Дамы грянули «Ура!». Выпадать из контекста им не хотелось, они прекрасно понимали, что один на один с вечно голодной семьей, родственниками, которых надо принимать, и любимыми подружками, предпочитающими болтать за чашечкой кофе (огромный торт прилагается), им не выстоять, и мерзкие лишние килограммы опять наползут на их с таким трудом обретенные воздушные формы. Проснувшийся Сергей Петрович сидел на ковриках и, с трудом сдерживая смех, озирался по сторонам. Лариса посмотрела на него со всей возможной строгостью. Это не хаханьки, а бизнес. Бизнес бывает разный – не только ремонт помещений, как некоторые почему-то думают. Пока народ переваривал новость, Лариса отыскала Линду. В карих глазах Линды плескалось неподдельное изумление.
«Вот так! – удовлетворенно подумала Лариса. – И мы кое-что можем. В сентябре половина групп вернется к нам снова, просто чтобы пообщаться». – И помахала Линде рукой.
Линда в ответ развела покаянно руками и подняла большой палец. Но Лариса и сама знала, что не так давно открывшийся у нее талант «импровизации на финансовые темы», как это определяла Дина Борисовна, уже не раз подсказывал ей идеи, сулившие немалую выгоду для бизнеса. И вообще, если все пойдет по плану, то осенью можно будет позаботиться о хороших саунах с бассейном. Утром организовать группы мамочек с детьми. А на ночь сдавать в аренду. «А раньше я думала о том, куда поеду летом. Деньги откладывала по тысяче, если удавалось. Теперь денег – хоть на Канары. А нет ни сил, ни желания, да и времени тоже». Хотя это чепуха, есть и покруче ее бизнесмены, а ездят по всему миру, догоняют лето. Лариса бы тоже поехала, если бы было с кем, а так – не хочется мозолить окружающим глаза своим гордым одиночеством. На работе его совершенно не ощущается, а дома по вечерам даже приятно, потому что от людей устаешь за день до чертиков. От этих раздумий, которые Ларису давно не посещали (как специалист по НЛП, она позволяла себе иные мысли), она вдруг почувствовала усталость, заныла рука. Черт, когда же снимут этот гипс?!
Сергей Петрович, наблюдавший за ней, подошел, взял под руку, вежливо раскланялся с теми, кто стоял рядом, и, незаметно подталкивая к двери, вывел Ларису из зала.
– Идите-идите, – кивнула у выхода Линда. – Я тут закончу, не волнуйся.
– Сереж, ну что ты меня тащишь? Я и сама пойду.
– Сама ты пойдешь, как же. Не раньше полуночи. Рабыня Изаура, елки-палки.
– Раньше ты говорил – Снегурочка. – Лариса тщетно дергала дверцу со своей стороны, потому что Сергей Петрович ее никогда не усаживал, это джентльменство было ему глубоко противно.
– Я говорил? Ты меня с кем-то путаешь. Стареешь, мать. И не дергай дверцу, это тебе не твоя иномарка навороченная, сейчас сяду и изнутри открою. Ломится, понимаешь.
Сергей Петрович провел изыскательские работы в кармане и извлек ключи. Достал с заднего сиденья свою куртку и тщательно укутал в нее Ларису. Куртка вкусно пахла Сергеем Петровичем, то есть бензином и одеколоном, и Лариса не стала переодеваться в свою шубку, которую, пока грелась машина, принесла заботливая Валентина Васильевна.
– Говорил-говорил. Мол, тебе все равно, сплю я с тобой или нет, потому что я хладнокровная.
– Ну, это перебор. С чего бы я стал такое говорить? Врешь ты все. Я по этой части не теоретик.
– Практик, да? – ехидно произнесла Лариса, неосторожно шлепаясь на непривычно жесткое сиденье.
– Ты меня подначиваешь, что ли? – расхохотался Сергей Петрович. – В таком случае заявляю наперед: я с подзащитными не сплю. К тому же с инвалидами. Ты – Петровна, я – Петрович, будем жить как брат и сестра под одной крышей.
Лариса действительно подначивала, рассчитывая на ни к чему не обязывающую болтовню, ну, может, на привычно-шутливый флирт, но смех Сергея ее обидел. Никогда у нее не получалось заставить его делать или говорить что-то, чего он сам делать или говорить не желал. Он даже не давал себе труда что-либо объяснять, а просто поступал на свое усмотрение, при этом Лариса еще и чувствовала себя капризной и недалекой вертихвосткой. Черт ее дернул с ним кокетничать! Расслабилась, привыкла, что в последнее время Сергей Петрович постоянно рядом. Наверное, она очень устала. Пришлось уткнуть нос в куртку и, чтобы не расплакаться, изобразить вселенскую усталость и полное отрешение от реальности. Сергей Петрович на ее отрешенность чихал с высокой башни, врубил свое любимое «Русское радио», которое Лариса не выносила, и преспокойно крутил себе баранку. Крепче за шоферку держись, баран… это тоже, кажется, оттуда, из «Русского радио», Лариса запомнила этот шедевр с тех давних времен, когда Сергей Петрович звал (Звал! Звал!) ее Снегурочкой, иногда подвозил из издательства домой, а по выходным брал в свою компанию на шашлыки. А какие шашлыки он делал! Лариса их не любила, она вообще была равнодушна к мясу, но Сергей Петрович устраивал из этого мероприятия целое действо, и она просто любовалась его движениями, радовалась его радости, наедалась выше всяких возможностей, лишь бы его не обидеть.
Но это было очень давно, в другой жизни. Лариса исподтишка, спрятавшись в куртку до самых глаз и вдыхая запах сигарет и бензина, наблюдала за тем, как Сергей Петрович ведет машину. Да, она помнила с тех времен – он делает это сексуально. Красиво, спокойно, уверенно, по-мужски решительно, иногда резко, ласково, никогда не раздражаясь, как-то даже покровительственно пропуская вперед подрезающих его дамочек на иномарках и радуясь от души, когда удавалось уйти со светофора первым.
Лариса любовалась его руками, устремленностью, увлеченностью движением. Сергей Петрович любил автомобиль, как женщину, нет, больше, чем любую из своих женщин. Уж машину-то он холил и лелеял, баловал, скучал о ней и постоянно думал про нее. Он любил заниматься с автомобилями, друзья и особенно родственники знали: его можно поднять среди ночи с постели и сообщить, что их машина сломалась посреди дороги, и он помчится, и будет чинить, зима, лето ли, непременно докопается до причины поломки, попутно отрегулирует все, что можно, даст ворох ценных советов на будущее и ничего не попросит взамен за доставленное ему удовольствие. Принципиальный поклонник отечественного автопрома, Сергей Петрович и иномарку не покупал потому, что ее нельзя чинить – она слишком независимая.
«Я тоже независимая… от него независимая… я все могу сама… значит, я как иномарка… Если бы у него был сын, он бы научил его чинить машины, а у него две дочери… и жена. И я еще навязалась».
– Лариса… Просыпайся. Чего ты бормочешь? – Сергей Петрович тихонько гладил ее по плечу. «Русское радио», что удивительно, молчало.
Лариса вздрогнула и ошалело посмотрела по сторонам, она не умела мгновенно просыпаться, как он.
