Ветка над головой закачалась, осыпав её дождём мелких канзис, перьев и чешуи. Речница пригнулась, спасаясь от шишки, хотела придержать ветку – и встретилась взглядом с чёрной харайгой.
Гнездо ящера – хитро свёрнутые листья, проткнутые прутьями – лежало на развилке ветвей, и существо распласталось поверх, прикрыв сооружение оперёнными лапами. Кесса замерла, но тут же поняла, что харайга её не видит – ящер, повертев головой, успокоился и снова лёг. Речница пощупала крошечное клеймо под ключицей, неуверенно хмыкнула и зашла с другой стороны, протянув руку к хвосту харайги. Ящер не шелохнулся.
«На удачу…» - закусив губу, Кесса дотянулась до макушки харайги. Яркий хохолок был прижат к голове, круглые глаза настороженно блестели, но зубы не сомкнулись на пальцах Речницы – ящер только встряхнулся, будто скидывал с головы прилипший листик. Чёрные перья блестели под рукой.
- И тебе пусть будет удача, - прошептала Кесса, погладив существо по «крылу». Длинные перья с красноватым отливом прорастали из плеч – слишком короткие, чтобы поднять в небо, но голову под ними можно было спрятать. Ящер недовольно зашевелился, наклонил голову, высматривая надоедливый листок или насекомое – что-то, что дотрагивалось до его оперения.
«А ведь этот зверь, если встанет, будет с меня ростом,» - по спине отступившей Кессы запоздало пробежал холодок. «И когти у него – с пол-ладони… Хорошо, всё-таки, что у нас в Фейре они не живут!»
…Ветер дул от замка, и Кесса то и дело оборачивалась – тут, у медленно уходящей в берега Карны, пахло подгнившими ветками, прелой листвой, сырым мхом и терпким папоротниковым соком, а над замком цвело серебристое Древо, и сладкие волны накатывали на лес. Яркие звёзды неведомых цветков зажглись среди листьев папоротника, на ветвях холга набухли красные бугорки, - даже гигантский мох надумал цвести! И везде, разгоняя стаи подрастающих канзис, мелькали круглобокие фамсы. Летучие рыбы потеряли всякий страх – их плавники трепетали у самого лица Речницы, а там, где ветки сплетались гуще, фамсы только что не бросались с налёту на всякого, кто подходил слишком близко. Блестящие гроздья икры, свисающие с ветвей, прилипшие к стволам, выползающие из дупел, тяжелели с каждой секундой. Вейниен с ухмылкой пристраивал к ветке приоткрытый куль, и какой-то фамс уже примерялся, как наметать туда икры.
- Кесса, куда ты? Из этого мальки не выведутся, - сказал старший авларин, махнув рукой на прибрежное дерево. – Разве не помнишь, как выглядит зрелая икра?
- Мы рано вышли, - нахмурилась Речница. – Она тут вся незрелая!
- А я нашёл! – крикнул кто-то из юнцов, вприпрыжку взбираясь на дерево. Не глядя, он перелетал с уступа на уступ, небрежно хватался за прядь мха или свисающий лист – и взвивался на верхнюю ветку прежде, чем ненадёжная опора подводила его. Спрыгнув с дерева, он показал предводителю тяжёлую россыпь крупных икринок. Тот одобрительно кивнул.
«Но я-то не белка!» - надулась Кесса, заглядывая в расщелины под корнями. Там было пусто – фамсы старались подвесить икру повыше, и сильнее всего блестели ветви под самыми облаками, там, где смыкались кроны огромных папоротников. «Туда взбираться – крылья нужны!»
Серебристый мох захрустел, неохотно пропуская Кессу, гнилая ветка хрустнула под ногой. Тут был небольшой холмик, и холг сплетался вокруг него, а на склоне выросло узловатое деревце с кожистыми листьями. Его ветви в жёлтых метёлках соцветий блестели и клонились к земле – икра свисала с них тяжёлыми гирляндами, и фамсы реяли вокруг, оберегая зрелые грозди.
«Ага! То, что надо,» - Кесса с треском вломилась в моховые заросли и потянулась к икре.
- Ссссу-у-урррх!!!
Деревья и мхи пригнулись до земли, клочья листвы и мелкие медузы полетели во все стороны. Над зарослями вздымалась серо-зелёная гора. Кесса, оцепенев, смотрела на неохватное мохнатое брюхо и огромные когтистые лапы. Ящер с рёвом шагнул вперёд, вскидывая когти. Случайно задетое деревце хрустнуло и надломилось.
- Шши-иурх, шшши! – зашипело за спиной, чья-то рука вцепилась Кессе в плечо. – Знорка, не опускай взгляд! Медленно отходи… очень медленно и спокойно! Хсссс, хссу-уршши-и, хшши-и!
Зурхан наклонил голову, громко зашипел, нехотя опуская когти. Кесса, с трудом оторвав от них взгляд, попятилась. Светло-зелёные, как молодая трава, немигающие глаза следили за ней. Ящер шумно вдохнул, пригнул голову ещё ниже – у него была длинная шея, он и до брюха достал бы носом – и заревел. У Кессы зазвенело в ушах, она хотела кинуться наутёк, но эльф перехватил её и затолкал за самый толстый из папоротников. Авларин-предводитель шагнул вперёд, поднял руки и зашевелил растопыренными пальцами.
- Шшшу-у-ушш, урррх…
- Знорка, не стой пнём! – сердитый эльф потянул её за собой. – Пригнись!
- Оно его сожрёт! – Кесса запоздало рванулась к предводителю, но мох уже сомкнулся за ним – теперь над кустами возвышался только серый силуэт ящера. Земля мягко дрогнула, закачались ветви, - зверь уходил, но ещё слышно было приглушённое шипение и странные рокочущие вздохи.
- Идём, идём! – эльф тянул Речницу за собой сквозь мох, пока не выбрался к воде. Там, на оставленных половодьем почерневших ветках, его ждали ещё двое Детей Намры, и третий как раз выходил из кустов. Все смотрели туда, где исчез предводитель, и Кесса поёжилась от запоздалого ужаса.
- Надо в замок, взять оружие… - начала было она, но под взглядами авларинов замолчала на полуслове.
- Так вот где Хишиг устроила гнездо, - покачал головой один из эльфов. – Не было бы вреда птенцам! Водяные змеи не пропустят её пригорок.
- Куда смотрели дозорные?! – нахмурился другой. – Если бы мы знали, что она тут сидит, не тревожили бы её лишний раз.
Кесса изумлённо мигнула, посмотрела на авларинов – на их лицах не было страха, только смущение и досада.
Мох закачался, пропуская старшего из эльфов. Он, целый и невредимый, вышел на берег, нашёл взглядом Кессу, облегчённо вздохнул и присел на корягу.
- Как там Хишиг? Ты видел гнездо? – эльфы обступили его с вопросами, и Кесса подошла поближе, хоть ей и было не по себе.
- Успокоилась, - ответил авларин. – У неё пять яиц. Отец бродил на том берегу, но на шум вышел к воде. Когда всё разъяснилось, ушёл обратно. Хишиг здорова, и яйца тоже.
- Хорошо было бы перенести их ближе к стене, - сказал один из младших эльфов. – Хишиг каждый год гнездится по таким дебрям, где
