– Еще бы помыться, – протянул он мечтательно. – Потом, все потом. Сейчас самое главное – картина. И я найду ее! Чего бы мне это ни стоило…
* * *
– Лисенок…
Даша Гончарова похолодела. Лисенок – это из прошлой жизни. В ней были выкрашенные в огненно-рыжий цвет волосы. Разбитые надежды, диеты, редкие съемки, частые оргии, водка и коньяк. Так ее называли подруги из модельного агентства и… клиенты.
– Лисенок, надо встретиться. Очень тебя прошу.
Она оторвала трубку от уха, посмотрела на экран телефона. Номер звонившего мужчины не определялся.
– Вы кто? – дрожащим голосом спросила Даша. И вышла из детской, словно бы Светланка могла подслушать разговор. Дочь, увлеченная Барби, даже головы не повернула. – Что вам надо? Откуда у вас мой номер телефона?
– Я объясню. Это очень важно.
– Но я… отпустила няню. И мне сейчас дочь надо укладывать.
– Буду ждать. Моя машина на стоянке возле торгового комплекса. Приходи, Лисенок, побаза… в смысле, поговорить надо.
В трубке запиликали гудки, и Даша разозлилась.
«Никуда я не пойду, – решила она, возвратившись к дочери. Глазки у Светы уже были сонные. – Наверное, какой-то придурок из бывших клиентов. Переговорить ему надо. А мне не надо».
– Мама, спой песенку, – сонным голосом потребовала Света, устраиваясь поудобнее под одеялом с симпатичными мишками. – Песенку-у-у!
– Не хнычь! Не могу я петь, у меня горло болит.
– Тогда дай мне шоколадку.
– Нет, доченька, не надо, – мягко сказала Даша. – Ты и так кушаешь много сладкого, у тебя зубки болеть будут.
Светлана не унималась.
– Тогда купишь Кена?
– Хорошо. Я куплю тебе Кена. Завтра. Ты пойдешь с няней гулять, а я сбегаю в магазин. Договорились?
– Сегодня! Хочу сегодня!
Даша нахмурилась. Возле ближайшего магазина стоит тачка с каким-то придурком.
Конечно, Лисенка больше нет, она здорово изменилась. Чуть поправилась, отрастила длинные волосы, которые теперь черные, а не рыжие. Но все равно узнает, как пить дать узнает.
«А вдруг он собирается меня шантажировать? – испугалась она. – Да, похоже, так. Иначе зачем стал бы меня разыскивать. Я уже сто лет не занимаюсь этим делом. Девочек на Тверской навалом. Он хочет денег. Тогда, похоже, лучше сразу все выяснить. Не хватало еще, чтобы Филипп обо всем узнал. Особенно сейчас. Он, конечно, жуткий мудак, убила бы его. Но не надо выпускать ситуацию из-под контроля».
– Хорошо, милая, – пообещала Даша уже посапывающей дочке. – Я куплю тебе Кена.
На стоянке находилось несколько джипов, но Даша безошибочно определила: придурок должен быть там, за тонированными стеклами слишком огромной даже для внедорожника блестящей черной тачки. Автомобиль мигнул фарами, дверца приоткрылась.
Даша настороженно переминалась с ноги на ногу. Ага, дуру нашел. Не будет она в его машину садиться. Вдруг это не шантажист, а маньяк? Даст ей сейчас по башке, увезет куда подальше. А дома Светка, проснется – ни мамы, ни папы…
Дверца распахнулась шире, и Даша поняла: она совершенно не помнит этого плотного бритоголового мужика, нервно скребущего ногтями подбородок.
– Спасибо, что пришла. Дашенька, ты все такая же красивая, нет слов! Ну, запрыгивай быстрее. Здесь есть кафе. Но там нельзя, наверное. Соседи увидят, мужу доложат, базар пойдет.
– Там сквер, чуть дальше. Приходите. Я не помню, как вас зовут.
– Слава. Да не бойся ты!
– Я сейчас уйду, – неуверенно сказала Даша, думая: ну точно шантажист, и про мужа знает. – Я не буду садиться в вашу машину.
– Хорошо, – он выпрыгнул из джипа, захлопнул дверь. – Ты всегда была упрямой. И осторожной. Не вопрос. Сквер так сквер. Я о тебе беспокоюсь, дурочка.
От его ласкового тона страх сразу же разжал тиски. И Даша с удивлением поняла: рядом с ним, огромным, неуклюжим, ей почему-то спокойно. Так бы и шла с этим медведем. В сквер или еще куда…
– Горелый я, – сказал он, смахивая со скамейки сухую листву. – Помнишь такого?
В тумане памяти вдруг возникла волосатая рука, протягивающая бутерброд с черной икрой. И еще, и еще. Она уже давится этой икрой, желудок полон-полнехонек.
– Ешь! Худобина, – приказывает властный голос.
Цепочка на его шее массивная, золотая. На столе, рядом с тарелкой с крупным виноградом, лежит пистолет. Еще, кажется, рыбки, золотые, безмятежные, шевелят плавниками. Или аквариум был у другого клиента? Похоже, у другого, пожилого предпринимателя…
– Да, что-то припоминаю, – сказала Даша. – Но смутно. Сколько лет прошло.
