затараторила она, протискиваясь ко мне в комнату и зажигая свет. Я сощурилась от его яркости.
Злыдня Петровна следила за нами из прихожей и притопывала правой ногой, поэтому пришлось захлопнуть дверь прямо перед ее носом, пока она не успела сказать что-нибудь ехидное.
Подруга бросила сумку возле стола и плюхнулась на стул рядом, поправляя прическу и стягивая пуховик.
– Ну… Рассказывай… Что случилось?
Сложив руки на груди, она прошлась по мне взглядом, словно раскатав катком, и превратилась в слух.
– Даже не знаю, что тебе рассказать… – начала я, присаживаясь на диван и потирая лицо.
– Блеска-то в глазах поубавилось, – ехидно заметила она.
– Это ото сна… – защищалась я.
Но когда я подняла глаза и встретилась с ее, во мне что-то вдруг надломилось, и я, сама не ожидая такого, просто разрыдалась в голос. Надюха села рядом и обняла, подставляя верное плечо и жилетку.
– Стася, Стася?.. Господи… Да что случилось? Он сделал тебе больно? Ты ничего не рассказала. Что произошло?
Она поглаживала меня по волосам и по спине, а слезы просто текли по щекам, не собираясь останавливаться. Было так хорошо оказаться в ее объятиях и просто тихо плакать.
– Почему ты не позвонила, как прилетела? Ведь обещала. Я переживала. Ждала, ждала. Потом звонила, а у тебя абонент не абонент… Злыдня, то есть Тамара Петровна, не хотела мне открывать дверь.
– Надя, я такая дура… – только и смогла сказать я сквозь слезы, хлюпая носом.
Потом она меня еще долго успокаивала, говоря, что все, что ни делается, к лучшему. А я рассказывала ей про все его взгляды и поцелуи, про ссору и побег из дома Коулов. О том, что я забыла, что целовалась с ним, о том, что сравнила его с унитазом, и о том, что никто меня даже не остановил, потому что и так понятно, что я просто пешка, а короли обычно стоят в партии рядом с королевой.
– Как в анекдоте. Вышла Маша на крыльцо… И поняла, что ей здесь делать, в принципе, нечего…
Я вяло улыбнулась.
– Люблю тебя, – сказала я ей. – Только твой цинизм спасает в такие минуты.
– Насть, посмотри реально на то, что с тобой произошло. Ну, сказка. Только твой принц оказался на деле не красавцем на белом коне, а всего-навсего Змеем Горынычем, который раздувает пламя вокруг себя. Что? Поцелуй? Ну, сделал он для тебя снисхождение. Представляю, как ты пялилась на него все это время и томно вздыхала, вот парень и решил, почему бы и нет, подарю поцелуй, девочка все равно скоро уедет, а так ей будет о чем вспомнить зимними вечерами в своей снежной России.
Я вытерла нос рукавом и посмотрела на нее сквозь пелену еще не закончившихся слез.
– Уверяю тебя, он сейчас уже не помнит об этом, сидя в пабе и попивая пивко. А ты перемалываешь этот мусор по несколько раз у себя в голове. Перестань.
– Звучит реально… – вяло согласилась я.
– Да точно я тебе говорю. А злился он… Конечно, злился. Он, кумир миллионов девушек, подарил тебе поцелуй. Наверняка такого никогда не делал, а ты забыла. Вот и все объяснения. Отсюда и злость на своих родных, потому что они не видят, какая ты. Вроде как получила свое, а делаешь вид, что ничего не помнишь.
Я закивала, соглашаясь с доводами, которые приводили меня в себя. Наверное, все так и выглядело для него, а я сама себе все напридумывала в голове. Слепила образ из того, что знала, и влюбилась, даже поверила в то, что это может быть взаимно. Наивная!
– А кто такой Том? Это что за персонаж? – спросила Надя, вставая с дивана и доставая из сумки сигареты. Она открыла окно, и многоголосный уличный шум ворвался в мою комнату вместе с порывом ветра, который еще напоминал, что за окном зима. Вой сирены, сигналы автомобилей, гул людских разговоров, трамвайный стук колес – все это вместе и по отдельности смешалось с мыслями о Томе. О Томе, который просил остаться с ним, который хотел меня вернуть и мог рассмешить.
Надя поднесла зажигалку к лицу и, бросив взгляд в мою сторону, прикурила сигарету.
– Кто он? – повторила она. Ее маленькие пухленькие пальчики изящно держали сигарету, которая светилась красным огоньком.
– Друг Джонатана. Веселый и симпатичный парень, который пытался меня убедить, что он лучше Коула, – вырвалось у меня.
– Так-так, а вот тут поподробней, – усмехнулась подруга.
И я рассказала о том, что тяжелее всего было расставаться с Томом, потому что в его глазах я видела то, что наверняка в моих видел Коул. Я чувствовала, что нравлюсь Страуду, что он не против отношений, что он хотел продолжения после поцелуя. Но еще сейчас я понимала, что из этого ничего бы не вышло.
– Ты, подруга, даешь… – бросила Надежда. – Прилетела к одному, а вскружила голову другому.
– Я не хотела этого, – смутилась я.
– А чего ты хотела? Разбросала влюбленные флюиды во все стороны, а поймал их другой.
– Разве я в этом виновата?
– Кто-то буквально недавно наставлял всех заученной фразой: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
– Все равно у нас бы ничего не вышло. Визы имеют свойство заканчиваться, а отношения на расстоянии – это что-то из области фантастики. Он актер, симпатичный, не обделенный женским вниманием, его обаянию трудно сопротивляться, особенно когда он станет таким же известным, как Джонатан. Потом ревность, злость…
– Да забудь ты своего Коула. – Она схватила будильник со стола и подала его мне.
– Зачем это? – удивилась я.
– Говорят, время лечит, – иронично заметила Надежда.
– Так что… мне его приложить к голове? Может, она перестанет думать обо всем этом. Или к сердцу, которое разрывается на части, – грустно рассмеялась я.
– Точно, давай привяжем будильник к твоей голове бинтом, и тогда ты, может быть, быстрее выкинешь из головы все эти актерские бредни и станешь искать себе работу?
Я пожала плечами. Надя затушила в пепельнице сигарету, закрыла окно и достала из сумки газету с вакансиями.
– На. Ознакомься. Скоро за квартиру платить, а у тебя даже работы нет.
– Я, кстати, хотела попросить у тебя… – неуверенно произнесла я.
– Конечно, подруга, помогу, сколько смогу. Но ты ищи работу.
Я закинула ногу на ногу и развернула газету, но тут же, задумавшись, опустила ее и сказала:
– Может, я тоже в двадцать пять буду такая рассудительная, как ты.
– Может, – иронично произнесла Надя. – Только до этого тебе еще расти четыре года…
Я стала изучать вакансии, пока подруга перебирала диски с музыкой. Вскоре в комнате послышались первые ноты песни Чичериной:
