Но, возразил Корусан, у меня есть вы!
О принц! Вы мало любите нас и верите нам еще меньше. И будете рады первой возможности освободиться от нас.
Но я не стану этого делать, пока ваши цели совпадают с моими. В этой игре все зависит от того, как лягут мои кости. И я вправе требовать от вас послушания.
Конечно, сир. Мы будем послушны вам, мы надеемся, что наш союз прочен. Хорошо бы, подумал Корусан, хорошо бы это было именно так.
Идем, сказал он. Вождь оленейцев ждет.
*** Два вожака мятежных сообществ не сказали друг другу ничего нового. Они оба сходились на том, что восстание должно разжигаться в провинциях Асаниана. Корусан скоро покинул их. Они не удерживали его. Он шел, влекомый неведомой силой. Черный плащ и вуаль обеспечивали ему проход в любые части дворца, за исключением разве что гарема, но туда он и не стремился. Гарем был пуст. Лорд Солнца избегал женщин. Всех, кроме одной, которая отвергала его. Она была жрицей и знала магию Врат. Кроме нее в охране дворца служили другие женщины, знавшие магию, и Корусан слегка изменил курс, обходя караульное помещение. Он шел концентрическими дугами, постепенно сужавшимися и приближавшими его к центру. Император Асаниана был узником собственного величия. Он владел самым роскошным в обеих империях дворцом и не имел права выходить за его стены. Так грозный владыка платил за свое могущество. Чужеземный дикарь был надежно заперт в своей золотой клетке, как любой из сыновей Льва. Корусан брел по прохладным покоям, ожидая услышать его рык. Здесь в основном обитали иностранцы: черные и коричневые мужчины, среди них ono`d`khq| и женщины в одеждах жриц, перебирающие связки амулетов, тут же толклись гвардейцы в ярких доспехах. Он шел, окидывая помещения дворца оценивающим взглядом, словно собирался их в скором времени купить. Никто не задавал вопросов одинокому оленейцу. Они побаиваются черной одежды, думал Корусан. Надменные дураки. Это не его плащ, не его вуаль и даже мечи не принадлежат ему. Оружием, которого им следовало опасаться пуще всего на свете, было его собственное тело. Некоторые встречные оленейцы показались ему чужеземцами, но большинство нет. Один из них встал на его дороге.
Брат! Как ты добрался сюда? Быстрая улыбка, блеск глаз сквозь вуаль. Корусан также позволил себе улыбнуться. Я на сенеле. А ты? Мерид хлопнул правой рукой по рукоятке меча, наполовину приветливо, наполовину предостерегая.
Твой плащ в пыли. У гвардейцев могут возникнуть вопросы.
Пустое. Куда ведет эта дверь?
Мне кажется, ты это знаешь.
Он там? Ему следовало говорить тише. Мерид вскинул руку.
Угомонись, парень. Сейчас ты не получишь его крови. Он находится под нашей защитой, и мы охраняем его, как настоящего императора. Это наш долг.
Ты видел его? спросил Корусан. Мерид не успел ответить. За спиной Корусана послышались приближающиеся шаги. Они отдавались в пустоте караульной. Мужчина, одетый в алое и золотое, прошел мимо них. Его лицо... Корусан вздрогнул.
Кто? быстро спросил он, когда мужчина прикрыл за собой дверь.
Его личный телохранитель, усмехнулся Мерид. Очаровательная мордашка, не так ли? Дикарь из пустыни. Говорят, он укокошил дюжину мужчин и покалечил другую дюжину, чтобы отвоевать себе тепленькое местечко при троне. У Корусана от удивления расширились глаза.
Он что, родился с таким лицом?
О нет. Это татуировка. Он иногда говорит с нами. Неплохой, надо сказать, человек. Как странно, подумал Корусан. Мерид с симпатией относится к чужеземцу. У него неожиданно свело желудок. Голодный спазм. Намек на то, что пора подкрепиться. Знак, что он попал именно туда, где ему надлежало быть. Он положил ладонь на дверную ручку. Мерид нахмурился.
