что значит «разрываться изнутри». У меня был муж, которого я по-своему любила. У меня был мужчина, к которому отчаянно тянуло. Которого я тоже любила, но вопреки законам чести. Я ведь не изменница, по сути, но стала преступницей. Пока только в мыслях. Пока. Мне бежать нужно, но я покорно ехала с ним, пряча глаза. Боялась, что Барсов прочтет в них все, что так тщательно прятала от него. Только бизнес, ничего личного. Только бизнес, ничего личного. Это стало моей мантрой.
— Ну как? — спросила, когда приехали в резиденцию Шенонсо. Здесь без преувеличения было невероятно роскошно: мы словно бы оказались в Версальском дворце с его садами, фонтанами и зелеными лабиринтами. Летом они предлагали устроить торжество на воздухе: для этого установлен умопомрачительный шатер. У меня не было слов, а у господина Барсова?
— Не плохо, — осмотрелся он. — Весьма и весьма.
— Это все?! — воскликнула я. Мужчины! С эмоциями не дружат вообще!
— Ты хочешь устроить аукцион. Расскажи, — резко переключился. Интерьеры его, очевидно, не сильно волновали.
— В «Доме с маяком» мы собрали рисунки и поделки детей, чтобы гости не просто положили конверты в урну, но точно понимали, кому помогают. Это тронет всех, у кого есть сердце, — подытожила я.
— Ты любишь детей? — неожиданно спросил Макс.
— Да. А ты? — я не планировала узнавать, но все же…
— Не знаю, — немного растерянно ответил. — Наверное. Трудно судить, когда своих нет.
У меня в горле тугой комок образовался. Своих нет… Как все это грустно. В этом была и моя вина, но что я могла? Разве что на аборт отправиться. Максу тогда не нужны были дети. А сейчас… Я этого не знала и вряд ли узнаю. У Матвея есть отец, а у меня муж.
— Ты очень любишь сына?
— Конечно! — не раздумывая, воскликнула. — Почему ты спрашиваешь?
— Когда ты говоришь о нем, то вся светишься. Такая красивая сейчас… — он, не стесняясь, ласкал меня глазами. — Как ангел.
— Не смотри на меня так… — шепотом попросила. — Пожалуйста…
Я сама отвернулась, руками себя обняла: связать пыталась как буйнопомешанную. Никогда во мне не было столько противоречий. Столько отчаянного желания не иметь совести и морали. Быть падшим ангелом. Грешницей. Любить — не грех. Любить не мужа — на небесном суде меня признают виновной.
Максим подошел, остановился совсем близко. Не касался меня, но по позвоночнику пробежала огненная волна. Я хотела принадлежать ему. Все мое существо кричало об этом. Это чувство жрало меня, выедало изнутри. Ломало прежнюю Дину и создавало другую женщину — незнакомку, которая готова играть в запретные игры. Хорошая девочка стала плохой. Сердце билось навстречу губительной связи. Я боролась. Я все еще пыталась выстоять, но, кажется, проигрывала…
— Дина… — простонал Макс, с обескураживающей мягкостью пальцами лаская мои плечи. — Дюймовочка моя… Мы же с ума сходим…
Я откинулась ему на грудь, глаза прикрыла. Как же это прекрасно — просто чувствовать его тепло, силу, стук сердца. Руки на моих бедрах, горячие губы на шее, возбужденную нетерпеливость…
— Макс… — хрипло вздохнула, когда резко развернул и губы жадно накрыл. Мы стукнулись зубами, языками встретились, лихорадочные поцелуи возвращали с обжигающей страстью. Это было выше меня. Сильнее, чем он. Это были мы. Оголенные, открытые, безумные.
У меня звонил телефон, не переставая, обреченно. Это муж. Но я пропала в водовороте грешных страстей. Безжалостно и беспощадно.
— Мы не должны… — из последних сил остановиться пыталась. — Я не могу так…
— А как, Дина? — он не целовал меня больше, но и от себя не отпускал. — Как?!
— Никак… — я попыталась высвободиться, но так вяло, что стало морально невыносимо от своей слабости.
— Ты нужна мне. И это совсем не про секс.
Да, я ощущала его эрекцию, но также чувствовала, что это вторично. Между нами больше, чем страсть и влечение. В ЕГО взгляде намного больше.
— Я хочу всю тебя, Дюймовочка. Хочу жить с тобой, любить, детей.
— Но у меня уже есть семья! Есть муж и сын!
— И что?! — нетерпеливо воскликнул. — Если ты чувствуешь, то же, что и я, то почему мы должны отказываться от нашего счастья?
— Но…
— В нашей стране не запрещены разводы. А мальчик… — Максим нежно обвел контур моего лица. — Сколько ему?
У меня сердце подпрыгнуло к самому горлу, а тело одеревенело в его объятиях. Я не могла соврать. И правду сказать тоже не могла.
— Десять.
— Десять? — нахмурившись, повторил он.
— Будет.
Ему будет одиннадцать, но я не готова признаваться. Может быть, пока, а может, вообще.
— Матвей уже большой, он поймет. А я постараюсь стать ему другом.
Другом. Боже, это все какой-то жуткий оксюморон! Я нервно и испуганно рассмеялась, высоко, совсем неестественно. Как же я попала в такую ситуацию? Меня могут не простить трое мужчин, включая сына.
— Макс, ты такой… — я только головой покачала. На словах это все очень легко и просто. Но в жизни сложнее. Намного сложнее.
— Нас Женей многое связывает. Он был рядом, когда мне было трудно. Я безмерно благодарна ему…
— Живешь с ним из благодарности? — Максим саркастично приподнял бровь. — Ему самому не противно держать тебя этим?
Стало неприятно. И обидно. Я высвободилась из его рук и отошла, подбородок высоко подняла, прежде чем сказать правду:
— Если ты думаешь, что мой брак — формальность, и я ничего не чувствую к мужу, то ошибаешься. Он мой муж во всех смыслах. Во всех, понимаешь?
— А между нами что?
— Я не знаю…
— Ну так определись! — раздраженно воскликнул Макс.
— Знаешь, наверное, нужно не Владу убирать с проекта, а меня.
— Дина, — он стремительно бросился ко мне, к себе привлек, — не нужно.
— Отвези меня в офис.
— Дюймовочка…
— Ладно, — сбросила его руки, — сама доберусь.
Сумку схватила и, не оборачиваясь, к выходу пошла.
— Подожди, — Макс догнал меня уже на летнем солнце. — Прости, — криво усмехнулся. — Некоторые вещи просто невозможно принять.
Я больше не убегала, наоборот, смотрела на него, запоминала мужественное лицо, запах, чувства, которые испытывала, находясь рядом.
— И ты прости… Я не имею права отвечать тебе. Наверное, я и вправду шлюха.
— Будь ею для меня, — он коснулся моих волос, за уши локон заправил. — Просто знай, что ты мне всегда нужна будешь, но я приму любой твой выбор.
Я не поверила. Максим это понял.
— Постараюсь принять.
Свою жизнь я никогда не считала скучной и пресной. Я родила ребенка от одного мужчины, вышла за другого. Мой муж практически Отелло — откуда взяться скуке?! Теперь ко всему добавился первый мужчина, и он бередил во мне те струны, которые, казалось, никогда уже
