— Этот кольцехвостый мальчик из церковного хора? Не верю.
— Поверь. У нас есть свидетели.
Она складывает руки на столе и одаривает меня холодной улыбкой.
— Может, ему наскучило вести себя как нормальный человек, и он пытался быть больше похожим на тебя.
— Или, может, ты просто всё это выдумала, чтобы убить меня по частям, как делаешь это с Богом.
— Твой доппельгангер[136] нажил много врагов.
Я достаю «Проклятие» и закуриваю. Судя по вздохам из толпы, можно решить, что я снимаю шкуру с оленя на персидском ковре.
— Нужно было дать Мейсону убить тебя.
Она отпивает чай и ставит его на стол.
— Что за странные дела творятся. Ты спас нас, ангелов, чтобы держать врата Ада закрытыми, и вот ты здесь. Сам Ад. Ты спас этот мир от ужаса лишь для того, чтобы вернуться как олицетворение ужаса.
— Полагаю, бизнес по убийству Бога плохо оплачивается, раз тебе приходится быть кормилицей у этих спиногрызов.
— Я иду туда, где я нужна.
Каир мало-помалу приближается ко мне сзади. Я щёлкаю наацем у его ног. Он отпрыгивает на шаг назад. Он выглядит как скачущий идиот, но он опасный сукин сын.
— Если карательный отряд в баре был легальной службой безопасности Саб Роза, зачем они удалили свои клейма?
Каир прочищает горло.
— Новая политика безопасности. Некоторые из этих мальчиков веруют в Бога. Не оставляй отметин на своём теле[137] и всё такое. В любом случае, молитва их успокаивает, так что я поощряю это.
Я толкаю Блэкбёрна в кресло, говорю: «Оставайся здесь» и подхожу к Аэлите.
— В этом заключается идея? Ты возрождаешь Золотую Стражу вместе с кучкой прирождённых наркоманов-берсерков? Убейте их всех, и пусть Бог рассортирует их.
Я поворачиваюсь к комнате.
— Так вот что такое Саб Роза в наши дни?
— Как и у Бога, пути Саб Роза неисповедимы, — говорит Аэлита. — Но, в конце концов, они служат на благо всего человечества, как Саб Роза, так и гражданских.
Кто-то рвётся в сторону двери. Женщина в синем меховом пальто. Она похожа на плюшевую игрушку. Я щёлкаю наацем как хлыстом, захватываю её за лодыжку и отрываю от пола. Бросаю её на кучку аристократов, которые всё ещё держат чашки с чаем.
— Следующему, кто побежит, я снесу голову.
Я сворачиваю наац и опираюсь на стол. Аэлита откатывается от меня на несколько сантиметров.
— А как насчёт странной маленькой девочки с ножом? Она часть ваших благих дел или ты открыла испытай-острые-ощущения-убей детский сад?
— Неужели великий Сэндмен Слим боится ребёнка-призрака?
Она цокает языком.
— Не беспокойся о девочке. Мы с ней разбираемся.
— Разбирайтесь быстрее. Сегодня вечером она убила кое-кого. Саб Роза, который зашёл выпить. Никому не мешая. Играя со своим чёртовым телефоном.
— Если ты так напуган, почему бы не пойти под защиту синода? Наши медиумы говорят нам, что дела в Аду не очень. Мы можем защитить тебя от твоих врагов в этом мире и небесных царствах.
— Распродажа два-по-цене-одного. И почём?
— Ничего из того, что тебе нужно. На самом деле, даже бремя. Отдай мне сингулярность и Комрама Ом Йа, и ты официально окажешься под защитой Саб Роза.
Так вот как называется Волшебный Шар Номер 8. Звучит как чиханье адовца.
— Я выжил в Аду. Думаю, смогу выжить и в Голливуде.
— Тогда просто Комрама.
— Почему бы тебе не попробовать снова овладеть мной? Тогда я бы просто отдал его.
— Не знаю, о чём ты говоришь.
— Лжец.
— Я заберу их у него.
Каир наконец-то настроен серьёзно. Он лезет в карман бархатного пальто и достаёт два золотых ножа. Длинные изогнутые пилообразные лезвия, из тех, что травмируют, когда входят, но ещё сильнее, когда выходят.
— Эй, Чак Норис, ты слушал своего босса? Скажи ему, кто я сейчас.
Она поднимает брови и обращается к Каиру.
