своего брата.
— Но…, — выдавливаю из себя, — если ты знаешь, что ребенок не твой, то зачем…?
Глеб отрывает взгляд от моего лица, проходится по комнате, останавливается возле окна и смотрит куда-то вдаль.
— Ты не поймешь, Кира. — Говорит он немного обреченно. Отчего-то сейчас показалось, что он нарочно отвернулся. Чтобы скрыть свои эмоции. — Знать, что у тебя никогда не будет наследника — это врагу не пожелаешь. Я много лет работал, создал целую империю. И мне некому передать все это. Думаешь, это легко?
— Но ведь, это чужой ребенок.
— Это не важно, — говорит он резко, снова повернувшись ко мне. — Будет моим. Ты родишь мне этого ребенка. И у него будет все, что он только пожелает. Это наш с тобой ребенок, поняла?
Как же так? Ведь он будет каждый раз, глядя на него, думать о том, что ребенок не его? Каждый раз будет вспоминать о моем предательстве.
— Кира, ты поняла меня? — рыкнул, сверкнув в меня глазами. — Повтори!
— Поняла, — сдаюсь на милость победителя.
Хоть бы он только не узнал, что это ребенок его брата. Если все понял из-за своей бесплодности, то есть шанс, что про Артура он не знает.
— А теперь, — говорит муж, заметно успокоившись, — дай мне свой мобильный.
Он снова протягивает в мою сторону руку, ожидая, что я вложу в его ладонь телефон. Отпираться бесполезно. Он все равно сильнее. Да и нет у меня сил на борьбу с таким сильным противником, который все продумал и все рассчитал. Плетусь в прихожую, достаю из сумочки телефон. А потом возвращаюсь с гаджетом к мужу и протягиваю ему мобильный, мысленно радуясь, что за время своего романа с Артуром приучила себя сразу же стирать, после прочтения, все его сообщения.
___________________________
Друзья, прошу прощения за позднюю выкладку. Нужно было довести до логического конца главу, не теряя цепь событий.
С любовью, ваш автор
Глава 33
Глеб забрал у меня из рук телефон и тут же отключил гаджет. Глядя на то, как погас экран, я молюсь лишь о том, чтобы из любопытства мой муж не стал его потом включать в ожидании звонка от обидчика. А ведь Артур много раз вел себя безрассудно, отправляя мне весьма недвусмысленные сообщения.
— Почему ты не сказал мне, что не можешь иметь детей? — спрашиваю Глеба.
— Ты не спрашивала, — парирует он колко.
Знаю, эта тема ему не может быть приятна. Понимаю, но все же…
— Я — твоя жена, имела право знать.
Глеб покрутил в руке выключенный телефон, а потом засунул его в карман. Он снова подошел к окну, снова стал всматриваться в освещенную ночными огнями улицу. Безмятежный на вид. Спокойный, как всегда. Но ведь этого быть не может! Не может мужчина так спокойно реагировать на измену жены.
— Когда я встретил тебя, сразу понял, что ты всецело зациклена на карьере, — произнес Глеб. Обращаясь не ко мне, а куда-то вдаль, к городу. — Такая уверенная в себе, волевая и сильная. Казалось, вопрос отсутствия семьи тебя вообще не волнует. Ты ведь ни разу даже не затронула тему детей. Не спрашивала, не фантазировала, не мечтала и не делилась своими мыслями по этому поводу. Я видел, что тебе это совсем не нужно. Вот и решил, что это мой шанс. На спокойную семейную жизнь.
Выходит, мы с ним, оба, хотели одного и того же… Вот почему у нас все так гладко сложилось. Ну, почти, гладко. Если бы не Артур…
Глеб не поворачивался ко мне. Гнев схлынул, он не предъявлял претензий. Быть может, он даже где-то, в глубине души, чувствовал свою вину. Ведь не сказав мне, он, можно сказать, обманул. Пусть я и не говорила о детях никогда. И да, он правильно понял меня, разгадал очень быстро. Впрочем, удивляться нечему, таков уж он есть — легко считывает человека с первых же минут. Странно только, что не знал о моих изменах до беременности. Выходит, и у Глеба бывают случаи, когда его космическая интуиция все же подводит его.
Прав он. Во всем.
Я совсем не планировала материнства. Хотелось просто спокойной семейной жизни. Такой, в которой нет всплесков и эмоциональных качелей, а есть только тихая гавань. Ведь в тот момент, когда мы познакомились, я была истощена морально. От всех своих любовных неудач. Настолько, что больше уже и не хотела ничего.
Выходит, что именно я, с моим цинизмом и безразличием, в какой-то мере его устроила тогда, как никто другой.
— Десять лет назад, — продолжает Глеб. Я замерла, стараясь не пропустить ни слова. Ведь это первый раз, когда он настолько откровенно говорит о своих мотивах и причинах его решений. — Я ездил в командировку в Новосибирск. Была зима, и я возвращался с деловой встречи в гостиницу. Там пешком было минут десять, поэтому я не стал вызывать такси. О чем пожалел почти сразу же. Через пару минут понял, что не рассчитал силы, это не Москва, и моя одежда не рассчитана на сибирские морозы.
Я, кажется, даже дышать перестала. Кажется, что он говорит не со мной, а сам с собой. Или с Богом. Как на исповеди. Поэтому тихонько замерла, не произнося ни звука.
— Я уже почти добрался до гостиницы, — продолжает Глеб свой монолог, — когда увидел какую-то возню. Два парня и девушка. Один из них прижал ее к стене дома. А второй что-то говорил, и я сразу почувствовал неладное. Подошел к ним, спросил, что тут происходит. Зачем? Не знаю. Может, хотелось быть героем. Или просто проблеск благородства. В общем, парни не стали меня слушать. Они набросились на меня сразу вдвоем, я потерял сознание и очнулся уже в больнице.
Сердце замирает от его откровенности. Почему мы раньше не говорили так открыто? Почему только сейчас? Просто потому, что мы не чувствовали друг в друге полноценного партнера. Просто время пришло создавать семью, просто со стороны все выглядело идеальным и надежным. А теперь все рушится, как карточный домик.
— Выяснилось, что парни, увидев, что я без сознания, сбежали. А девушка вызвала скорую. Но все то время, пока врачи ехали, я лежал на морозе. О том, что я больше не могу иметь детей, узнал, когда вернулся в Москву и прошел полное обследование. Оказалось, что мой героический
