«Па д'арм», где один рыцарь бросал вызов любому, кто желал попытаться за определенное время победить его (целью был мост или проход, который «охранял» рыцарь), был одним из вариантов поединков, очень популярных у дворянства в XV веке.
Игра в поло (игра персидского происхождения) была очень модной в аль-Андалусе, но ей, похоже; не очень интересовались христианские рыцари. Они в конце Средних веков, в свою очередь, охотно играли в так называемую «игру с дротиками», представлявшую собой имитацию боя против мусульман, где две команды всадников преследовали друг друга, используя свои собственные тактику и хитрости.
ШАХМАТЫ
Среди различных игр шахматы были, несомненно, игрой правителей, так как они делали разум «ловким» и служили подготовкой к ведению дипломатии и даже войн. Привнесенная с Востока в аль-Андалус в IX или X веке, игра в шахматы распространилась на всем полуострове, как на мусульманских, так и на христианских территориях. Эта азартная игра могла даже выполнять политическую и военную роли: после поражения в одной из партий король Альфонс VI Кастильский отдал визирю Севильи Ибн Аммару территории, которые занимал.
В XIII веке Альфонс X Мудрый составил трактат по теории шахмат, который включал в себя разбор 103 шахматных задач. Кроме пешек (peon, что в переводе значит пехотинец), игровые фигуры включали в себя короля, советника (вместо нынешнего ферзя), двух слонов (alfiles), двух лошадей и две башни (roques), которые получили свое имя от птицы Рух, упомянутой в истории Синбада. Победителем считался тот, кто окружал или оставлял в одиночестве короля противника.
И мужчины, и женщины играли в шахматы. Из старинных миниатюр видно, что в них играли мусульмане и даже монголы; характерно, что этот символический бой мог символизировать как войну, так и любовь.
ИГРЫ
Совершенно законно предаваться игре для развития гибкости ума, однако это же запрещено делать на деньги. Несмотря на эти предостережения, многочисленные партии заканчивались ссорами, насилиями, и, что еще хуже, богохульством.
Но любовь к игре сильнее всего — «вся наша жизнь — игра, случай, кости, карты, мячи, кубики, игральные доски», — говорил Антонио де Феррарис, и христианские короли довольствовались тем, что, накладывая на игру внушительные пошлины, регламентировали ее.
Первоначально игры с мячом играли лишь молодые люди. В XIII веке в них играли на обширных лугах при помощи бит, которыми отбивали брошенный мяч (pella или pelota), или клюшек, которыми пытались забить мяч в ворота (chueca), это были предшественники современного бейсбола и хоккея. Но мячи могли быть более тяжелыми, чтобы развлекать игроков более старшего возраста. С конца XIV века в Валенсии в мяч играли двумя командами, игра проводилась на длинной улице в присутствии многочисленных зрителей, которые делали ставки на игроков. Но опасности, которые эти игры представляли для прохожих, и насилие, которым они сопровождались, быстро повлекли за собой муниципальные запреты, которые, впрочем, не соблюдались.
Игры в кости, многочисленные и очень разнообразные, тоже были очень популярны, они велись на деньги. Все испанцы, дворяне, священнослужители, горожане, крестьяне, христиане, мусульмане и евреи, казалось, отдавались им со всей возможной страстью. В них играли при дворе королей Наварры, в церквях и тавернах. Настольные игры (tablas), в которые играли на специальных досках при помощи фишек различных цветов и восьми- или семигранных кубиков, также были очень разнообразны: во второй половине XIII века их существовало около двадцати.
Кости и настольные игры могли легко стать пороком. В конце XI века севильский кади Ибн Абдун утверждал, что надо запретить «игры в шахматы, триктрак и шашки», так как «играть в них — это грех». В Кастилии закоренелые игроки, шулеры и профессиональные игроки были известны под именем tahuresr, в 1276 году специальное королевское постановление регламентировало заведения для игр (tahurerias), чтобы свести на нет богохульство, обман и насилие, чтобы внушить уважение к соблюдению правил и оплате долгов, запретить играть священнослужителям.
