к вам просьба.
— Слушаю вас, милорд, — учтиво поклонился Альфред. Было странно видеть, как взрослый мужчина признаёт превосходство маленького мальчугана, но, видимо, таковы тут порядки. Ведь Тимоти — наследник майората и графского титула, тогда как Альфред всего лишь «сэр»…
— Я хочу пойти в похоронной процессии рядом с матушкой.
— Вы знаете, что это невозможно, милорд. Ваша матушка последует за процессией позади вас и меня.
— Это мой отец в гробу, в катафалке, и я желаю, чтобы моя матушка, леди Маргарет, шла рядом, — упрямо повторил мальчик.
— Милорд, вы прекрасно знаете правила. Утверждаю ещё раз: ваше желание невыполнимо.
— Тимоти, ничего страшного, я пойду там, где укажет твой дядя, — я с улыбкой тронула сына за плечо. Он поднял на меня большие глаза и наморщил лоб:
— Но я так хочу, матушка!
— Ваше воспитание! — снова презрительно сказал Альфред, и от его тона мне даже стало немного стыдно. Впрочем, я быстро прогнала это идиотское ощущение, вскинула голову, чтобы почувствовать себя выше наглого деверя, и ответила предельно холодно:
— Моё воспитание призвано сделать из вашего племянника хорошего человека. Так что радуйтесь, что именно я занимаюсь мальчиком.
Из его глаз разве что только искры не посыпались от злости, а пальцы на руках подозрительно скрючились, наверное, чтобы меня удавить, но я услышала голос Нокса из-за спины:
— Альфи, рад, что ты смог приехать.
Обернувшись с достоинством, я уставилась на дворецкого, потом окинула его взглядом с головы до ног и, кажется, даже весьма неинтеллигентно раскрыла рот.
Мамо, родите меня обратно!
Это мой мужчина? Это мой любимый? Боже, его срочно надо спрятать ото всех присутствующих и даже отсутствующих дам! В качестве превентивной меры!
Никогда не думала, что килт — это так красиво на мужчине. Раньше мне казалось, что это просто юбочка, а под ней гольфики. Однако Нокс обладал великолепными ногами — стройными, мускулистыми и жилистыми там, где это было необходимо. И гетры под килтом смотрелись мужественно, и колени выглядывали соблазнительно. А этот красный мундир с белыми ремнями? А клетчатый плед на одном плече? А берет с помпоном и кокардой?
Обожекакоймужчина…
Но Альфи разрушил всё очарование и умиление в один момент, скривившись:
— Фелтон, зачем ты раскрыл своё инкогнито? Я же послал тебя собрать доказательства виновности Маргарет!
Я уже хотела возмутиться, но почувствовала на локте пальцы Нокса и заткнулась.
— Поверь, моё расследование здесь закончено. Все доказательства собраны, не хватает лишь мелких деталей.
Фелтон, мой прекрасный Нокс, говорил спокойно и уверенно. Альфред же нервничал, его пальцы на трости побелели:
— Значит, это она убила Монтегю!
— Стоящая перед тобой женщина не причастна к смерти твоего брата.
Тонко, очень тонко! Не «леди Маргарет», а «эта женщина». Вряд ли, конечно, Альфред поймёт, но зато Нокс не солгал.
— Кто его убил, Фелтон?
— Я всё объясню тебе позже, — Нокс бросил на меня мимолётный взгляд и приобнял Альфреда за плечо: — Пока что давай проводим Монтегю в последний путь.
Траурная процессия после выезда из поместья растянулась на километр. Впереди неспешные лошади тащили катафалк, перья развевались в воздухе, копыта мягко и глухо отбивали реквием по покойнику. За мрачной каретой шли Альфред и Тимоти. Оба — со скорбно согбенными плечами. Хотя, полагаю, мальчик не любил отца, но традиция скорбеть должна была быть соблюдена.
За ними тащилась я, собирая тонкой подошвой ботиночек все камешки на немощёной дороге и подметая пыль и грязь кружевным подолом нового чёрного платья. Креповая вуаль, которую нацепила на меня Лили поверх шляпки, почти не пропускала воздух, и я то и дело приподнимала тряпочку, чтобы отдышаться, делая вид, что промокаю слёзы утраты. Конечно же, мне плевать с высокой колокольни на почившего в бозе графа, но знать этого не должен никто, кроме Нокса.
Он шёл чуть поодаль, за моей спиной. Я слышала его шаги, чувствовала его дыхание, ощущала затылком его взгляды. И во всём теле рождалась дрожь от воспоминаний сегодняшней ночи.
Он спас меня от тюрьмы дважды. Один раз — от позора. И несколько раз — от пронзительного одиночества в неприветливом мире, созданном мужчинами для мужчин и никак не для женщин. Нокс понял меня, понял всё, что произошло со мной, и поверил в мою невиновность. Подарил мне главное — уверенность в завтрашнем дне.
Я буду жить, несмотря на то, что это не входит в планы настоящей графини.
Ноги уже начинали болеть, когда наша процессия наконец вошла в Уирч. Люди высыпали на улицу, стояли у порога, провожая взглядом катафалк. Я искоса наблюдала за ними, и мне показалось, что никто не жалеет о графе. Наоборот, как и Тимоти, вассалы вышли удостовериться, что их локальный сюзерен точно помер. Судя по обрывочным высказываниям, которые мне удалось уловить, лорд Берти не был образцом добродетели и смирения, а скорее говном был последним, жестоким бескомпромиссным землевладельцем.
Отпевали лорда в церкви, и я едва выстояла всю церемонию. Звуки старенького органа и звонкие мальчишеские голоса хора отчего-то умилили, хотя я никогда не была настроена религиозно. А тут… Чуть даже не всплакнула, но вовремя удержалась. Лорд почил, давайте его уже похороним и забудем.
Когда уже захотелось упасть в обморок, чтобы меня вынесли из церкви, сзади раздался шёпот:
— Леди Маргарет, когда мы выйдем после церемонии, попросите Альфреда позволить вам поехать в Ландрен.
— Зачем? — удивилась я и хотела обернуться, но Нокс велел совсем тихо:
— Стойте как стоите. Скажите, что вы должны дать показания следователю о том, кто убил вашего мужа. И постарайтесь, чтобы как можно больше людей услышали это!
— Зачем? — упрямо повторила я.
— Я так понимаю, что вы знаете, где ваше тело и душа настоящей графини. Нам нужен маг, который произвёл замену. Мы выманим его из укрытия, ясно?
Я кивнула. Выманим-то мы выманим, но на живца. А живец кто? Я.
Вот спасибо, добрый человек, а я-то тебе поверила…
— Не бойтесь, я всё время буду рядом, леди Маргарет, с вами ничего не случится.
Выдох.
