На линии воцарилось долгое молчание.
– Что ж, – стараясь казаться спокойным, сказал Эдвин, – это хорошо.
– Ты его знаешь, очень близко, – лукаво продолжала Диана.
– Вот как? – «Сукин сын!» – послышалось ей в его напряженном молчании.
– Да. – Она заставила его немного потомиться в неизвестности. – Ты видишь его каждый день.
– Хочешь сказать, что он полицейский? – уточнил Эд.
– Детектив.
– В моем участке?
– В твоем зеркальце для бритья, – рассмеялась Диана.
Он не поддержал ее беззаботного веселья. Эдвину требовалось какое-то время, чтобы перестроиться.
– Диана, – произнес он сдержанно, – ты дразнишь меня. Ты ведь понимаешь это?
– Чем это? – кокетничала Диана.
– Начинается с буквы «С».
– Что ж, может быть.
– Правда?
– У меня такое странное ощущение…
Долгая пауза…
– Какое ощущение? Что ты чувствуешь сейчас, когда мы разговариваем? – допытывался Эд.
– О… – Ее рука вышла из-под контроля. Ее рука сбилась с пути, не зная, где остановиться. – Такое странное ощущение… Здесь… и здесь… и…
– Может, помочь тебе отыскать? Я мог бы подъехать…
Теперь напряженное молчание воцарилось на другом конце линии, в квартире Дианы. Рука остановилась, разум прояснился, мысли и чувства успокоились.
– Нет, – ответила она твердо. – Завтра мне рано вставать… Нет – уже сегодня.
– Уверена?
– Уверена. Но… Скоро. Очень скоро. – Она чмокнула в трубку, посылая ему прощальный поцелуй. – Спокойной ночи, Эд. Спасибо.
Он еще продолжал что-то говорить, пока Диана вешала трубку, но она не разобрала слов. Не важно: это были добрые слова. Она уверена в этом.
Только взглянул на эту вещь, сразу понял: то, что надо.
– Эта военная форма, – говорю Максин, – что-то новенькое.
– На прошлой неделе ездила на аукцион в Лос-Анджелес, – пояснила Максин. – Несколько театральных студий устраивали большую распродажу. На таких аукционах обычно я и приобретаю большую часть своего товара.
Офицерская форма времен Второй мировой войны. Капитан сухопутных войск: комплект с кобурой, ремнем, патронташем, амуницией и фуражкой. Это просто для меня!
– Вместо фуражки можешь получить каску. – Максин показала ее. – Можно носить с фуражкой, можно – с каской.
Каска проржавела и покрыта камуфляжной сеткой: это неинтересно. Примеряю фуражку. Она в самый раз.
– Меняю, – говорю Максин, доставая из сумки платье Алисы Морни.
– Ты хочешь форму?
– Хочу забрать форму.
Она уставилась на меня своими коровьими глазищами.
– Ты такой привлекательный. Знаешь об этом? – замурлыкала Максин. – Поцелуй меня.
– Харли станет ревновать.
– А, Харли… Зачем тебе военная форма?
– Для любительского спектакля.
– Можно прийти посмотреть?
– Нет.
– Почему – нет?
Поскольку я не отвечаю, она, скрестив у меня на плече обе руки, целует меня в шею. Отталкиваю ее, но не очень энергично и беззлобно. Максин в порядке, просто не в моем вкусе, вот и все.
– Знаешь, я собиралась стать актрисой, – говорит она застенчиво. – Может, я могла бы помочь вам репетировать, дать полезный совет.
Она все сильнее сжимает мое плечо. Одна рука медленно ползет к моей талии. Высвобождаюсь из ее объятий и снимаю с вешалки форму.
– Лучше сначала ее примерить, – объясняю Максин.
В примерочной задаю себе вопрос, как мне быть с Максин. Она была в прошлом такой же актрисой, как я электриком: сказки все это. Я попал в трудное положение с этой женщиной, но она мне все-таки нравится, и, главное, она мне полезна. Любуясь собой, кручусь перед зеркалом. Надо отдать должное: от Максин действительно много пользы.
Хотел прямо в форме выйти из магазина, но побоялся промокнуть. Переодеваюсь в свое собственное платье и прошу Максин выписать мне счет. Она предлагает пойти вместе с ней перекусить, но я уже опаздываю к доктору Диане.
Сегодня Диана удивила Джулию: попросив ребят успокоиться, она обратилась к группе, стремясь привлечь к себе внимание пациентов:
– Я хочу кое-что сказать вам. Пожалуйста, выслушайте меня внимательно.
Рамон, Джесси, Малыш Билли и Тобес, возившиеся в разных концах игровой комнаты, по-разному отнеслись к ее словам.
