«Вонзить себе в горло и всё, — шептал его, но какой-то иной, искажённый голос. — Не будет страха и боли! Всё уйдёт прочь! Останется мягкая тьма!».
На силу уняв всколыхнувшее разум желание достать кинжал, ведун понял, что ждать более уже попросту опасно. Пальцы в миг развязали тесьму на одном из поясных мешочков, на ладонь просыпался мельчайший, словно пыльца, порошок. Не помня себя, Казимир с криком швырнул содержимое руки в костёр, прикрыв глаза. Пламя взметнулось ввысь, опаляя нижние ветви деревьев, которые тотчас загорелись. Пляшущие лучи света выхватили из тьмы пять силуэтов, хищно подкрадывающихся к лагерю… пять взъерошенных рысей с клыками, что торчали из-под верхней губы у каждого порождения ночи, что добрый кинжал… Кони в исступлении забились, заливаясь ржанием, в безнадёжных попытках вырваться они тянули перевязанные поводья в разные стороны, судорожно вращая наполненными ужасом глазами.
Рыси прыгнули одновременно, врываясь в лагерь, будто ураган. И Казимир готов был поклясться, что всякая рысь преодолела саженей пять, распластавшись, перелетая частокол. Сверкнули мечи, с хищным воем рассекали ночь топоры, истошные вопли и полнящиеся яростью крики наполнили лесное забвение яростью скоротечной битвы. Викинги рубились отчаянно и бесстрашно. Двух кошек в миг насадили на копья, но те ещё долго жили, пытаясь дотянуться до людей огромными лапами. Одному нурману не повезло, прыгнувшая ему на спину рысь, в мгновение ока оттащила того за границу света, где освежевала до того, как подоспела подмога. Ещё одну кошку ранили, но та успевала выскочить.
Всё кончилось очень быстро, и снова повисла чарующая тишина. На земле остались лежать четыре рыси и один викинг. Ещё два воителя были ранены: прокушено бедро у первого и рассечено лицо у второго. Спохватившись, что чересчур передержал котлы на огне, Казимир на силу уняв дрожь, продолжил свою работу. Рядом возник Свенельд, вытирая пот со лба.
— Что за бешеные отродья? — буркнул он, наблюдая за тем, как ведун разминает травы. — Оголодали чтоль? Зима ж ещё далеко…
— Отрубите им головы, — не отвлекаясь бросил Казимир, стараясь не смотреть на трупы. — Это не животные…
— Духи? — тяжело выдохнув, осведомился викинг.
Он не испугался, напротив, от известия, что им удалось заставить сбежать нечестивые сущности, взгляд нурмана просиял.
— Люди… — сказал ведун, оборачиваясь. — Это шаманы вогуличей… я никогда не видел их, но чую… это именно они… утройте бдительность! Всё только начинается!
Однако его догадке не суждено было сбыться. С приходом рассвета страхи рассеялись, но никто так и не напал на лагерь. В отдалении снова трубили рога, лязгал металл, разнося по округе гвалт беспощадной рубки, а камнемёты занудно и безостановочно лупили по частоколу.
«Когда его уже сомнут-то?!».
Казимир был рад, что им удалось пережить первое испытание, но с каждым часом становилось всё тяжелее хотя бы устоять на ногах. Он то и дело ловил себя на мысли, что начинал работать спустя рукава: не слишком тщательно шинковал заготовки, бросал пучки трав на глаз, иной раз забывая размять, ягоды выдавливал не полностью, торопливо отбрасывая прочь мякиши. В конце концов, ведун сдался и велел Ёрунду разбудить его, как только зелье приобретёт тёмно-зелёный окрас.
«Ничего не случится, если я покемарю… совсем чуть-чуть, — сказал он себе, будто оправдываясь. — Выварить то, что уже в котле и без меня сумеют…».
Но казалось, едва голова коснулась земли, а его уже будили! Казимир злобно оскалился, отмахнувшись.
«Ничего не могут! — в раздражении подумал он. — Ну, что ещё там?».
Однако раскрыв глаза, ведун обомлел, едва ль не потеряв дар речи. Лагерь окутали сумерки, а костры… почти прогорели!
«Сколько времени прошло? Почему не разбудили раньше? Что стряслось? Снова напали?».