— Он Дьявол во плоти. Стоящая перед тобой гнусность — это новый Люцифер.
— Ха! — кричит Каир хриплым голосом. Трудно сказать, действительно ли он смеётся или нет. Всё, что выходит из его рта, просто сочится сарказмом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Если он Сатана, то я Человек-паук.
Он бросается в атаку. Он быстр с ножами, но я быстрее. Растягиваю наац. Я хочу биться с ним врукопашную. Он полосует меня по животу. Этот удар легко парировать. Другой рукой он тянется к моей ноге, пытаясь перерезать бедренную артерию. Я убираю ногу и наношу ему «удар кролика»[138]. Он опускается на одно колено, и когда я решаю, что он вот-вот упадёт, он наносит рукой прямой удар вверх. Лезвие высекает искры из моего доспеха. Я смотрю вниз на свою испорченную рубашку. Каир встаёт и ухмыляется. Он кажется озадаченным при виде доспеха, и я бью его ногой в грудь. Он делает кувырок назад через стол Блэкбёрна. Аэлита тоже быстра. Она откатывает офисное кресло назад с дороги, и Каир приземляется на пол.
Я обхожу стол и беру Каира в удушающий захват сзади не потому, что в этом есть необходимость, а потому, что мне в самом деле хочется придушить этого парня.
— Во-первых, я не настолько идиот, чтобы носить Шар Номер 8 или сингулярность с собой. Во-вторых, я только что купил эту рубашку. Ты должен мне двенадцать долларов.
Каир висит на моей руке, словно на спасательном плоту в шторм, так что ему требуется минута, чтобы оценить ситуацию. Он лезет в карман и вытаскивает несколько банкнот. Они все крупного достоинства. Я беру самую мелкую.
— Это двадцатка. У меня нет сдачи. Ничего, если я оставлю её себе?
Каир булькает.
— Буду считать это «да».
Я бросаю его на пол. Он тянется за ножом. Я упираюсь стальным мыском ботинка ему в яйца, и он сворачивается калачиком, как котёнок.
Тяжёлые шаги вниз по лестнице в сторону гостиной. Десять панков из службы безопасности Каира рассредоточиваются веером по всему дверному проёму. У них в руках те же винтовки, что и у той кучки в «Бамбуковом доме». Толпе в гостиной не нравится оказаться между отрядом головорезов и вооружённым психом. Некоторые ворчат. Пара криков. Но никто не настолько туп, чтобы бежать.
Я опускаю руку и отпускаю Каира на волю, словно вернувшегося в дикую природу хорька. Как только он убирается прочь, все в комнате видят доспех Люцифера. Немногие осведомлённые узнают его и бормочут личные защитные худу. Самое время. Я позволяю тьме вытекать из меня, растекаться по полу, стенам и потолку, позаботившись, чтобы наёмники у двери были первыми, запелёнатыми со всеми удобствами в небытие. В одно мгновение из пустоты выползают шипастые лозы и щупальца. Обвиваются вокруг ног людей. Когда крик становится хорошим и громким, я поднимаю руку, чтобы явить гладиус и становлюсь единственным светлым пятном во Вселенной тьмы. Несущим Свет.
— Я не просился стать Люцифером, но я им стал, и точка. Если любой из вас всё ещё сомневается и полон решимости, можете меня преследовать, но запомните одну вещь. Это конкретное шоу ужасов веду я, и, если кто-нибудь притронется ко мне, к моим друзьям, к моему бару или моему магазину, я уволоку вас в Даунтаун и превращу в свой личный парк развлечений. Он начинается так.
Тьма змеится вверх и вокруг людей Каира. Парочка в самом деле успевают закричать, прежде чем чёрные щупальца входят им в горло, перекрывая дыхание. Комната наполняется воплями, когда всех десятерых человек уволакивает вниз в пустоту. Это мой сигнал к выходу справа от сцены. Мне больше ничего не нужно от этой бесполезной кучки. Направляясь ко входной двери, я выключаю тьму. Нет необходимости убивать всех. Они знают, что не стоит позволять их чихуахуа мочиться на мою лужайку.
— Подожди минутку. Эй.
Я почти у первого из защитных заклинаний дома, когда женские голос застаёт меня врасплох. Я поворачиваюсь и вижу выходящую наружу девушку со шрамами. Она держит руки перед собой.
— Не бей меня. Я здесь только для того, чтобы сказать тебе кое-что.