– Какие твои годы, детка. Как жизнь молодая?
– Хорошо у меня все. Ребенка родила, замуж вышла. – Поколебавшись, Даша решила перейти на «ты». Он же ей вовсю «тыкает». – А у тебя как дела? Зачем разыскал?
Вячеслав отвел глаза в сторону.
– На зону пошел, шесть лет отмотал. Сейчас все в шоколаде. А разыскал… Видеть хотел тебя, Дашутка. Запала ты мне в душу. Слушай, а фотографии дочки у тебя есть? Может, на мобилу щелкала?
– А то как же. Смотри, Горелый!
– Ну надо же, какая кукла, – восхищенно присвистнул он. – Такая большая! А это мужик твой рядом с ней? Не похожа она на него.
– Ребенок не от Филиппа, – сказала Даша и с сожалением добавила: – Ладно, мне пора. Светочка одна, а мне еще в магазин надо. Я пойду, Слава.
Он вздохнул и тихо сказал:
– Дашутка, знаешь… Жениться я ведь на тебе хотел. И девчонку тебе такую вот точно заделать. Но замели меня.
Даша рассмеялась:
– Теперь понятно, чего ты меня откармливал. Жену себе хотел поупитаннее.
– Ну, – Горелый быстро кивнул, – ты же совсем тощая была, кожа да кости. Короче, милая, вот у меня какое предложение. Я все про тебя узнал. Нормально ты живешь, и мужик у тебя нормальный. Не буду я вам мешать. Но и ты меня уважь. Я ж про тебя все шесть лет думал. Представлял, как встретимся, как я все тебе расскажу. Так сразу мне тебя из сердца не вытравить. Давай, может, погулять сходим? В зоопарк какой-нибудь? Дочку твою возьмем.
– А мужа? – Даша лукаво улыбнулась. – Дружить так дружить.
– Нет. Обойдемся без мужа. Я серьезно, Даш. Ну что ты смеешься.
– Хорошо. Я согласна. Но чуть позже. У нас сейчас проблемы, свекра убили.
– Знаю.
– Знаешь? Любишь? Тогда помоги…
«Мне нужен как раз такой человек, – подумала Даша. – Он очень кстати объявился. Я буду полной дурой, если не воспользуюсь ситуацией. Пусть он мне лапшу на уши вешает. Жена, любовь. Он меня без презика трахнул, Светка, скорее всего, его ребенок, и похожа, я сейчас понимаю, очень похожа… Вот этим и воспользуемся».
* * *
«Сходи в спортзал», – услужливо напомнил органайзер сотового телефона.
– Как только, так сразу, – пообещала Лика Вронская мобильнику. – У меня сейчас другие способы поддержания формы. Но ты прав: спортом заниматься надо обязательно. Вот выведу на чистую воду Кирилла и Нино – и сразу же на тренировку.
Она болтала с телефоном, разговаривала с «фордиком». И изо всех сил пыталась не поддаваться панике.
Сильный страх выветрил все мысли. Лика зажмурилась и чуть не въехала в бампер притормозившей у светофора машины.
– Дуреха, – пробормотала Вронская вслед удалявшемуся светло-зеленому «Ситроену» с питерскими номерами. – Кто же в Москве пешеходов пропускает!
Все будет хорошо, уверяла себя Лика. Сейчас она поставит машину на стоянку, примчится домой. И, может быть, даже позвонит знакомому спецназовцу Лопате. Тот поворчит, но все равно приедет. Настоящий мужик. Готов прийти на помощь всегда, хотя их неудачный роман закончился, так, по сути, и не начавшись. И у Лопаты жутко болит голова от ее голоса…
– Анжелика, газеточка есть? – поинтересовался охранник на парковке.
Лика покачала головой.
– Я не была сегодня в офисе. Фактически я уволилась. Так что извиняйте, хлопцы, бананов нема.
Обиженно поджав губы, мужчина поднял шлагбаум.
– Неистребима тяга народа к халяве. Я полгода провела во Франции. В Москве до редакции так и не доехала, хотя надо бы или трудовую книжку забрать, или включиться в творческий процесс. Но охранник этот до сих пор ведь свежий номер требует. А киоск в двух шагах от стоянки! – бормотала Лика, паркуя машину на своем месте.
Потом она еще пару минут сидела в салоне, пытаясь унять дрожь.
«Ладно, – решила Вронская. – Надо выходить. Сейчас домой, звоню Лопате и забираюсь в ванну. Должно помочь. Это простуда. Я всего лишь простудилась, вот и все…»
Щелкнув брелком, она осмотрелась по сторонам. Как назло, случайных попутчиков не обнаружилось. Но дорога до дома освещена практически полностью…
«Я так и знала», – пронеслось у нее в голове, когда из кустов вдруг вынырнула тень и рот оказался мгновенно зажат широкой, невыносимо воняющей табаком ладонью.
Сильный удар по голове мгновенно почти полностью выключил звук и свет этого мира. Угасающим сознанием Лика успела отметить, что раскисшая грязь забивается в рот, наполнившийся слюной. Остервенелый лай собаки, чьи-то шаги. И все. Темнота…