Ты ведь не собираешься войти туда? В ответ Корусан молча толкнул дверь. Мерид не остановил его. Караульный обязан останавливать каждого незнакомца, следующего через его пост. Но... Корусан не был незнакомцем, и... насчет него не имелось никаких указаний. Он знал эти покои как свои пальцы, он жил здесь всю свою прежнюю жизнь. Здесь он родился, здесь учился, здесь надеялся умереть. Сейчас он проник сюда, как тень, как любой другой оленеец. Керуварионцы действительно были беспечны. Корусан всегда относился недоверчиво к россказням о них, но, кажется, эти побасенки оборачивались правдой. Открытые покои, гвардейцы, не задающие лишних вопросов, придворные, слоняющиеся туда-сюда. И абсолютное отсутствие каких-либо турникетов, замков и запоров во всех местах, кроме одного. Дверь в спальню императора была забрана новой решеткой, все еще блестящей от обработки, и запиравший ее засов туго ходил в пазах.
Эй, ты! Чего тебе там понадобилось? Он обернулся поспешно, однако не слишком быстро. Голос, окликнувший Корусана, был мягок, как и у всех варваров, пытавшихся подражать асанианам, но в тоне говорящего слышались нотки враждебности. Перед ним стоял покрытый шрамами татуированный дикарь из южных пустынь. Корусан заговорил на том же диалекте, который немилосердно коверкал варвар.
Вы что превратили императора в узника? Глаза телохранителя сделались узкими, как щелки. Он пожал плечами, потом медленно заговорил.
Ты, наверное, новичок? Конечно, наш император свободен как птица. Просто его отец когда-то погиб здесь. Его величество не желает, чтобы кто-либо входил в эту комнату.
Это произошло десять лет назад. Любое горе забывается за такое время.
Он не может забыть смерть отца. Его до сих пор посещают черные видения.
Он столь слаб? Глаза дикаря сверкнули.
Взгляни на него, и эти слова застрянут у тебя в глотке. Просто наш император сильно отличается от других людей.
Во всяком случае, мне понятно, сказал Корусан, что слуга императора любит своего господина.
То же происходит со всеми, кто его знает. Из глубины покоев донесся какой-то звук. Дикарь встрепенулся.
Я здесь! откликнулся он и, вновь повернувшись к Корусану, добавил: Он ищет меня. Ступай следом за мной, оленеец, но смотри, веди себя хорошо, иначе он велит натянуть твою кожу на барабан. Корусан последовал за варваром, шагая вдоль шеренги других оленейцев, не спрашивавших, что делает здесь их новый собрат. Он исполняет свой долг, считали они, подчиняясь чьему-то приказу, не зная, что по своему рангу приказы им должен отдавать именно он. Черный король находился в покоях, предназначенных для гостей, и, кажется, вознамерился превратить их в свои собственные. Сейчас молодой император готовился к встрече с Высоким двором, и слуга-южанин помогал ему переменить одежды. Корусан за последнее время достаточно нагляделся на северян. И во дворце, и в городе, и на дорогах, ведущих к столице. У этого варвара было смуглое лицо, характерный горбатый нос, иссиня-черные волосы, как у множества варьянцев; при всем при том он казался неимоверно высоким. Нет, он не был великаном и, пожалуй, только на голову превосходил Корусана, но рост узурпатора подчеркивала его худоба. Длинноногий, как жеребенок, угловатый и неуклюжий, он выглядел мальчиком-переростком, которому еще расти и расти, несмотря на то, что ширина его плеч сделала бы честь любому асанианскому атлету. Не красавец, отнюдь нет. Безобразен, как это и ожидалось. Грубая кожа, хищные лопасти носа, большой подвижный рот, прячущийся в завитках бороды. Глаза, вызывающие шок. Янтарные, как у льва, глубокие, пронизанные золотистыми искрами, зрачки их расширялись, когда он перебрасывался со слугой короткими фразами. Корусан подкидывал эти наблюдения в топку своей ненависти, но не получал ожидаемого эффекта. Вместо вспышки гнева или волн ярости, затмевающих разум и ослепляющих зрение, он почувствовал, что всем его существом овладевает безграничная симпатия. Неуловимая грация сквозила в каждом движении чужеземца. Быстрый поворот головы, взгляд через плечо на слугу, пальцы которого погружались в массу тяжелых волос, белозубая улыбка на темном лице. Слуга замер, потом расхохотался какой-то его шутке. Чему смеется этот дикарь? Корусан сердился. Он был желт, как речной песок, и рядом с ним не было никого, кто мог бы о нем позаботиться. Он знал, что ему следует уйти, но тело не слушалось его. Здесь стоял враг, завладевший всем, что мог бы иметь Корусан. Он вселился в его покои, он примерял его мантии, длинноногий и длиннорукий, поеживающийся от неловких движений слуги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