Игры в карты также проникли на полуостров через мусульманскую Испанию. Карты (na'ib или naipes), мастями которых были чаши, денье[70], шпаги и посохи, были моментально приняты повсюду. Их запретили для христиан в Арагоне в 1320 году, но они не перестали быть популярными. В Сарагосе в XV веке соседи собирались вечером на улице, чтобы поболтать и сыграть в карты. В XV веке в Валенсии часто случались ссоры, вызванные игрой в карты. В высоких кругах, напротив, игра зачастую приукрашивалась, и на картах могли даже написать куртуазные стихотворные поэмы.
X. ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ
Испанец времен Средневековья был, прежде всего, личностью. Будь он христианином, мусульманином или евреем, он знал, что есть только один Бог, который и создал его по Своему подобию; он знал также, что только от него самого зависит, получит ли он вечное спасение. Перед лицом закона испанец также был личностью: он имел права, имел обязанности и был единственным ответственным за свои слова и свои поступки.
Но эта личность не жила изолированно. Она была частью сообщества, которое обеспечивало ей условия жизни и защиту, а также требовало взамен сотрудничества. Эта «социализация» начиналась с интеграции в религиозное сообщество. Обрезание или крещение, эти религиозные действия вписывали вновь прибывшего в ту или иную группу (он принадлежал к той или иной семье, был чьим-то сыном, чьим-то крестником), и она давала ему имя, а следовательно, и общественное положение.
Вся жизнь индивида, таким образом, проистекала внутри более или менее обширных групп, начиная от семьи и церковного прихода и кончая городом и королевством, проходя через профессиональную корпорацию, братство или церковный орден. К изолированной личности испытывали недоверие: речь, несомненно, могла идти о бродяге, грубияне или злоумышленнике, другими словами, о ком-то далеком от цивилизации. Единственными, кто не попадал под это правило, были правители (власть, по определению, считалась чем-то, что не могло быть разделено ни с кем) и отшельники, посвятившие себя исключительно Богу.
Для жизни в обществе требовалось обучение. Испанцы времен Средневековья были в этом убеждены, и этому уделялось большое значение: дети получали образование, которое посредством педагогических и мнемотехнических[71] методов должно было предоставлять им материальные и духовные знания для того, чтобы сделать из них членов сообщества.
Нормальные условия жизни предоставлял город. Как и все жители Средиземноморья, жители Иберийского полуострова испытывали чувство презрения к «мужланам». Именно в городе испанцы, богатые или бедные, благородные, торговцы или земледельцы, выбирали себе место жительства, вступали в брак, имели свой дом, принимали участие в жизни своего сообщества, находили возможности для развлечений, короче говоря, могли проявить себя такими, какие они есть. Для них известность лежала в основе всего: только общественное мнение делало человека благородным, уважаемым или порочным, святым или преступником. Поэтому тот, кто решался переехать из города в город, должен был предоставить свидетелей условий или образа жизни, на которые он претендовал.
Испанец, таким образом, жил на виду у других. Жилище, в котором он проживал, и костюм, который он носил, отражали ту роль, которая предназначалась ему в сообществе. «Не красьтесь», — призывали моралисты женщин, так как макияж считался подлогом, желанием показаться не тем, кем человек является на самом деле, изменить то, что было создано Богом. Но значимость общества не исключала социальной подвижности. Тот, кто развил в себе какой-то талант, мог заставить его приносить доход: Сид, своими собственными силами завоевавший королевство, не был только персонажем романа. Точно так же тот, кто заполучил состояние или, наоборот, впал в нищету, не терял одновременно с этим своего достоинства. В конечном итоге все, что происходило с человеком, было угодно Богу: «общественное мнение» лишь констатировало факт.
Будучи личностью внутри общества, житель Иберийского полуострова гордился тем, что он испанец. Это была гордость, которая многими воспринималась как высокомерие. Испанец не являлся человеком короля. Он принадлежал, прежде всего, своей земле, на которой он родился, которая «естественно» была местом его происхождения: он считался гражданином того или иного королевства. И когда он порывал со своим королем или изгонялся, он «денатурализировался». Выше всего испанец ставил свою честь.
ИМЕНА
