Слоун не двинулся, даже не повернул головы, его дыхание оставалось спокойным. Но когда он заговорил, Чериш поняла, чего стоит его сдержанность.
— Ада, выйди отсюда.
Опять раздался тихий смех:
— Уже иду, дорогой, уже иду. Но ты же вспомнишь мои слова, правда?
Когда Ада ушла, они остались сидеть у огня, но все изменилось. Слоун, не говоря ни слова, склонился к Чериш и крепко поцеловал ее.
«Я люблю тебя!» — мысленно сказала она.
Он замер, прижавшись к ней щекой.
— Чериш, любимая, — прошептал Слоун.
«Только бы он больше не говорил ни слова, иначе я заплачу». И он молчал. Через некоторое время Чериш соскользнула с его колен и вернулась к себе в постель.
И снова неприятные мысли завладели ею: на что намекает Ада, какие отношения были у нее со Слоуном? А потом Слоун и Минни Голубка…
Засыпая, девушка стала мечтать о ребенке от Слоуна. На этот раз он приснился ей с блестящими черными глазами, одетым в индейское платье, расшитое бисером.
Проснулась Чериш рано. Слоун был уже на ногах и подбрасывал дрова в очаг. Языки пламени трепетали, вспыхивали и потрескивали в темноте. Чериш оставалась в постели, пока он не надел пальто и вышел. Свесив ноги с кровати, она поспешно оделась в полутьме. Часы пробили пять. Она зажгла свечу и поставила на стол перед кроватью Пьера.
Слоун вернулся с охапкой дров.
— Он провел ночь без сна. Ему нужно подкрепиться, — заметил он.
Чериш на минуту задумалась.
— Мой папа варил бульон из свежего мяса. Он называл это «мясной заваркой». Я могу сварить из мяса, что в коптильне, но лучше свежее.
— Я подстрелю какую-нибудь дичь, но ему надо дать что-нибудь сейчас.
— Как ты думаешь, он сможет проглотить поджаренный хлеб, размоченный в теплом молоке?
— Ему надо просто поесть. Попытайся покормить его. Сейчас я достану вчерашнее молоко. С глотком молока приходит рассвет.
Лицо Пьера исказилось от боли, когда Слоун подложил ему под голову еще одну подушку. Француз поднял голову и посмотрел мимо Слоуна, туда, где стояла Чериш с ломтем хлеба и чашкой молока. Он пожирал ее глазами.
— Кэтрин?
Чериш подошла и склонилась над ним.
— Кэтрин спит. Как ты себя чувствуешь, Пьер?
Он собрал все свои силы, чтобы ответить:
— Я хочу есть.
— Прекрасно. Крепкий бульон я сварю потом, а сейчас съешь вот это.
Оставаться с открытыми глазами стоило ему усилий, пока Чериш кормила его размоченным хлебом, и под конец он уснул.
Чериш подошла к Слоуну, он стоял у очага и рассматривал чайник, который повесил над огнем.
— Ну и что ты думаешь делать… с ней? — спросила девушка.
Он молчал так долго, что Чериш стало не по себе.
— Я ничего не решил, но думал об этом всю ночь, — многозначительно сказал наконец он. — Если она уйдет жить в другую хижину, то заберет с собой Ору Делл. С другой стороны, ей нужен человек, чтобы поддерживать огонь, приходящий время от времени и… на ночь. А здесь Кэтрин. Я обещал Пьеру, что буду присматривать за ней. Не знаю, любит он ее или нет, но беспокоится за нее точно. И после вчерашнего ей обязательно нужно остаться здесь. — Слоун обнял Чериш одной рукой. — Для тебя это тяжело, и мне очень жаль, но, поверь, я не могу позволить Аде взять под свою опеку Ору Делл. Ну не могу!
Чериш удрученно кивнула:
— Да, я все понимаю. Мы не можем так просто отдать девочку Аде.
Слоун прижал девушку к себе и крепко поцеловал.
— Спасибо тебе, — шепнул он.
Чериш почувствовала себя виноватой: как она могла в нем сомневаться? Думать, что он вернется к Аде?.. Но даже сейчас, задавая себе этот вопрос, она понимала, что подозрения не умерли.
Чериш старалась двигаться как можно спокойнее: сварила кашу, достала хлеб, масло, патоку, заварила чай. Слоун молча поел, потом надел куртку, снял с крючка ружье и вышел из хижины.
Когда вдруг появилась Кэтрин, Чериш вздрогнула и чуть не уронила из рук кувшин. Прежде чем заговорить, девушка бросила испуганный взгляд на открытую дверь спальни.
— Ну, как он?
— Пьер идет на поправку, — успокоила ее Чериш. — Он съел утром хлеба с молоком, а Слоун пошел охотиться, так что я смогу сварить ему бульон.
— О, слава Богу! И вам… спасибо! — Она почти плакала от радости.
— Чем я могу помочь тебе, Кэтрин? — быстро спросила Чериш. — Я не понимаю, как ты можешь…
— Да, нет, ничего, мэм. Пожалуйста, не пытайтесь помочь мне. Это только делает ее подлее. Пьер собирается забрать меня от нее. Он хотел, обещал, но сейчас… — О мэм, она, наверное, сумасшедшая! — Девушка скользнула в спальню прежде, чем Чериш успела что-либо добавить.
Утро начиналось плохо, как того и боялась Чериш. Она прошла в спальню и взяла девочку из кроватки, когда Ора Делл проснулась и позвала ее, потом одела и покормила. Тут появилась Ада и не обратила внимания на Чериш, будто ее и не было. Коротко велела Кэтрин подавать завтрак.
Чериш уселась рядом с Пьером, держа девочку на руках, лишь бы быть подальше от Ады. Сегодня утром Ада основательно потрудилась над своей внешностью. Платье из мягкой, тонкой шерсти плотно облегало ее талию и красиво колыхалось при ходьбе. Белоснежные кружева обрамляли вырез у высокой шеи, манжеты подчеркивали тонкие запястья. На шее красовалась камея на темно-синей бархатной ленте. Светлые волосы были собраны в высокую прическу с каскадом обрамлявших лицо крупных локонов.
Более восхитительной женщины Чериш не видела в жизни. И вдруг мучительное предчувствие беды охватило ее.
Эта женщина, бесспорно красивая, но еще и коварная, хитрая, без малейших угрызений совести решила — и Чериш это знала точно — завоевать Слоуна.
Кэтрин стояла позади стула Ады, пока та придиралась ко всему, что ела. Она жаловалась, что чай слишком крепкий, каша слишком жидкая, хлеб плохо пропечен, а масло прогоркло, хотя было сбито только вчера. Сначала Чериш сердилась, но потом втайне обрадовалась, что Ада привередничает в еде, и взмолилась о том, чтобы та возненавидела все это и поскорее оставила их.
Ближе к полудню вернулись Слоун и Джуси, волоча за собой тушу оленя. Сняв шкуру, они принесли лучший кусок Чериш. Она разрезала мясо на мелкие кусочки, сложила в горшок, залила водой, добавила соли и стала варить на медленном огне.
Трю пришел повидать Пьера и нашел его спящим. Он предупредил Чериш, чтобы та держала больного в тепле, и снова ушел, не обратив на Аду внимания.
Мужчины не появлялись до самого ужина. Того, что осталось со Дня Благодарения, вполне хватило на всех, так что не отсутствие еды выгнало их из дома. Чериш знала это, но промолчала и подала больше хлеба, масла и кувшин с медом в избушку Слоуна.
