за ребенка, мама. Почему ты не разговариваешь со мной, как со своими подругами?
— Если хочешь правды, как я понимаю ее, то я скажу тебе. Когда ты смотришь на этого француза, в твоих глазах нет любви. Я не вижу в них даже уважения. Но когда сейчас ты пришла сюда и увидела его, — Проливающая Слезы кивнула на Уэйда, — в твоем взгляде была любовь.
— Мама, я не видела Уэйда с тех пор, как была девочкой. Может быть, я просто разволновалась, увидев, что он так болен. Вот и все. — Сандрин нагнула голову, чтобы не видно было, как она краснеет. — То, что ты целительница, еще не значит, что ты читаешь в сердцах.
— Я рассердила тебя, — заметила Проливающая Слезы.
— Да, ты не любишь Алена и не скрываешь этого.
— Разве я не была гостеприимной по отношению к Алену? Разве я не говорила с ним по-французски, не готовила ему хорошую еду, не рассказала все, что его интересовало о моем народе? Чего ты хочешь Сандрин? Чтобы я перестала быть сама собой? Может быть, тебя смущает, что твоя мать — индианка?
— Нет, мама, — мгновенно ответила Сандрин, касаясь руки матери. — Я никогда не стеснялась тебя, я всегда гордилась кровью Черноногих. Я сама не пойму, что со мной. С тех пор как приехала, я чувствую себя странно, как будто… — Она пыталась найти слова.
— Ты больше не здешняя, — просто сказала Проливающая Слезы.
Сандрин посмотрела в ее ясные карие глаза.
— Мне самой так казалось, когда я вернулась. Мне понравился Париж, мне понравились роскошные одежды, театры и шумная жизнь города. Но вскоре все это перестало быть для меня реальным. Мне захотелось быть с отцом и с тобой, слушать шутки Маленького Медведя, рассказы дедушки, ездить верхом по-мужски, а не боком, как глупые женщины. Но было и еще что-то. — Сандрин задумалась, все еще держа мать за руку. — Я была так уверена, что люблю Алена. Так уверена. — Она посмотрела на мать.