Ведун хотел было вскочить, но рука викинга опустилась ему плечо, останавливая. Казимир глянул на Свенельда, лицо нурмана было напряжено, он лишь поднял указательный палец, прижав к губам. Ведун замер, прислушиваясь… и тогда тоже услышал. Сначала ему почудилось, что это шум ручья, мягкий воркующий рокот, катящий мелкие камешки в потоках воды… Но вслушиваясь внимательнее, Казимир понял, что это переступание множества ног. Словно гигантский рак выбрался на сушу и с шелестом, нарезает круги окрест их лагеря. Вокруг было настолько тихо, что каждый шаг ещё незримого существа казался оглушительно громким. Ведун глянул вокруг. Викинги тоже замерли в ожидании, напряжённо вглядываясь в провалы между деревьями. Не успел Казимир порадоваться, что они начеку… как вдруг его глаза увидели такое… отчего поджилки тотчас затряслись. Рыбьей чешуи, которую он накануне щедро рассыпал вокруг, заключая стоянку в кольцо, не было! Кто-то её убрал… кто-то очень умный… и коварный. Видимо, пережитый ужас отразился на его лице, потому, что Ёрунд нервно сглотнул, глядя на ведуна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не веря себе, не чувствуя рук и ног, Казимир поднялся и продолжил работу. Нож снова нарезал травы и ягоды, сбрасывая полученное сырьё в зелье. Он старался подавить собственный слух, силился то и дело не поднимать глаза, в поисках рассерженного водяного, что подкрадывался к лагерю.
«Они перехитрили нас! — кричало сознание. — Беги! Беги, всё кончено!».
Руки окончательно отмерли, став холодными и чужими, рассудок визжал раненной дичью, сердце забилось в самые потаённые и тёмные уголки души, подвывая от страха. Ведуну казалось, что, если водяной не нападёт спустя мгновение другое, он сам с воплями ринется во тьму.
«Лучше так. Лучше сразу покончить с этим. Пусть он заберёт меня… лишь бы не ждать!».
— Я больше не могу бояться! — закричал ведун, окончательно потеряв контроль, ни к кому не обращаясь, заливаясь слезами. — Ну, где же… Давай… Ну!
Тьма вскипела, приходя в хаотическое движение. Там, где ещё недавно ничего не было, закружился водяной смерч, который бил прямо из земли. Он рос прямо на глазах, набирая силу и раздаваясь в стороны. В его силуэте угадывались множественные острые, как копья ноги, две пары похожих на клешни лап и тело, больше всего напоминавшее студень — прозрачная смесь требухи и воздушный пузырь, как у рыбы. Головы не было, шесть щупалец венчали верхнюю часть туловища глазами без век и ресниц. Водяной издал протяжный стон, похожий на чавканье болота… и атаковал.
Дух ворвался в лагерь, сметая частокол, словно тот состоял из невесомых тростинок. Его клешни без труда перерубали древки копий и дротиков прямо на лету. Викинги прыснули в разные стороны, беря чудище в кольцо. Топоры и мечи взмывали в воздух и опускались, оставляя глубокие борозды на истекающем слизью теле, но тварь, словно не чувствовала боли. Водяной метался в стороны, то и дело кого-нибудь хватая, и тогда жуткие клешни рвали людские тела, перерезая прочные кольчуги, как листья. Он ревел, исторгая пар и брызги, и с каждой новой атакой на земле оставались мертвецы. Кони уже были попросту вне себя от ужаса, и людям приходилось уворачиваться ещё и от них, чтобы не получить ненароком удар копытом.
Отойдя от потрясения, Казимир метнулся к телеге, не глядя шаря руками, он подхватил мешок с волчьей ягодой и принялся разминать плоды, бросая в котёл. Пальцы уже давно были изрезаны, отчего ядовитый сок попадал в кровь.
— Плевать, — шептал себе под нос Казимир, не обращая на это внимания. — Уже плевать. Быстрее же, ты, размазня!
Костры едва ли горели, и ведун выхватывал горящие поленья, сбрасывая их под один единственный котёл. Когда пламя вспыхнуло ярче, а варево запузырилась, пятерых нурманов не было в живых, ещё двое тяжелораненые, отползали прочь, зажимая чудовищные раны. Свенельд, Ёрунд и один варяг, имени которого ведун не знал, кружили вокруг водяного, то и дело совершая молниеносные выпады. Чудовище силилось зацепить их, но на ногах остались самые лучшие бойцы и они были намерены дорого продать свои жизни.
Когда жидкость в котле потемнела, Казимир бросил в него сушёные цветки веха, наскоро размятый мякиш бузины и листья дурмана. Он сам не помнил уже зачем взял эти травы и ягоды… Думал, на всякий случай… Но не гадал, что пригодится. Варево почти сразу пахнуло горечью, выбрасывая вверх желтоватые испарения. То, что ведун делал потом, происходило как во сне. Схватив котёл за ухватки, он поднял его, едва на опрокинув на себя… Руки обожгло нестерпимой болью, от чего Казимир пронзительно закричал… Викинги обернулись на него… А ведун уже бежал вперёд… Бежал, спотыкаясь на каждом шагу. Кажется, они всё поняли. Заревев, словно волки, воители набросились на водяного с утроенной яростью, увлекая за собой, а когда от ведуна до чудища осталось шага три, прыснули врассыпную. Казимир уже не мог опрокинуть варево, не хватало сил! Он врезался в спину водяного, толкая котёл вперёд, и упал. Кто-то схватил его…