– Нам с вами предстоят трудные времена, – начала Диана. – Нами интересуется полиция.
– У меня уже начались трудности, – отозвался Рамон. – Это из-за убийства, да?
– Да. Кого еще навещала полиция? – обвела глазами комнату Диана.
Остальные отрицательно покачали головами. Диана повернулась к Рамону:
– Пожалуйста, расскажи нам обо всем, что знаешь.
Он с готовностью начал выкладывать все, что произошло. Пока он рассказывал, как к нему ворвались эти свиньи, перевернули все вверх дном в его комнате, напугали его маму и подсунули марихуану за его кровать, она внимательно вглядывалась в их лица. Доктор Диана старалась понять, как они воспринимают рассказ Рамона. (Плохо.) «Как странно, – размышляла она, разглядывая их лица, – что у каждого из этих мальчиков можно отметить по меньшей мере одну черту, характерную для облика маньяка-убийцы».
Рамон, который сейчас рассказывал о посещении его дома полицией, получил в детстве удар по голове. Он пролежал без сознания много дней и лечился не один месяц, пока окончательно поправился. По статистике, значительное число убийц-маньяков также в детстве имели серьезную травму головы.
Джесси все время витает в каком-то фантастическом мире. Он никогда не приспособится к окружающей его реальной жизни. Неудавшаяся попытка изнасиловать свою собственную сестру выявила явную склонность к жестокости. Это – мальчик из неблагополучной семьи. Из четырех ребят он наиболее соответствует облику маниакального убийцы.
Малыш Билли немало страдал в детстве сначала от жестокости своего отца, потом – мачехи, а потом – вереницы сожителей своей матери. В характере Билли было что-то, что вызывало агрессивность со стороны старших во возрасту. Чего он только не пережил: его били, резали, пытались поджечь.
Тобесу в детстве тоже доставалось от пьяного отца. Вырос он в страшной бедности, порой не зная, где добыть себе пропитание. Он рассказывал, что над ним издевались в школе, хотя его школьное досье до сих пор так и не найдено, и Диана чувствовала, что это совсем не случайно.
Рамон закончил свое повествование.
– Мне жаль, что полиция доставила тебе столько неприятностей, – сказала Диана, – но им сейчас тоже приходится несладко.
– Поэтому они и подсунули мне травку, верно? – с вызовом в голосе спросил Рамон.
– Рамон, я ни на одну минуту не верю, что тебе подсунули травку. Посмотри в лицо фактам: многие люди курят травку, некоторых ловят с поличным; и все же – это не самое худшее, что с тобой может приключиться. Травка – это неприятно, конечно. Но это же не убийство, правда?
– Конечно, переживу, – улыбнулся Рамон.
– Ты переживешь, – продолжала Диана. – Теперь, ребята, вспомните, о чем только что рассказал Рамон? Полицейские интересовались, нет ли у него моих визитных карточек.
Все внимательно слушали и кивнули ей.
– На то есть причина. Я знаю какая, но сказать вам пока не могу. Поверьте мне на слово, им нужно выяснить все об этих карточках.
Воцарилось молчание.
– Почему полицейские подозревают кого-нибудь из нас? – с негодованием спросил Тобес. – Почему нас обвиняют во всех смертных грехах?
Остальные одобрительным гулом поддержали его.
– Вы знаете почему, – ответила им Диана. – Полицейские хотят облегчить себе жизнь. На вас заведены дела, и вы еженедельно должны являться ко мне. Так что давайте не притворяться, будто вам что-то непонятно, ладно?
После паузы головы снова вразнобой закивали.
– А теперь не хотите ли рассказать мне что-нибудь еще?
В молчании, которое последовало за ее словами, четверо молодых людей обменялись между собой многозначительными взглядами. «Кто первым расколется?» – наблюдая за ними, думала Диана.
Рамон поднял руку.
– Вы помните голую девчонку? – начал он.
– Какую голую девчонку?
– В тот день, когда женщина помчалась к скале. – Он обвел руками воображаемые округлости на груди и резкими движениями показал, что тогда случилось. – Шум, крики, помните?
– И что из этого? – не понимала Диана.
Рамон рассказал, как было задумано совершить нападение на ее сумочку, и «голая девчонка» им здорово в этом помогла. Однако Диана слишком быстро вернулась, так что Рамон был застигнут врасплох с визитками в руках. Вот он и поделил их между остальными ребятами. Лицо Дианы сохраняло каменное выражение, но ей страшно хотелось рассмеяться, громко, с облегчением. Еще одна тайна наконец раскрыта.
Но ведь у каждого из них были теперь ее визитки.
