Ты обладаешь чудесной, изумительной силой, медленно проговорил он. Ты чувствуешь дальше и шире меня.
Я неплохо обучена, объяснила она, и долгое время провела у Врат. Без них я ничто.
Ты нечто, отметил верховный жрец Эндроса, и пришло время это признать.
Почему теперь? спросила она. Почему здесь?
Потому что я так хочу, сказал Айбуран. Потому что ты изучаешь Гильдию и Врата, потому что твоя сущность внушает тебе беспокойство. Не давай отдыха никому из нас, когда приходит пора бить тревогу.
Даже тебе? Она и сама услышала, как фальшиво звучит ее голос.
Даже мне, жестко сказал Айбуран. Конечно, я старый ревнивец. Будь я поменьше ростом, я стал бы, наверное, очень злым. Да и кто ты, собственно говоря, такая? Нерадивая жрица, рыбачка, простолюдинка. Как ты смеешь на равных беседовать со мной? Ты ведь и прежде осмеливалась возвышать свой голос в присутствии важных персон... Она покраснела от стыда. Щеки ее запылали.
Жрица, вновь усмехнулся Айбуран, но голос его зазвучал неожиданно серьезно, не давай таким мелочам, как происхождение или низкий ранг, становиться щитом между тобой и истиной. Если твоя сила говорит тебе, что надо молчать молчи. Если она велит тебе действовать действуй. Не обращай внимания ни на что. Если тебе понадоблюсь я, зови, и я приду на твой зов, где бы я ни был. Вэньи пересела на другой обод, окружавший фонтан. Тело ее, и душа, и разум сопротивлялись сказанному. И в то же время слова Айбурана, как сильный порыв ветра, шумели в ее сущности. Маленькая жрица, неумелый маг она сидела здесь, вздрагивая от холода, несмотря на одуряющую жару, и чувствовала, что в ней прорастает нечто большее. Много большее, чем то, что она имела. Может быть, даже выше и шире императорской власти. Тело ее знало, что нужно умерить этот порыв, но оно опоздало. Это нужно было делать до того, как она вступила на свой путь, до того, как ее лоно взрыхлила мужская плоть, до того, как жрецы набросили на него свои сети. Отчего он посмеивается, этот неповоротливый, толстокожий маг? Все знают, кто согревает его постель, к какому алтарю он бредет после ночных песнопений. Все, кроме Эсториана. Дети не должны знать, как их родители утешаются во вдовстве. Мать каждого мужчины святая, сестра каждого мужчины девственница. Она внезапно очнулась.
Мне пора на дежурство. Она не смотрела на Айбурана. Он все знал и все понимал, этот волосатый и неуклюжий медведь. Врата отдыхали. Так, как они это умели. Без сновидений, тревожащих потусторонние пространства. Опора и оплот. Тропа к сердцу мироздания. Твердыня, возвышающаяся над пиками самых высоких гор. Аккумулятор грозной, неодолимой силы. Это сила вначале создала Врата, потом подарила императрице Варьяна наследника, потом предала магов, служивших ей. Саревадин стала проводником изливающейся из Врат воли. Но не раньше, чем маги убили ее мать и тестя матери и довели ее собственного отца до сумасшествия. Она не просила магов и впоследствии никогда не верила им, она лишила Гильдию своего покровительства. Гильдия распалась, жрецы Эндроса заняли освободившееся место, но не сумели превзойти своих предшественников. Энергия, исходящая от этих Врат, была столь мощной, что каждую ночь возле них дежурили три опытных жреца. Днем хватало двоих обычных: солнце нейтрализовало избыток силы. Сейчас напарницей Вэньи была асанианская девочка, молчаливая и застенчивая. Девочка нравилась Вэньи. Горячая и пугливая, как молодой зверек, она обладала яркой, поющей сущностью, контрастирующей с ее унылой внешностью и блеклой одеждой. Их голоса вознеслись к Вратам, детский легкий, почти бестелесный, и женский глубокий, грудной. Слияние в песне рождало взаимную связь. Они смешались в молитве, довольные такой близостью. Небо вдали за храмом было подобно низко нависшей крыше. Действительно хорошо , подумала Вэньи. Жара почти спала. Она могла свободно дышать. Люди перестали давить друг на друга, предрасположенность их к насилию утихомирилась и тлела, словно огонь под пеплом. Сила Вэньи почти без ее вмешательства раздвоилась. Часть ее шла на охрану Врат, другая простерлась над городом, вникая в его настроение. Она бросила взгляд на асанианскую жрицу. Веки девочки были опущены, демонстрируя показное смирение. Обычное состояние асаниан. Кундри'дж-Асан город сердитый. Злоба всегда тлела в нем, иногда вспыхивая жарким пламенем. Тогда возникали бунты и приходили солдаты, а наиболее безрассудные мятежи sqlhpkh оленейцы. Теперь раздражение сдерживалось присутствием императора. Люди не любили Эсториана за иноземный вид, но им импонировало его великолепие. Причин для беспокойства вроде бы не наблюдалось. Вэньи не была провидицей. Ее дух и разум всегда опирались на факты. То, что она подслушала в храме Индуверрана, казалось теперь далеким и не имеющим отношения к настоящему. Врата пребывали в покое. Звезды, мерцающие над ними, были просто звездами. Мир над ними не таил в себе страха. Если Гильдия выжила, лениво размышляла она, только Врата могли обеспечить ей абсолютную защиту и скрыть ее деятельность непроницаемой завесой . Жуткий, пугающий вывод. Она припомнила насекомых, живущих на Островах. Самцы их быстро погибают и перед смертью невыносимо противно жужжат, но никому не причиняют вреда. Оставшиеся самки ведут себя тихо, однако их безболезненные укусы оставляют на коже жертвы зудящие, долго заживающие следы. Тишина горит, говорят в таких случаях рыбаки. Тишины следует опасаться. Такие размышления ведут к сумасшествию. Я ничего дурного не ощущаю, поэтому я всего боюсь. Врата и храм находились в согласии. Небо, готовое разразиться грозой, тоже не внушало никаких опасений здесь, под надежными каменными сводами, поддерживаемыми защитной сферой. Она встала с колен и зашагала по каменным плитам, туда-сюда из угла в угол святилища. Ее компаньонка следила за ней широко раскрытыми глазами. Она попыталась улыбнуться девочке, чем повергла ее в еще большую застенчивость. Этот храм построен магами Гильдии. Эти Врата их Врата. Эти камни пропитаны их силой, несмотря на защитный слой силы жрецов. Если они выжили, если они действительно существуют, то... То не полные же они идиоты, чтобы появляться здесь, сейчас, рискуя попасть в объятия охранниц.
Я теряю разум, сказала Вэньи громко. Маленькая жрица не понимала сеюнского диалекта. Вэньи перешла на асанианский язык.
Я хочу уничтожить эту жару.
Она скоро кончится, робко сказала девочка.
Я хочу, чтобы она кончилась сейчас. Безрассудное и довольно глупое желание. Она могла сделать то, о чем говорила, нарушив баланс мироздания. И тогда в другой части страны посевы побил бы град. Или воцарилась бы жесточайшая засуха. Разве она божество, чтобы диктовать свою волю событиям такого масштаба? Врата преобразились быстрее, чем обычно. Их верхние края заострились. Сила Вэньи автоматически выдержала напор, сплетаясь с силой ребенка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
